Болею

   Ночь долгая… Температура под сорок… На стуле возле кровати – стакан с горячим молоком. В нем медленно плавает лунный осколок сливочного  масла.  Тает, растекается по пенке  жирной лужей.  Фуууу…. Горлу нравится пить эту кремовую жижу мелкими глотками, а мне – нет.
 
   - Так надо, - говоришь ты и приносишь еще одно одеяло.

Ну, зачем?! Мне без того жарко!

   - Надо, -  настойчиво объясняешь очередное мучение.  И я беспомощно тону в куче подушек, одеял и пледа.
 
   Стрелки на часах замерли… Еще вчера носились по  кругу, обгоняя друг друга, как весенние белки,  а сегодня бездушно сидят на ветке циферблата сытыми совами, будто  ночью им спешить некуда. Все, что должно было случиться, уже случилось. Они не живут, они таращатся.
 
   - Часы тут не при чем, - говоришь ты, -  Это температура внутри тебя капризничает. Ляг на бочок и засыпай.

Ну, да, болезнь приготовила легкую  добычу для волчка.  Да и  как я могу спать в этой груде утеплителей, если даже пижама дотрагивается до пылающей кожи утюгом в режиме «синтетика».
 
   Я жду, когда ты перестанешь меня «лечить» и отправишься спать в кабинет.  Вот тогда я сброшу на пол всю твою заботу и наревусь вдоволь, обжалеюсь до самой глубины своего эгоизма и усталости от боли во всем теле.  А потом усну. И утром  стрелки, как ни в чем не бывало, побегут по циферблату, потому что  я проснусь здоровой.

   - И не мечтай, - говоришь ты, понаставивший в моей голове камеры наблюдения на каждом нейроне. – Засыпай, а я  стану  читать  тебе про муми-троллей .

   - Только с того момента, как  в Муми-дол пришла зима и холодный-прехолодный  снег укрыл все живое.

   - Так и быть, -  терпеливо не споришь  со мной, как с заболевшим ребенком.

А в глазах – забота. Я начинаю подозревать, что экзекуция еще не закончена.   Не ошиблась. Через полчаса, отложив книгу, ты приносишь чай с медом и шерстяную голубую кофту с  половинкой рукава, потому что я не успела докупить пряжу и довязать полотно от локтя до запястья.

   Давлюсь чаем с медом. Мне кажется, что все ктеточки моего тела раздулись от жидкости, которую в меня весь день  насильно вливают самым возмутительным образом. Но сил на сопротивление нет. И вот я уже плачу, не дождавшись одиночества. Чай выливается из глаз, не помещаясь внутри переполненного  жидкостью организма. Почему вдруг себя так жалко? Маленькая что ли?  Внутри меня плачет беспомощная заболевшая девочка.

   - Хорошо бы еще носки шерстяные надеть...

Ты размышляешь вслух, но в этот самый момент, встретившись со мной взглядом, понимаешь, что перегнул палку и она вот-вот сломается… Вздыхаешь, берешь книгу и усаживаешься в кресло возле кровати. Очки на носу делают тебя похожим на нашего бывшего учителя физики. Только рассказ начинается не с разницы между кинетической и потенциальной энергиями, а со сказочной долины, в которой живут самые замечательные существа на свете ( не считая хоббитов).  А я вдохновленная маленькой победой, высовываю ступню  из груды тепловой терапии наружу. Говорят, что собаки охлаждаются через язык.  Мне приходиться спасать себя от теплового удара  через ступню. Ты занят чтением и не замечаешь, как сползает с кровати на пол второе одеяло…
 
    Я почти засыпаю и  сквозь сон слышу, как ты говоришь кому-то по телефону:

   - У нее даже подушка мокрая. Да, понял, сейчас переодену.
 
   Утром луч коснулся виска. Я проснулась: стрелки часов  снова играли друг с другом в догонялки и весело скакали по циферблату. Облысевшая к осени  ива широко открытыми глазами уставилась в окно спальни. Ей нравится  наблюдать за нами. А и то, чем еще заниматься в период  предоктябрьского безделья?
   
   Ты спишь сидя в кресле… Какое  уставшее лицо, темные круги вокруг прикрытых глаз. Тебя замучила моя болезнь. Она нас обоих замучила. Раскрытая книга дремлет на полу, в ней заснули на долгую зиму жители Муми-дола.  Там снег утеплил  и двор, и дом…
 
   Настроение плакать и жалеть себя прошло.  Улыбаюсь, переворачиваясь на другой бок и засыпаю сладко-сладко под ворохом одеял и подушек. Все встало на свои места, как только сбежал жар.  Ночь закончилась. А при свете дня окончательно выздоравливать во сне так приятно…

   Спустя какое-то время слышу строгий голос:

   - Пора пить горячее молоко.

   Началось!