Бриллиант не огранённый, одна штука

Шлифмашинку для огранки всяческих карбункулов и гранатов найти нетрудно, наверное. Что же до бриллиантов — так они же твёрдые, и тут нужно постараться.

Кому надо, тот, замечу старается, что же до меня, то я предпочитаю их если и гранить, то не сильно. Так алмазы мыслей не очень сверкают, конечно. Но это не беда — я же не собираюсь их блеском кого-то слепить.

Просто ищу для своих алмазов оправу. Нахожу, оправляю и выдаю на обозрение. Иногда получается недурно, но в большинстве случаев, всё-таки, невзрачно. Даже несмотря на то, что в драгоценных этих камнях сокрыта частичка моей души.

Однако, вследствие плохой огранённости, они мутны и унылы. Да и души в них совсем не видно…


—…Видишь суслика?
— Нет.
— И я не вижу. А он есть!
«ДМБ»


Констатирую — суслик, таки, есть. Он — животный подземный. Он — под землёй просто.

И в алмазе, некогда бывшем тёплым (а до того — раскалённым до температуры магмы), только что вынутом из кимберлитовой трубки, уже таятся грани.

И, пока их нет, каждый может объёмно нарисовать их в своём воображении. А иначе зачем нам это воображение?

Вот возьмём, к примеру, жемчужниц. Это такие двустворчатые моллюски, в недрах которых иногда назревает матовый драгоценный перл. Его не гранят, он самодостаточен.

Ценен уже самим фактом вылова его из тины чёрного графского пруда с лилиями.

Но, так как всех не выловить, и идут эти водяные улитки на дно со своим драгоценным матовым секретом, ложатся в ил и сливаются с ним в смертной тоске и разложении, добавляя в колёр пруда ещё большей мрачности…

Поэтому — всё на свет! Всех на свет, вне зависимости от сорта и огранки!

И надо бы постараться осмотреть всё это великолепие. Такое, конечно, невозможно, но ведь пытаться никто не запрещает?