Et si tu n existais pas. Глава шесть

       У них был еще один ритуал, ресепшн перед новым годом был украшен гирляндой. Тот, кто приходил первым - включал ее, давая знать, что он уже здесь. Они делали это, не сговариваясь, что удивляло в очередной раз. Все выходные они стойко держали обещание и не писали друг другу, хотя постоянно ждали онлайн. Но потребность хоть как-то общаться нашла свой выход. Он начал постить в инстаграме фото со стихами. Она не могла ему не ответить даже в такой форме и тоже разместила небольшое видео с мигающей гирляндой и строчками:
       «Каждый будет гадать, а зажжется ли снова гирлянда? Быть готовым, что – нет, но надеяться тихо, что да.» Позже они вырастут в стихотворение:

В эту ночь всё волшебно - зима, надевая пуанты,
Невесомо кружит, чистым снегом в окошке клубясь.
Мы поднимем бокалы под бой долгожданных курантов
И друг друга поздравим, неслышно вздохнув про себя.

Небо светится заревом тысяч огней фейерверков.
Раз в году мы себе позволяем, как в детстве, мечтать,
Чтобы счастье случилось по самым несбыточным меркам,
Чтобы жизнь наконец-то расставила всё по местам.

Обращая свой взгляд к нескончаемым звёздным плеядам,
Мы поверим на миг, что так будет отныне всегда.
Не придётся гадать - а зажжется ли снова гирлянда?
Быть готовым, что - нет, но надеяться тихо, что да.

       Ожидание было непростым, но не таким мучительным, как раньше, потому что ей было кого ждать.
       В первый рабочий день после длинных выходных она шла в офис, не зная, что будет дальше, как они встретятся, что скажут, останутся друзьями или…? Он догнал ее почти у входа. «Не удалось первой зажечь гирлянду» - грустно подумала она.
       - Ты почему без шапки? – спросил он вместо приветствия.
       - Мозги проветриваю. – ответила она.
       Они вошли вместе и вместе включили гирлянду. Это сказало им обоим гораздо больше любых слов. Потом он признается, что принес с собой еще одну, на всякий случай.
       Отношения выстраивались по кирпичику, но по какому-то странному алгоритму – они встречались утром на кухне, пока в офисе еще никого не было. Он подготавливал для нее кофемашину, она заваривала зеленый чай. Потом были лишь объятья, прикосновения, они давали волю рукам, губам, далеко выходя за рамки всех приличий. Влечение было сумасшедшим, сметающим все на своем пути. Обед тоже приобрел новый окрас – у них была дополнительная возможность обнимать, целоваться, касаться. «Хайфа» надолго запомнит парочку, которая садилась в уголке и слегка шокировала окружающих своими действиями.
       Однажды он сказал:
       - Я не уверен, что у нас когда-нибудь дойдет до секса.
       Она усмехнулась и ответила:
       - А я уже вообще ни в чем не уверена.
       В какой-то день они остались в офисе вдвоем, все разбежались, а она никак не могла доделать все необходимые дела. Он молча пришел в ее кабинет . Она все сразу поняла. Но не так должно было быть, не так хотелось, не так представлялось, но их одно желание на двоих оказалось сильнее всех доводов разума.
       Она встала из кресла и обняла его. Он впился в ее губы и залез руками под свитер, она возилась с его ремнем, но он никак ей не поддавался. Одежда летела на пол, желание прикоснуться друг к другу всей кожей было мучительно невыносимым. Когда уже не осталось никаких препятствий, они переместились на пол. Она хотела исследовать каждый миллиметр его тела, его запах сводил с ума, ее губы блуждали по его телу без тени смущения. Но что-то снова остановило их, она обняла его и уткнулась в ложбинку шеи. Они лежали, не шевелясь, дыша друг другом. Вскоре она начала замерзать и нехотя сползла с него на пол. Пора было уже идти по домам, да и момент был явно упущен.
       Они вышли из офиса, сыпал густой снег. Небо было розовым, а на душе у обоих скребли кошки.
       - Подвезти тебя до метро? – он решился нарушить тишину.
       - Нет, спасибо, я хочу пройтись. Пока. – и она решительно пошла в сторону метро, не обернувшись.
       Через пару минут в кармане завибрировал телефон, но она не могла говорить с ним сейчас. Совершенно подавленная она добрела до подземного перехода. Поднимаясь по ступенькам, она увидела его. Он стоял под снегом, снежинки оседали на куртке, шапке, очках. Такого она не ожидала. Он подошел и осторожно взял ее за руку. Она не смотрела на него, в глазах застыли слезы, и ей не хотелось, чтобы он это увидел.
       - Все нормально – сказала она.
       - Я… просто хотел еще раз тебя увидеть.
       - Мне пора. Пока. – она осторожно освободилась от его руки и пошла в метро.
       Оказалось, что любить его втайне было не так больно. Любить его в открытую оказалось гораздо больнее.
       «миу.» - написал он поздним вечером.
       «миу.»
       «ты как? Я пытаюсь не выть на луну, которой не видно.»
       «я никак. Я... Чувствую вину и муки совести. Я всё это заварила, мне и расхлебывать. И мне очень плохо от того, что я тебя втянула во всё это.»
       «давай завтра попробуем поговорить? Возможно, сейчас мы слегка неадекватны.»
       «я не думаю, что получится разговор. Ты прости меня, я не должна была ничего из этого творить. Шло бы как шло. А так... Ты мучаешься теперь, и мне от этого только хуже.»
       «давай попробуем, это всё равно дело двоих.»
       Она ничего не ответила, отложила телефон и попыталась забыться сном.
Впереди были ненавистные выходные, насильно заполняемые любыми делами, лишь бы не думать, лишь бы вытерпеть, лишь бы дождаться. Почему-то она заранее все прощала, всю боль, обиду, унижение. Ее любовь была сильна и непоколебима. Они пытались общаться на отвлеченные темы, но все равно возвращались к ним, к тому, что происходило между ними, это затмевало все, занимало все мысли.
Стихи приходили и приходили…

Мне не нужно обрядов тантрических,
Романтичных признаний в любви.
Мне тебя не хватает физически,
Словно донорской плазмы в крови.

Как котёнок, безумно соскучившись,
Прислоняется тельцем к щеке,
Так и я наслаждаюсь измученно,
Твою руку сжимая в руке.

А закончится это когда-нибудь?
Снег выносит всю душу насквозь.
Только глаз твоих нежное марево
Согревает в треклятый мороз.

Там вдали, за метелью хронической,
Где стоишь, замерев, у окна,
Знай, что, пусть я не рядом физически,
Я с тобою и в мыслях, и в снах...

       «ты угадала, я часто зависаю у окна, хотя оно и в другую сторону.»
       «ты обещал не читать.»
       «продержался почти до конца.»
       «не угадала. Сама часто у окна стою.»
       «у тебя на восток?»
       «северо-восток.»
       «у меня северо-запад, но шарик же маленький и круглый.»
       «в миллиметре от друг от друга и по разным концам земли.»
       «где то взгляды встречаются
        Отражением звёзд
        Чёрных дыр тишиной
        И пульсарами грез.»
       «мазохист)»
       «мазохизм в том, что утром я это, увы, удалю.»
       И опять это прозвучало, как пощечина. Ударили по правой щеке – подставь левую? А что эта за любовь такая – жертвенная и смиренная? Разве она должна быть такой? Разве она не должна строиться на взаимном уважении? Вопросы оставались без ответа.
       Шли дни, недели, они становились все ближе. Влечение ощущалось физически между ними, и оба осознавали, что близость неизбежна… Однажды после очередного срыва, она пришла к нему в кабинет, он сказал:
       - Знаешь, что я сейчас делал?
       - Нет.
       - Я искал отели в непосредственной близости к офису.
       Она промолчала, не удивляясь уже тому, что она делала то же самое. Где-то в глубине души грыз червячок. Прятаться от всех, уединяться в отелях, не иметь возможности видеться, когда хочется. Еще в самом начале, когда они шли как-то к метро она сказала:
       - Я не хочу создавать тебе проблем.
       - Ты не создашь мне проблемы, если только не будешь звонить мне по вечерам.
       Она итак все прекрасно понимала, но его дополнительные напоминания все равно больно резали по-живому.
       Они несколько раз планировали день, когда смогут остаться наедине, но все время что-то мешало, как будто вселенная корректировала. Однажды она пришла к нему в кабинет, как всегда подошла и обняла его сидящего сзади, проводя губами по волосам.
       - Как ты? – спросила она.
       - Я никак… В разобранном состоянии. Я очень люблю ребенка, я люблю жену, я люблю тебя. Это уже не треугольник, а шестиугольник какой-то.
       Какая женщина вытерпит подобные слова и не пошлет мужчину, который настолько не уважает ее, ее чувства, что способен сказать такое? Наверно, только совершенно безоглядно любящая. Она постоянно искала ему оправдания и находила, забывая о себе, о том, что к тебе относятся так, как ты позволяешь. И продолжала его любить несмотря ни на что.

Зимы последние штрихи:
Метут февральские метели,
Но снятся первые капели,
И вновь пишу тебе стихи.

Мне не поверить до конца,
Что мы теперь нужны друг другу.
А снег летит к земле по кругу,
Зациклив ритмами сердца.

Мы обещаем быть сильней,
Но каждый раз сдаем без боя.
В любви всегда виновны двое,
Но ведь и счастливы вдвойне.

Из года в год, из века в век
Нам не пройти пути иного.
И за окном ложится снова
Тот самый прошлогодний снег.

       В своем общении они зашли уже намного дальше привычных границ, обсуждение секса и всего, что с ним связано, не вызывало какого-то смущения или отторжения. Как-то она рассказала ему, что можно пить мартини по-французски.
       - Это как? – спросил он.
       - Рот в рот. – без тени смущения ответила она.
       Он сказал, что теперь фантазии об этом будут его преследовать.
       Наконец-то день был назначен, и ничего не препятствовало. Она безумно переживала, не знала, как все будет и будет ли. Любой из них в последний момент мог дать заднюю. С утра возникли непредвиденные обстоятельства, и она немного опаздывала. Когда она еще ехала в метро, он написал:
       «миу.»
       «миу. Я видимо уже опаздываю»
       «А ты где сейчас?»
       «Площадь Ленина.»
       «Пойду погреюсь))»
       Они оба аккуратно попытались выяснить, не испугался ли кто-то из них и не пошел ли на попятную.
       Выйдя из подземки, она сразу увидела его. Он стоял, упершись в экран телефона. Она подошла близко-близко, он обнял ее и поцеловал.
       - Пошли?
       - Пошли.
       Проходя мимо кофейни, он предложил взять по стаканчику. Она очень любила кофе, а сейчас это еще и выглядело как некий спасательный круг, они слегка оттягивали момент, обоим было немного страшно. За отвлеченным разговором и распиванием кофе они дошли до апарт-отеля. Он выбрал не банальную гостиницу, а что-то более уютное, ей было это в какой-то степени даже приятно.
       В номере она скинула обувь и залезла на кровать, которая примыкала к широкому подоконнику. День был теплый и солнечный, несмотря на то, что была еще ранняя весна. Он присоединился к ней, осторожно обняв ее сзади. Их накрыло внезапно и неотвратимо. Она повернулась к нему и жадно поцеловала, одновременно хаотично трогая руками. Он был, конечно же, в рубашке, она стала торопливо расстегивать ее. Он стянул с нее свитер и бюстгальтер и дотронулся до груди. Ее пронзило мощным зарядом до мурашек. Она не думала, что может быть настолько чуткой к его прикосновениям. Все вокруг перестало существовать, остались только они, их губы, руки, объятья. Им нестерпимо хотелось прижаться друг к другу всем телом, как можно теснее. Одновременно нечем было дышать, и казалось, что легкие переполнены воздухом, кожа становилась чувствительнее от каждого прикосновения, и накрывало ощущение единого целого.
       После они лежали, обнявшись, казалось, целую вечность. Разговоры были ни к чему, они просто растворялись друг в друге, до капельки. Время снова изменило свои алгоритмы, и то растягивалось, то сжималось, но неотвратимо заканчивалось.
       Они шли к метро, пытаясь возвратиться в реальность. Ноги не слушались, а внутри как будто все взорвалось, и не осталось ни одного живого места. Попрощавшись на перекрестке, они разошлись в разные стороны. Она безумно хотела обернуться, но держалась из последних сил.

Мы с тобой сказали слово: "да".
Годы шли ни шатко и ни валко,
Хоть казалось - раз и навсегда,
А выходит будто из-под палки.

У тебя и у меня семья.
Быт налажен чётко, как по нотам.
Слишком поздно что-то в них менять,
Но для счастья нужен лишний кто-то.

Вместе - ужин, завтраки в постель,
И прогулки с сыном в выходные.
По любви заводим мы детей,
Без любви растут они отныне.

Как теперь грехи нам искупать,
Мой родной, любимый, окаянный...
Вновь жена зовёт ложиться спать,
Ты же пишешь мне, закрывшись в ванной.

Как забыть тот день наедине,
То, что дали волю нашим чувствам?
Как ползло ознобом по спине
Рук и губ священное безумство.

Что реальность таяла как снег,
Что объятья сняли все запреты,
Сотни раз мне виделось во сне,
Сотни раз мне грезилось всё это...

Не сказав: "я так тебя люблю... ",
Разошлись с тобой на светофоре.
Больно. Очень. Впору лезть в петлю,
Нашу песню слыша на повторе.

Every time you touch me
I become a hero
I'll make you safe
No matter where you are
And bring you
Anything you ask for
Nothing is above me
I'm shining like a candle in the dark
When you tell me that you love me