Уроки греческого

или Буквальный взгляд в прошлое

Для греческого мира важнее всего были быстрые корабли, кавычки опущу.
…
Сначала, как всегда, первое. Скажем. Первое число, хотя бы на том же календаре. Самое обычное число, пусть так, пусть даже и самое обычное, но первое. Можно продолжить. Первое число. Первое лицо. Первое слово. Что-то должно быть первым. Кто-то должен быть первым. Или никто? Как ни грустно. Даже в прошлом. Кто-то должен быть первым. Или. Именно там и начинаются первые? Одним словом, чтобы стать первым. Нужно сделать первый шаг к прошлому.
Кто первый?
…
Как хорошо, что еще только вторник. Как хорошо, что еще только пять часов. И значит. До захода еще два с половиной часа.
Можно глядеть, на что?
Каждый выбирает сам, кажется, именно об этом говорил поэт. Не глянуть, глядеть. Разглядеть. Или проглядеть. При желании приглядеться. Глядим. Кто-то на окна. Кто-то на кроны. Кто-то на картинки. Не составить ли такую картинку из прошлого. Понятно, не слишком отдаленного. Чуть конкретнее. Не столь отдаленного, как древние греки. Найдется что-то и поближе, скажем, век девятнадцатый. Не столь давно это был первый шаг к прошлому, теперь второй. Почему бы не признать, что все мы отмечены тем веком, до сих пор храним его следы, в оригинале, отмечены старым строем. И сказано это было о европейцах. Можно продолжить, я об уже сказанном.
История имеет свой темп, кавычки опущу.
А век, неужели и ему присущ свой темп, различие веков — различие темпов? Взять темп, обогнать, иначе зачем вообще нужен темп. Обогнать, уйти в отрыв, держать соперников на почтительном расстоянии, позади. На мой взгляд, далекий от темпов и прочих ускорений, ему, я о 19-ом, дано его лицо, да простится мне этот неуклюжий стиль. Оно ему идет. Просто симпатичное. Только и всего. Можно глядеть, не наглядеться. Не значит заглядеться. Просто глядеть. Обретать что-то спокойное внутри. Тот век. Терпеливый. Постепенный. А так ли это? Я о терпении. Неужели спешил, скорее тормозил, кого-то при-тормозил. Но люди спешили, жили бурно, на то и бурная жизнь века. Хотелось побыстрее, быстрее, еще быстрее. Одним рывком. И новое время начнется. Рывок, и новое время началось. Жить рывком. Это уже не темп, сверх-темп. Некий признак, или призрак? Конечно, железные дороги. Надо строить. А значит, строиться. Хотя бы в колонны. Для материковой империи железные дороги — это скорость. А что там? Взгляд в известную сторону. Там скорость уже началась. Не оставлять же их наедине со своей скоростью. Но ведь это тысячи и тысячи километров. Тогда еще версты. Их надо пройти. Но там скорость задает темп, уже иной темп жизни. Иную жизнь. Сначала дорога к жизни. Затем жизнь как дорога?
Скорость, ровная дорога.
Скорость, железная дорога.
Скорость, отсутствие дороги.
Действительно, на очереди скорость, для которой не требуются дороги. Какая экономия, я о рабочей силе, занятой на строительстве дорог, лопаты, тачки, перекуры, по вечерам костры. Во время перекура можно бросить взгляд, куда? А куда тянется строящаяся дорога. Как это звучало, понятно, в дальнем прошлом: уже ты за холмом. Но когда были, а ведь это было, перед тем холмом, чужая земля была еще там, за холмом. Сначала по одну сторону, потом по другую. Сначала они за холмом, потом мы за этим же холмом. Сначала они перед дорогой. Потом мы перед этой дорогой. Не обзавестись ли своей дорогой. То есть, поставить их перед нашей дорогой. Взгляд, с дороги. И взгляд на дорогу. Кто-то отстанет. Понятно, кто. Тот, кому скорость без дорог будет не доступна. Такая заявка была сделана уже в 19-ом веке, во второй его половине.
…
Ходить в числе отставших, кому-то приходится. Какое-то время. Скажем, тот же век. Вернее, на то и век.
А где же лицо? В данном случае, я о лице века, того, 19-го. А где лицо, там? Черты, главные, ведущие, зовущие, и даже так, вызывающие. Но можно и наоборот, где черты, там и лицо, от черт — к лицу. Для меня важнее увидеть, видеть его лицо, я о лице века. То есть, некоторое изображение, о котором можно сказать, этот своеобразный портрет и есть лицо века? Как не вспомнить. Середина века. Две стороны, одна на Острове, другая на Материке, именно так их можно представить. Не поладили, бывает, сначала слово к слову, потом слово за слово, в итоге сошлись в открытой схватке, говорили драка. С обеих сторон известное настроение. Не потому ли она, по меркам того времени, затянулась, я о той давней драке. Тянется, конца не разглядеть. Коль так. Без подмоги не обойтись. Ее надо доставить, откуда? Одна сторона, на известном острове. Другая сторона, на столь же известном материке. Кому дальше, не то что спорить, обсуждать не приходится. И кто быстрее? Островная империя. А что же Материковая империя, пытается догнать, не слишком удачно. Попробуй, обгони, если сотни километров, тогда еще версты, приходится идти пешком, шагай пехота. И шагали. Ножками. А те плыли. Пар вместо ног, подбрось угольку. Такой был разносторонний век.
Лицо 19-го определяет одна характерная черта.
Если коротко, 19-й — это скорость. На другом краю, иное мнение, на то и другой край, век силы, он же век энергии, кавычки опущу, заключение, ставшее стандартным. В начале, я о начале века, пеший поток. К нему повозки, телеги, коляски, некоторое количество карет. Понятно, верховая езда, но что это меняет. Менялись только лошади, еще мулы. В конце, я о конце века, отдельные острова и некоторые части света, они же континенты, одеваются в железные дороги, говорили, покрываются. Реки, моря превращаются в пароходные линии, на деле в судоходные. Даже такая бытовая вещь, как стирка одежды, теперь производится в машинах, прачкам, они же женщины, не требуется петь целыми днями, сидя над тазиками, на деле перед корытами. Приемщицам не нужно отказывать в приемке слишком испачканной одежды, как поступали предшественницы, отказывая основателю самого передового учения в приемке его заношенной одежды. Загружай, вынимай, поток, только успевай развешивать, на сушку. К тому времени, уже было осознано, сказано, не раз повторено.
Знание — сила.
Энергия — сила.
Двигатель — сила.
В порядке продолжения, скорость — сила. Что-то странное? Ведь скорость не только скорость нападения, но и скорость отхода, даже бега, тем более убегания. Убежать, кто быстрее? Скорость становится бесполезной, если убегать некуда? Напротив, становится чем-то вроде мечты.
…
А где же обычная сила, если угодно, голая сила. Ведь не зря же Наполеон начал тот многообещающий век с демонстрации силы: сила есть сила, сдавайтесь, пока есть такая возможность. Уступил, силе. Получается. Дал шанс, кому? Пруссакам, получили возможность войти в число мировых держав, пусть так, но при чем здесь скорость? Тот самый рывок, рванулись, вырвались. Между тем. На подходе масса, очень скоро ставка будет сделана на массу, количество будет означать силу. А какое отношение масса имеет к скорости? Какое отношение имеет скорость к массе? Быстрая сила, а какая еще сила успеет справиться с массой, пока она еще не стала силовой массой. Коль так, придется составлять планы быстрой мобилизации? Нет, проводить заранее, до того, как себя покажет скорость. Не странно ли, теперь нужна другая скорость, обгонять скорость. Одна скорость. Другая скорость. Неужели будет и третья.
…
Будущее за скоростью?
Наверно, это и означало, в том не столь далеком веке, скорость — сила.
Произошло, состоялось. Рождение скорости, которая не нуждается в дорогах, не в этом ли сила того века.  На первом плане? Конечно, скорость связи. Вступить в разговор, не нужно идти, нанимать извозчика, ехать, потом столь же долго ехать обратно. Порадуйтесь. Мгновенный контакт. Говорите, поговорить можно, не выходя из дома. Короче, дорога не требуется. Научится бы обходиться без дорог, и что? На то и утопия. Чтобы манить, вернее, мнить себя способной к особой скорости. Но век 19-й состоялся именно как век состоявшейся скорости.
…
Век вдруг предстал мирным. Случилось такое, после очередной схватки. На то и век, чтобы увековечить себя. Такова банальность с точки зрения века. Можно продолжить, я о банальностях.
Когда же исчезнет потребность, или нужда, в скорости?
В дорогах.