Благовещенский погост. Глава 3

                ГЛАВА   3.  СТРАННОЕ   ПРОИСШЕСТВИЕ.

                Вот идут с образами, с образами незнакомыми,
                Да светят им лампады из-под тёмной воды.
                Я не помню, как мы встали, как мы вышли из комнаты,
                Только помню, что идти нам до тёплой звезды.

                Б.Г., внесён Минюстом РФ в реестр иностранных агентов

        За месяц пребывания во Флорищах Костька совершенно чётко понял – на вверенном ему участке происходит какая-то чертовщина. Но от кого он должен охранять флорищенцев и фоминцев, а заодно и дачников? Почему ему нельзя ездить в Тимошкино? И чем так прославились среди односельчан его предшественник Горюнов и сумасшедший отец Александр? Все эти вопросы требовали ответа, а задавать их майору Матвиенко или Фёдору Алексеевичу, пожалуй, не стоит. Не дай Бог, решат, что тоже с приветом. И решил лейтенант Лопухов провести частное расследование. Опять же, хоть какое-то развлечение.

        Костька решил, что главными источниками информации станут у него местные старушки. Между прочим, преподаватель ОРД как-то говорил, что любая старушка – находка для шпиона. И начал Лопухов наносить визиты вежливости флорищенским бабкам. Но после десятой разведбеседы решил завязать с этим бесперспективным занятием. Его коллекция местного самогона пополнилась на десять банок, а в своём расследовании он не продвинулся ни на шаг. Как только он начинал задавать интересовавшие его вопросы, половина бабок начинали истово креститься и шли в отказ, как опытный рецидивист. Вторая же половина неизменно отвечала: «Об этом Вам, Константин Владимирович, лучше с батюшкой Александром поговорить».

        «Неправильную я тактику выбрал»,- подумал Константин и сделал хитрый ход конём. Полседьмого вечера, когда уже стемнело, и никто его не видел, неожиданно нагрянул в гости к местному буржую и диссиденту Степану Ивановичу Петрову. Пожаловал Костька не с пустыми руками – молчаливо и по-взрослому поставил на стол литровую бутыль самогона. Либерал и русофоб Петров отреагировал на это неожиданно для Костьки:

        - Убери эту дрянь со стола. Что ж вы за народ такой? Ничего без синьки не можете!

        Но отступать было поздно, информацию надо было добывать, и Костьке пришлось мимикрировать:

        - Не обижайтесь, Степан Иванович. Я пришёл кое-что выяснить по одному очень серьёзному поводу.

        - Ну, так задавай вопросы, только недолго. Я завтра засветло под Александров еду скважину бурить.

        - А разве сезон ещё не закончился?- удивился Костька.

        - Пока земля не застыла – не закончился. Ты бурением интересуешься аль ещё чем?

        «И этот говорить не хочет,- подумал Лопухов.- Такое впечатление, что у него весь день расписан».

        - Степан Иванович, расскажите мне, чем тут на пару занимались капитан Горюнов с отцом Александром, пока…

        - Да понял, понял я. Ладно, давай выпьем по стаканчику твоей бурды. Разливай.

        Стёпку как подменили. Ещё две минуты назад он был в полной решимости выставить незваного гостя восвояси, а тут дёрнул стакан самогона, закурил и начал рассказывать.

        - Видишь ли, Константин Владимирович, очень сложный это вопрос. Психологический. Боюсь, не поймёшь ты ничего – ты же нашей жизни не знаешь. Тебе известно, что и отец Александр, и капитан Горюнов – оба москвичи?

        - Про попа от Фёдора Алексеевича слышал. А если Горюнов – москвич, какого чёрта он тут делал?

        - По молодости он в Москве в уголовном розыске служил. Но что-то там накосячил сильно. Закрыть его были должны. Вот он и сбежал сюда участковым.

        - Интересно. И что же объединило попа с накосячившим опером, Иваныч?

        - Вот смотри. Оба москвичи. Так? Оба с хорошим образованием. Так? Отец Александр – правильный поп, Горюнов – правильный мент. Так?

        - Так-то оно так, Иваныч. Только этого достаточно для того, чтобы приятельствовать и вместе самогон пить. А они, говорят, вас от кого-то защищали?

        - Смотри, Константин. Батюшка Александр у нас проповедник. А что тут у нас проповедовать? Нас пороть надо. Желательно – на конюшне.

        - Ну, это ты, Иваныч, свою шарманку завёл, - наслышан я о тебе.

        - А чего шарманку? Именно, что пороть. Чтобы не бухали, чтобы учились работать. Теперь смотри про Горюнова. Он, говорят, в МУРе был не из последних. А тут у него что? Мелкие кражи, да на синюшниках и бытовиках бакланки строгать.

        - И чего?- Костька с нетерпением ждал, когда же Степан начнёт по-настоящему рассказывать.

        Петров налил ещё по одному стакану:

        - Да ничего. Не разумеешь ты нас. Вот, поработаешь тут хотя бы год, тогда и поймёшь. Два человека с талантом, со способностями попадают в эту дыру. Применения силам – никакого. Остаётся только бухать и выдумывать себе херню всякую, чтобы как-то перед самим собой оправдаться.

        - Слушай, Иваныч, хватит ходить вокруг да около. Что за херню они выдумали?

        Петров ничего не ответил. Молча допил стакан и закурил.

        - Я так понимаю, Степан Иванович, разговор у нас не клеится?

        - Ты спросил – я ответил. Ладно. Поздно уже, а мне вставать завтра в четыре.

        Так костькин хитрый ход конём обернулся пшиком.      

.....................

        Прошло почти две недели, а приватное расследование не давало никаких ощутимых результатов. И решился УУП Лопухов на отчаянный шаг. Кто на селе лучше всех знает, чем занимается отец Александр? Кто, как не Марина Ивановна Фролова, которая уже долгое время подбивала клинья под загадочного настоятеля после бегства матушки Елены? Костька понял – это его последний шанс во всём разобраться. И в шесть часов вечера парканул свой «козелок» возле автобусной остановки на трассе Кольчугино – Киржач. Автобус, на котором Маринка возвращалась с работы, не заставил себя долго ждать.
 
        - Марина Ивановна, здравствуйте!- крикнул Костька.- Давайте я Вас до дома подброшу – мне по дороге.

        В концепцию «прекрасного принца» лейтенант Лопухов никаким боком не вписывался. При определённом раскладе он годился Маринке в сыновья. Но топать по сгустившимся сумеркам через СНТ «Шорна», деревню Фомино, СНТ «Липки», а потом ещё километр через лес и километр по полю категорически не хотелось. И Маринка радостно плюхнулась на переднее сидение «козелка»:

        - Ой, какой Вы молодец, Константин Владимирович, что бы я без Вас  делала!

        Осень выдалась на удивление сухая, и УАЗик ловко и незаметно быстро пробежал все колдобины и остановился у домика, где жила Маринка.

        - Ой, как я Вам благодарна! А хотите я Вас чайком попою?

        - Хочу, Марина Ивановна, тем более что у меня к Вам серьёзный разговор есть.

        «Влюбился что ль?»- Маринка посмотрела на Константина Владимировича изучающе.- «Да нет, не может быть. Маленький он ещё. И смешной такой, - на серьёзного хомячка похож. Интересно, почему они, менты, все такие серьёзные?»

        - Ну, проходите, пожалуйста. Поговорим. Чем могу – помогу.

        Они вошли в дом. Маринка усадила участкового за стол, застеленный красивой клеёнкой, и собрала всё к чаю.

        - Мне очень неудобно, Марина Ивановна, но сначала я должен задать личный вопрос,- начал Костька.- В каких отношениях Вы находитесь с отцом Александром?

        Вопрос Маринку нисколько не удивил и не задел. Глупо жить в деревне и надеяться сохранить что-то в тайне. Ответила она просто:

        - Люблю я его.

        - А он Вас?

        - А он меня… А он меня не замечает. Слишком занят.

        Костька ликовал – сейчас всё и выяснится.

        - Это и есть предмет моего разговора, Марина Ивановна. Не могли бы Вы рассказать, чем так занят отец Александр?

        - Он от нежити нас защищает.

        Костьке показалось, что внутри у него от злости закипело. В Бога он не верил, да и в семье у них это было не принято. И батя, и мать по полной хлебнули 90-х, какой там Бог? Бабка – не в счёт. В школе это дело особенно не поощряли, в институте – тем более. Всякие ужастики он не любил, - что смотреть муру о том, чего нет и быть не может.
 
        - Марина Ивановна, Вы – взрослая серьёзная женщина, медсестрой работаете. О какой нежити Вы говорите?

        - А Вы что же, Константин Владимирович, ничего о Благовещенском погосте не знаете?

        - Это что за Благовещенский погост? Первый раз слышу. Давайте-ка, рассказывайте.

        - В километре от Тимошкино есть церковь Благовещения Пресвятой Богородицы. Закрыли её лет семьдесят пять назад. Закрыли не просто так. Её настоятель, отец Иоанн, ещё при жизни в упыря превратился.

        - Удивляете Вы меня. Не пойму, то ли, как отец Александр, за ребёнка меня считаете, то ли фантазия у Вас такая неуёмная?

        - А Вы, я так понимаю, ни в Бога, ни в чёрта не верите?

        - Я взрослый человек, офицер полиции, на дворе у нас 2023-й год. Почему я в это должен верить?

        - Мы тут во Флорищах до поры до времени тоже в нежить не верили. Так, всякие легенды старики рассказывали. А мы над ними смеялись. Пока пятнадцать лет назад всё это не началось.

        Костька кипятился уже не на шутку:

        - Да что началось-то, Марина Ивановна? Вы или говорите конкретику, или мозги мне не компостируйте.

        - Отец Иоанн умер в 50-м году. Вернее, не умер, а похоронили его. И больше пятидесяти лет всё было тихо и спокойно. Если не считать того, что в Тимошкино приезжали, жили и умирали очень странные люди. А пятнадцать лет назад началось… Теперь к Тимошкино никто близко не подходит. Недавно и до нас добрались. Тяжело отцу Александру стало, когда с Вашим предшественником беда случилась. Один он совсем остался. Мы так ждали все, когда на замену Горюнова кого-нибудь пришлют. А прислали Вас. Вы не обижайтесь, Костя, но о Вас самом заботиться нужно, не то что…

        Вот тут Костьку и прорвало:

        - Повезло, блин, с распределением! Засунули в эту дыру, где с тоски повеситься можно. Да ладно бы просто дыра. А то – дыра, населённая долбанутыми на всю голову. Вы, Марина Ивановна, сказки своему возлюбленному отцу Александру рассказывайте. И он Вам под самогон чего-нибудь толкнёт. Отличная семейка получится!

        С этими словами раздосадованный Костька, не прощаясь, ретировался.
   
                …………………

        Итак, расследование окончательно зашло в тупик. И наступила смертная тоска, от которой не спасали еженедельные поездки по четвергам в Кольчугино на совещания к майору Матвиенко. На каждом совещании толстопузый майор орал, как кровожадный бегемот, как будто хотел растоптать и сожрать своих участковых. Понятное дело: район трещал от дачных краж, а задержаний не было. На последнем совещании, которое проходило на следующий день после визита к гражданке Фроловой, Костьку слегка напугал вопрос одного из коллег:

        - Ну, как там во Флорищах? Тебя ещё не загрызли?

        Но оказалось, что раздольевский участковый имел в виду не упырей, а всего лишь местных бабок.

        Вернувшись с совещания к себе на участок, Костька залудил два стакана и провёл глубокий внутренний анализ своего состояния, который строился в режиме философского диалога.

        - Я кто?

        - Я участковый.

        - А имеет право участковый верить в упырей и прочую нечисть?

        - Не имеет. Иначе его нужно немедленно отправлять в дурку.

        - А чем должен заниматься участковый?

        - После двух стаканов? Выпить третий.

        - Ну, сегодня можешь выпить и четвёртый. А завтра займёшься тем, чем должен заниматься.

        - С хера ли гости понаехали?

        - Что тебе сказал сегодня Матвиенко?

        - Принять исчерпывающие меры к пресечению и недопущению краж с дачных участков.

        - Вот и будешь с завтрашнего дня принимать исчерпывающие меры к пресечению и недопущению.

        В пятницу, когда наступили сумерки, Костька сел за руль УАЗика и до утра с выключенными фарами объезжал улочки СНТ.  Так продолжалось четыре ночи. На пятую на территории «Кабельщика-4» прямо на костькину машину вышли двое красавцев с нехитрой аппаратурой, которой они только что поживились в ничем не примечательном дачном домике. Неожиданное появление полицейской машины подействовало на бичей настолько угнетающе, что Лопухову даже не пришлось вынимать пистолет из кобуры. Утром они уже тосковали не по-детски в Кольчугинском отделе вместе с хабаром. Майор Матвиенко, явившись на службу, глазам своим не поверил и попросил ими лично заняться начальника местного розыска. Костька на правах виновника торжества напросился ему помогать. К концу дня из бедолаг сделали передовиков скачкового производства. К своим эпизодам, которых было штук семь, навесили на них ещё штук тридцать.

        На следующем четверговом совещании Матвиенко уже не был похож на бегемота-убийцу, а больше походил на бизона, за которого вышла замуж дочь жирафа и антилопы. Он всем показывал Костьку. Наверное, если бы у того была шкирка, он бы держал его на вытянутой руке, как котёнка, и бесконечно повторял одну и ту же фразу: «Вот как надо работать!»

        Когда героический лейтенант Лопухов, гордость и надежда Кольчугинского отдела, триумфально возвращался во Флорищи, пасмурная и неуютная погода конца октября вдруг преобразилось. На небе засияло солнце, такое яркое, почти летнее. На душе у Костьки тоже разъяснилось, как будто он возвращался на свой опорный после покорения Галлии и Британии. Впереди было три праздничных дня – «4-е», «5-е» и «6-е» ноября. Он твёрдо решил, что «4-го» наплюёт на все запреты отца Александра и дойдёт пешком по лесной дороге через Палаксу и Шорну до Тимошкино, а потом на два дня уедет к бате и матери во Владимир. 

                …………………

        В первый выходной Костька встал вместе с огромным красным солнцем, с удовольствием подметил, что на небе ни облачка, и в одних труселях выбежал на двор обливаться ледяной водой из колодца. Именно в таком виде и застала его Маринка. На неё страшно было смотреть. Сказать, что она была запыхавшаяся и расхристанная, - ничего не сказать. Ещё до того, как она начала верещать, Костька понял – случилась беда. Долго он не мог добиться от неё ничего членораздельного. Наконец, она собралась и выпалила:

        - Константин Владимирович! Едем скорее в Тимошкино. Батюшка Александр погиб.

        Костька всё-таки вылил на себя два ведра ледяной воды, чтобы скорее проснуться, и стал допытываться, что произошло. Из истерического воя Маринки можно было понять очень немногое, приблизительно следующее. Вчера к отцу Александру приехал его друг из Москвы. Совсем под вечер они вдвоём отправились в Тимошкино и до сих пор не вернулись. Из чего однозначно следовало – сгинули они на Благовещенском погосте.

        Тут до лейтенанта Лопухова понемногу стало доходить, что все его радужные планы на выходные прямо на глазах накрываются медным тазом.
 
        - Две минуты меня подождите, Марина Ивановна,- голосом спасителя вселенной сказал Костька.- Сейчас оденусь и поедем.

        И действительно через десять минут полицейский УАЗик проехал мимо Введенской церкви, спустился к Палаксе и выехал на лесную грунтовку, ведущую к Тимошкино. Миновали поляны, на которых Костька охотился, и въехали в дремучий лес. Лес, как лес. Вроде бы ничего особенного. Чащоба с обеих сторон налезала на грунтовку. Деревья были обвиты пожухлыми и высохшими лианами. Вот только на этом осеннем сухостое белели крупные белые колокольчики. Костька даже глаза потёр, не мерещится ли. Потом лес отступил от дороги, опять потянулись поляны. Они были окаймлены кустами цветущего шиповника и залиты синим, розовым и фиолетовым от цветущих люпинов. Тут наш герой окончательно потерял ощущение реальности и посмотрел на реакцию Марины Ивановны. А Маринка ни на какие чудеса внимания не обращала, только тихо и жалобно мякала, вжавшись в сидение. Так плачет стерилизованная кошка, прожившая десять лет с кастрированным котом, когда тот умер. Перед Шорной дорогу перебежало стадо косуль, и Костьке пришлось затормозить.

        - Марина Ивановна, а что здесь происходит? Начало ноября, а тут вовсю шиповник цветёт и люпины. Это как?

        - Не обращайте внимания, Костя. Это морок колдовской. Тут человечьего мира нет уже. Едем скорее.

        От Шорны машина вскарабкалась на горку, под которой начиналось Тимошкино. Вся деревня - в одну улицу, тянущуюся вдоль речки. Солнце поднялось на безоблачном небе уже высоко и заливало всё светом совсем по-летнему. Костьке показалось, что из ноября он прямиком попал в июнь. Сама деревня произвела на него очень странное впечатление. Некоторые дома неопровержимо свидетельствовали, что люди здесь ещё живут. Другие были покинуты не так давно, не более десяти лет назад. А часть строений была горелой и выглядела так, будто шли уличные бои.

        Выехав из Тимошкино, Константин впервые увидел колокольню Благовещенского погоста. Сама церковь пряталась в вековых липах. Впрочем, долго любоваться пейзажами не пришлось. В ста метрах от того места, где грунтовка ныряла в липняк, на дороге лежало два тела. Маринка выпрыгнула из «козелка» и с воем бросилась к отцу Александру.
 
        По-серьёзному Костька никогда не курил, но всегда таскал в кармане для солидности пачку сигарет. Он затянулся и подошёл к трупам. В том, что это трупы, никакого сомнения не было. Тела пробыли на дороге всю ноябрьскую ночь и полностью закоченели. Лежали они в странных одинаковых позах – вдоль дороги, ногами к Благовещенскому погосту. Руки были раскинуты, как будто поп и его приятель не хотели кого-то пропустить в Тимошкино. Лопухову было совсем не по себе, и всё же он постарался со всей тщательностью, как учили в институте, осмотреть тела. Даже волосы на головах осмотрел, а нет ли под ними следов насильственной смерти. Но никаких следов насильственной смерти на телах не было.

        С отцом Александром всё было ясно. Костик сосредоточил внимание на втором теле. Мужику было хорошо за пятьдесят. Волосы не то, чтобы длинные, а просто давно нестриженые. Щетина явно не трёхдневная и совсем не для брутальности. Одет вроде бы прилично, и кроссовки, и джинсы, и свитер, и кожаная куртка. Но куртке, судя по потёртости, уже лет пять. Весь прикид свидетельствовал о том, что его хозяин знавал и лучшие времена. Бич, не бич, а что-то среднее. Костька стал обшаривать карманы незнакомца, вдруг какие документы попадутся. И к своему удивлению обнаружил во внутреннем кармане куртки пенсионное удостоверение подполковника полиции в отставке, выданное Московским Главком.

        Лопухов потянулся к телефону звонить Матвиенко, но сети не было.

        - Марина Ивановна, побудьте здесь, я на минуту отъеду начальству позвонить.

        Маринка ни на что не реагировала. Она стояла на коленях над телом отца Александра и выла во весь голос.

        Костьке пришлось доехать до горки, с которой они спускались к Тимошкино. Несмотря на выходной майор Матвиенко ответил довольно быстро:

        - Ну, что, герой, ещё одних поймал?

        - Нет, товарищ майор, у меня тут двойное убийство.

        На той стороне повисла зловещая тишина. Наконец начальник выдавил из себя:

        - Двойное убийство с лицом хоть?

        - Без лица, товарищ майор. Правда, следов насильственной смерти я не обнаружил, но это точно убийство.

        - Константин, ты дебил или идиот? Какое убийство, если нет следов? Кто умер-то хоть и где ты трупы обнаружил?

        - Умер отец Александр…

        - Ну, этому давно на том свете прогулы ставили. А где окочурился? Дома?

        - Нет, в ста метрах от Благовещенского погоста.

        В ответ Костька услышал длинную и мастерски построенную шестнадцатиэтажную матерную тираду.

        - Вместе с ним обнаружено тело его приятеля, подполковника полиции в отставке из Москвы.

        На этот раз майор высказался предельно кратко, но краткость – сестра таланта. Костька понял, что на вверенный ему участок забежал северный пушной зверёк, собравшийся побеспредельничать. И этого зверька не ждали ни во Флорищах, ни в Кольчугино.

        - Ничего не трогай. Оставайся на месте. Не вздумай играть в великого сыщика. Я приеду ровно через сорок пять минут.