С чего начинается Родина

Не лепо ли ны бяшеть, братие, начати … словесы трудных повестий.
Из «Слово…»


                Так ли уж однозначен ответ на вопрос о том с чего же начинается родина, когда вот даже наш нынешний  богоданный избранник буквально напел когда-то своим  электоральным сторонникам с детства многим из нас знакомые слова проникновенной песни: - С картинки в своём букваре.

                Однако же в моём случае это был не букварь. Но  другой учебник для начальной школы. Возможно, это была хрестоматия «Родная речь». Впрочем, не помню точно. Да и многое в этой истории в памяти моей стало нынче размывчиво в  деталях; но попрежнему остры впечатления тех времён.

                Видимо это был год одна тысяча девятьсот шестидесятый, наполненный для меня, среди прочих чисто деревенских впечатлений, ещё и ожиданиями новых денег. Хотя и со старыми-то наши семейные отношения были весьма скудны, а тут ещё и обещали их уменьшить в десять раз. Но это так, мимолётно, из капризной области ожидания перемен. Реальность же была такова, что  шёл уже второй год как  я ежедневно отправлялся за три километра в соседнее село, где в шестом классе средней школы продолжал постигать азы учёности, денежные проблемы воспринимая предельно фрагментарно, разве что только когда подступало среди урока чувство голода, а в школьный буфет уже завезли одуряюще ароматные пирожки с повидлом; но и  пяти копеек новыми хотя бы на один из них, как всегда, нет в кармане. Но так это же мелочи жизни, вообще-то!

                А  вот матушке же нашей, наконец-то, вышло большое послабление в жизни колхозной. С разных тяжелых работ её, с учётом однозначно диагностируемого истощения общих сил – одна только неистребимая воля к выживанию ради детей ещё скрывалась неразличимой для окружающих в душе её – её-то и  направили на исполнение обязанностей технички в начальной школе родной деревеньки.
                Школа эта в центре нашей деревни была уже не та, куда младшая моя сестрёнка эскортировала меня в первый класс.  Был я паренёк бытово малость придурковатый. И за мной нужен был глаз да глаз. Вот и следила сестрица: всё ли собрано у меня для уроков, одет ли  пристойно, и не забыл ли сумку с учебниками да тетрадями в школе после уроков.
 
                Разумеется, забывал. И тогда сестра опрометью бросалась на поиски потери, а сам братец тем временем посиживал в развалюхе конного двора, развлекая мужиков своими рассуждениями о том, о сём.
- Политик! – удивлялись мужики, пыхая самосадом – умный!! А умный придурок, нимало не удивлялся такой оценке очевидных в своей естественности собственных его умозаключений.
                Деревянное здание начальной школы - видимо тоже доставшееся колхозу от местных, подстриженных под голытьбу, богатеев -  тем временем как-то разом пришло в упадок. Но уже была выстроена из социалистического уже кирпича школа новая, имеющая в плане вид квадрата, под крышей которого, по обе стороны коридора, располагались четыре классные комнаты. Коридор же заканчивался общей «залой». Там в углу и была выгорожена учительская. И вот всю  эту школу-то и мыла матушка, прихватывая себе на подмогу мою деловую сестрёнку. Я же, как мужчина в возрасте десяти лет, к лёгкому труду мытья полов не привлекался.
               
                Дело в том, что учебный год в нашей местности выпадает на продолжительный  период довольно крепких сибирских морозов. В целях же создания комфортных условий для функционирования юных мозгов колхозных ребятишек  строители предусмотрели с полдесятка кирпичных печей, работающих на дровах. Каждый вечер их нужно было как следует протопить, чтобы к утру всё здание прогрелось и ребятишкам не пришлось морозить ни ручки, ни ножки, ни самые сопли.  Однако же, как прожорливы были эти печи! А дрова для них надо было наносить к каждой из сарая во дворе. Чем не  не мужская работа для пацана?

                Разумеется, по осени  печи ещё не топились. Но и дрова же надо было подготовить к зиме. Их и готовили в лесу:  стволы деревьев пилили там сельские умельцы на чурки, кололи в поленья, и как-то привезли к сараю разом все; свалили в кучу, занявшую половину школьного двора.

-Вот, Маруся, теперь их нужно сложить в сарае.
            
                Маруся виду не подала что  озабоченна свалившейся нагрузкой.

-Пошли, ребятишки, в школу, пока сухо стоит. Намокнут под дождём – плохо будут гореть.

                Всего один целый ведь день только и можно выделить на эту операцию из череды домашних  повседневных дел.

                Ну а «ребятишки»-то хитрЫ. Назвали себе  в компанию  дружков-сверстников. Разве это труд – полсотни кубов поленьев для десятилетних подростков? Весело, с шутками, прибаутками уставили к вечеру  весь сарай ровными рядами поленниц.

                Так вот  как-то зимой – дрова к печкам уже натасканы, а матушка с сестрицей всё ещё шуруют тряпками на просторе, в углах и под партами – я же, в ожидании окончания  их работы, из вредного своего любопытства приоткрыл дверцы шкафа в учительской и обнаружил там аккуратные стопки книжек,  даже и не тронутых шаловливой рукой какого-либо оболтуса-школяра. А тут – вот он есть! – снедаемый пороком всезнайства: берёт одну из них и принимается её разглядывать.

                Замечательна была эта книжка, прежде всего своим ликом: твёрдый переплет, плотно сшитые листы бумаги , ещё хранящие запахи далёкой типографии! Текст, правда, примитивный, да и картинки с идиотскими изображениями откровенного вранья из жизни страны не похожей на нашу. Но уж обложка! Но картинка на её зеленоватом фоне!!! А там какой-то распрекрасный дядька стоит  благостно на фоне  того, что увидеть доводилось ещё раньше,  на экране клуба, устроенного в основательном срубе амбара – тоже, видимо, доставшегося колхозу от старинного жителя нашей деревушки. Теперь только брёвна амбара нетленны, но плахи пола прогнили во многих местах, и в прорехи их не только мыши, но и детвора может пробраться в темноте зрительного зала, чтобы увидеть на простыне невероятно красивую киножизнь про Гостей из Кубани. Почему мы не можем жить легко, весело и красиво, так как они там, на Кубани? А живём как-то не так разудало, да ещё и считаем это за обыкновение.
                Да вот же этот дядька с картинки на обложке. Видимо человек он важный для нашей страны. Но почему  же тогда о нем не рассказывают мне ни мужики на конном дворе, ни матушка моя ( для которой, вообще-то, ничего другого, кроме как работа, да книжки сказочные в счастливые моменты праздности, словно не существет), ни даже сами наши учителя. А вот же они, которые-то и учат нас всему,  да однако же сохраняют, в тайных своих закромах, эти  красивые книжки с портретом величественного дядьки. Почему сберегают скрытно, видимо не один уж год? И  з а ч е м!


                Теперь, товарищи дорогие, мои нынешние соотечественники,  сверим же свои настройки времени.
                Год 1960. Семь лет прошло с тех пор как нарисованный на картине дяденька покинул земную юдоль, телом  своим задержавшись на некоторое время в величественном  - ну точно не дровяном! - сарае на площади в нашей столице. Чем же он  настолько знаменит, что художник изобразил его на плане первее первого. Главным поместил его над страной, вобравшей в себя невероятно сказочные  видения просторов, воспринимаемых как родные, свои, те которые хотелось бы видеть не только на картинке, и даже не в мечтах,  а  наяву так, чтобы ради одного только этого и стоило пережить все досадные несуразности текущих дней. Ведь для чего-то же убивается наша матушка, сама делая всё  чтобы мы в своём сиротстве, на самом дне колхозной действительности, осознавали себя  детьми земли родной, для которой, со всеми своими мечтами да прегрешениями – равны, как братья и сёстры. Мы равны друг перед другом, как и перед родиной.

                Теперь-то я уже серьёзно наслышан не только о том, кто таков, этот «дядька».
                Но все мои познания по этой части  предстают  как бы избыточными перед всего-то лишь одним  высказыванием некоего сообразительного искусствоведа.

Цитата:
«На картине изображён Сталин на фоне реального пейзажа, представляющего обобщённый символ страны. За ним видны уходящие за горизонт необъятные пространства Родины (литера Р всенепременно благоговейно прописная! - ВГ)  с благодатными колхозными полями, мачтами высоковольтных передач и дымящимися трубами заводов. Фигура вождя и окружающий мир пронизаны атмосферой счастья и созидания. Они находятся в полной гармонии и составляют единое целое, счастливую гармонию утра природы и страны, народа и вождя. Существует легенда, согласно которой Сталин, стоя перед картиной «Утро нашей Родины», спросил своего сына Василия: «Ты думаешь, что ты Сталин? Нет! Ты думаешь, что я Сталин? Нет!» И, ткнув пальцем в холст, сказал: «Вот Сталин!»  И за эту-то искусную смысловую шараду выдал сообразительному  товарищу неслабую свою премию.

                Да понимает ли этот наш сегодняшний эксперт всю глубину своего компетентного заключения? Кажется, что не совсем, оставляя тем самым и дилетантам возможность на свой лад поразмыслить.
                Тогда что же мешает и нам заявить своё: Ты думаешь – это Родина? Нет! Это Символ. Что же произошло с нами такого, от чего символы вообще во многих из нас заместили простые сыновьи чувства осознанной естественной реальности? Ведь не пишем же мы о матери своей  выспренно в форме Мать – а ведь есть ли на свете что роднее её?

                Так с чего же начинается родина (настаиваю на литеру р прописную, оставляя противное на удовлетворение чувств надчеловеческих)?  Что за фантазия - искать начало в каких-то  надуманных эфемерных пределах? И уж совсем нелепо для меня утверждение, что её, родины, начало содержится вот в какой-то там исключительной конкретности вне тебя – картинка ли в букваре, берёзка ли во поле, и далее всё то что дорого мне, но уж не до степени-же экзальтации. А дорого и все. И кому какое дело до состава и глубины потрясения  моих чувств?
                Возьмём для мысленного эксперимента элементарно шар .  Можно ли безапелляционно утверждать, что вот в этой вот конкретной точке его сферы и сосредоточено его начало?
                Пусть бы это был шар  картины Пикассо с хрупкой девочкой на его выпуклой поверхности. Где там начало этой сферы?:
 под ногой ли балансирующей девочки;
или в точке соприкосновения шара с поверхностью земли;
 или там, куда устремлён взор  мощного за этим всем наблюдателя;
или…
или…
Неопределённость смысловой бесконечности, никак не пересекающейся с реальностью бытия!

                Вот же  и эта картинка на тщательно скрываемом, да для чего-то сохраняемом учебнике для малышей. У неё есть конкретный автор*.  А название прямо и содержит ответ художника на вопрос: - «С чего..?»   Он назвал это «Утро нашей Родины». Утро ни тебя, ни меня, ни его – вообще никого и ничего конкретно, а чего-то такого, у которого нет ни севера, ни юга, ни запада, ни востока. А есть конкретное высшее существо, вышедшее без охраны   из-за крепостных стен своих резиденций на прогулку в безлюдное поле, откуда видно всё вместе: и тучные нивы, и высотные здания, и трубы заводов, с которыми, спустя годы, поколения новых людей не знают, как бы избавиться способом мнимой рекультивации. Но всё это - раздельно или взятое вкупе – мизерно перед величием одного лишь Вождя.

                Работа над картиной проходила в 1946-1948 годах и создавалась специально к 70- летию вождя,  который-то  и спросил, да и ответил:
- «Вот Сталин!».

                Да, не такое уж сложное это откровение. Нынче бывают и похлеще. Типа – Есть ОН, есть и страна. Нет Его – нет и страны.

                Да уж! - нет предела  верноподданичества творческому вдохновению. Случается во все времена и такое, что возьмёт какой-нибудь автор да и разрешится от бремени чувств такими проникновенными словами**:

«Розовеют утренние дали, Повернулась к солнышку земля. Рано-рано встал товарищ Сталин И пошел в бескрайние поля. Слышен в небе рокот самолетный, Чуть звенят на мачтах провода, Издалёка виден дом высотный И каналов чистая вода. Он идет тропинкой полевою Сняв фуражку, свежестью дыша. Золотая осень под Москвою Как весна светла и хороша. Даль ясна, прозрачны перелески... Вышел Сталин в этот ранний час Встретить утро новой пятилетки, Вдохновить на новый подвиг нас.»

                Да этак славно случится у поэта с композитором творческое сотрудничество, что радуется их сочинению народ, готовый на любые подвиги, изобретённые в форме самой изощрённой выдумки.
               
                И многие годы продолжает отзываться кто-то из людей нашей родины на продукт этого творчества. Да так уж экспрессивно:

«…к сожалению… сегодня интернет забит "трудами" врагов российского государства, которых щедро финансируют США***. Русофобы и антисоветчики захватили кинематограф, телевидение, издательства, так как их хорошо финансирует и Запад, и правительство (неужто наше!? ВГ) из бюджета, который формируется за счёт труда предыдущих поколений, собравших и защищавших СССР, не щадя самой своей жизни»
                Круто!

                Но уж в тот год, когда я  пребывал в эстетическом трансе от самого вида новых, деноминированных, монет и купюр, всё-таки появившихся и  в нашем доме, Тело-Символ этой – по словам ещё одного впечатлительного автора, «величайшей личности в истории человечества» - взяли да в одночасье, под покровом ночи,  фактически вышвырнули****  из столичного гранитного сарая, но прежде того книжки-то с его величественным образом припрятали даже и в самом медвежьем углу нашей страны. На всякий случай. А вдруг..!

                Событие это с выносом Символа, хотя и промелькнуло где-то на задворках сознания любопытного подростка, но уж как отзвук общего информационного шума в интерьере родных просторов, где  теперь уж и он, год от года  десятилетиями позиционирует себя, тогдашнего, как образ резвого жеребёнка над обрывом судьбы. И,  много пережившей клячей,  он, пребывая всё над этим же обрывом - рассуждает теперь, может быть и вот этак.

Обычное дело когда:
Серое ничтожество неожиданно для себя умудряется пустить корни в почву обывательской неудовлетворённости капризами жизненных ситуаций, рождающихся где-то там, в недоступных для обывателя сферах. И прорастает это существо на нашем перегное, обнаруживая свою  поразительную способность выживать в такой среде, для него благоприятной, становясь уже властелином её, преображаясь во мнении экзальтированного обывателя в гениальность всё более откровенно маниакальную.
Возвеличивание и низвержение – вроде бы как частный случай  холопского отношения к жизни, в данном случае простирающегося от непомерного возвеличивания  символов власти, до отвратительного его низвержения в случае утраты властью былой своей силы.


                Но нам-то что важно? Утверждение ли собственной сопричастности к телодвижениям величия или же элементарное удовлетворение своей нелёгкой  жизнью, случайно тебе  подаренной, однако же  постоянно  и научяась  в ней  умению сосуществовать бесконфликтно даже и с  самим собой в противоречиях особенностей каждого из нас, равных перед милостью природы, безгранично  терпеливой к нашим перед ней прегрешениям. Уж за которые, мне, как рачительному хозяину, следовало бы высечь каждого сумасброда ремнём по жопе. Но нет на то мне полномочий. Вот и слава Богу!
   
             Вот и выходит что родина начинается с меня, моего отношения к миру, как в мыслях, мечтах  так и в делах. Она такова, каков я сам.
 
-Это и есть твоя родина, сынок – согласно сказала бы она, сама матерь всех нас.

                Без каких-либо прикрас и возвеличиваний, в которых она, безусловно плодотворная, ни в какой мере не нуждается, как естественная, неустранимая и неотторжимая данность.
                Но нет у природы слов,  как нет и вопросов. Это мы - мастера по этой части.

22.09.2023 13:58

Необходимые комментарии к сказанному:
* Фёдор Саввич Шурпин (1904—1972) — советский живописец. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1954). Лауреат Сталинской  премии второй степени (1949).
** Утро нашей Родины.  Песня . Авторы  Ю.Милютин – Е.Долматовский
***… щедро финансируют США… - Неплохо если бы автор этой инвективы немножко оказался бы прав в той части, что финансированием  и моей вялотекущей жизнедеятельности занимался не Пенсионный фонд, растворившийся в тумане мошенничеств над престарелыми гражданами страны пенсионеров, а вездесущий и постоянно нам всем вредящий Госдеп из-за океанов: Атлантического ли, Тихого ли – на всякого благосклонный выбор. Но это не так. По счастью или увы!.. –  уж это на выбор моего читающего соотечественника.
****  … фактически вышвырнули… -  В ночь с 31 октября на 1 ноября 1961 года тело того усопшего  престарелого человека - после более чем полусотни месяцев там сохранения на виду у бесчисленных зевак - было вынесено из язычески ритуального сооружения и погребено, наконец-то, в могиле, ну да опять же в центре огромного мегаполиса самой в мире обширной страны. Лепо ли такое ны,  православная братия?