Глава 17. В гостях у МулинЭвари

-Куда это ты собрался, Аукори?
Дух ткнулся в болевой барьер, опоясавший Логово, и отскочил внутрь: даже ему, гэльфорду, было так просто не пробиться сквозь защиту, поставленную проклятым выродком. Стояла глухая, темная ночь, и весь мир, подмерзший, беспокойно спал, и одному только духу не спалось. Во всяком случае, Аукори так думал, но вездесущий Рэннис, похоже, не знал слова "отдых".
-Так куда ты шел? - выродок стоял во мраке, не выходя в колеблющийся ореол свечи, и был в недосягаемости, тенями его было не тронуть, и только из мрака блестели безумные, воспаленные глазищи.
Аукори сгорбился и вжал голову в покатые плечи: говорить ему вовсе не хотелось. Тем более, с психом. С Чаирьей нехорошо вышло, но разве дух был виноват в том, что она попалась? Что он мог для нее сделать? Ничего. Только вот Рэннис не хотел этого понимать, и гэльфорд побаивался мести. Станется ведь с этого психа, он и угробить мог - Крепость и не такому учила своих чад.
-Молчишь, - выродок покивал головой, и воздух зашевелился в такт с его движением. - Ты не уйдешь, пока мне не скажешь.
-Не твои это полномочия, - зло пискнул дух, и от гнева высокий голос задрался еще сильнее. Но Рэнниса это только рассмешило:
-Поверь мне, за каждым твоим шагом ведется наблюдение: больно ты похож на соглядатая Дома. С Сезанной я объясню сам, но если ты хочешь идти, изволь взять меня в попутчики.
"И когда он сумел взять такую власть? - сумрачно подумал гэльфорд. - Совсем недавно меня к нему приставили, опасаясь места, откуда он приполз, и что теперь? Теперь не верят уже мне. Он мастерски втерся в доверие к ведьме, что уж таить…"
Аукори покосился на бывшего товарища: того не было видно, он только ощущался, маленький, опасный и неумолимый, эдакое концентрированное зло. Делать было нечего - Рэннис и не думал уходить.
-Я хочу сходить в УриАн, крепость-муравейник антергов, что в Песчаных горах, там у меня друг есть, мне поговорить надо, - неохотно признался дух.
Как он и ожидал, темная энергия поднялась около выродка, но тут же опала: он умело контролировал свои эмоции.
-Я пойду с тобой, - только и выронил Рэннис.
-Но… - начал было Аукори, однако, договорить ему не дали:
-Попытаешься сбежать - я расценю это как предательство и убью тебя на месте. Разрешение мне Сезанна дала, - жестко предупредил выродок, и гэльфорд смирился:
-Я не побегу, - выдохнул он из сутулился еще сильнее, став совсем низким и жалким. Казалось, он пытался спрятать голову в капюшон своего фиолетового худи, притащенного с ближайшего соседнего мира Зетта - с Земли, откуда пришел когда-то бывший Хозяин гэльфорда.
Страх, забытый, оставленный, поднялся и липкими лапами сжал сердце: даже выродок был врагом. Весь злобный мир, построенный на боли, на смерти, на гробах, встал против него, не с самого сильного, не самого умного духа. Встал, чтобы уничтожить его, чтобы стереть его с лица земли, как его братьев и сестер. Дом создал монстра и выпустил тварь по душу Аукори, хоть тот и не рвался к власти, не желал ничего, кроме спокойной жизни. Жалость к самому себе нахлынула, поглотив последние остатки храбрости, и уголки губ опустились совсем вниз.
-Идем, - уныло пробормотал дух.
Рэннис молча кивнул и вышел на свет, он не боялся, этот мерзкий, синеволосый псих, ему все теперь было дозволено, и за спиной его стояли Не Таори.
"Где и что пошло не так? - с обидой подумал Аукори. - Меня ведь уважали, любили здесь, а теперь…"
Он знал ответ. Смерть девочки-шпиона расставила все по местам, одного показав храбрецом и героем, а другого трусом и убийцей, но не хотел в это верить, все еще надеясь, что в одно прекрасное утро Сезанна стукнется в дверь и уважительно спросит:
-Мастер Аукори, не отвлекаю?
Но чем дальше бежало время, тем хуже становилось кругом. Мрак захватывал все. Мрак мира, рожденного из боли. Боль была сущностью Зетта, этого было не исправить, и жить здесь становилось все тяжелее с каждым днем. Дух вздохнул печально, подсознательно скопировав манеру Ирвина, и переместился в Уриан, взяв с собой и выродка от греха подальше.
Храм МулинЭвари, Бога Тишины и Молчания, находился глубоко под землей, и верующий, приходящие к нему, принадлежали всего одному народу: антергам. Как те молились - никто не знал, но их стальная дисциплина давала повод думать, что и молитвы они в износились столь же единомысленно и до фанатичности вдохновленно, чего нельзя было сказать о многих верующих других культов. Антерги даже говорили-то неохотно, предпочитая общаться ментально, и ноги этой особенности наверняка росли из религии.
Не Таори выбрались в безликом коридоре, живо напомнившем выродку о Доме. Путь тянулся далеко-далеко вперед и назад, по гладким, желтым стенам из спрессованного песка, шли округлые светильники в форме шаров. Голубоватые, они давали достаточно света, чтобы тени стали устойчивыми и сильными - Аукори был чрезвычайно могуществен здесь, но Рэннис не сильно волновался на этот счет: гэльфорд боялся, и страх блокировал не только его волю, но и скорость реакции.
"Не успеет он меня достать," - с мрачным удовольствием подумала выродок, и желание ударить сутулого духа всколыхнулась в душе почти с той же силой, что вчера ночью. Двойной солнечный круг вспыхнул на ладони, обжег, напоминая о контроле, и Рэннис вздохнул глубоко, запирая нерушимыми оковывами бушующего внутри темного владыку.
-Идем, - дух двинулся в направлении, одному ему известном, для непросвещенных здесь не существовало понятий "вперед" и "назад".
Рэннис пошел следом, внимательно следя за окружающим пространством: вторжение уже должны были заметить, но крепость безмятежно спала. Кто покрывал незваных гостей щитом - оставалось только гадать, но тишина стояла по-настоящему благоговейная, как и полагалось в подобном месте. Уже достаточно скоро Не Таори уткнулись в невзрачную дверцу - вход в сам храм ничуть не отличался от обычных дверей, в изобилии встречавшихся по стенам, но внешнее, чисто зрительное вИдение было обманчивым. Уже здесь чувствовалась бешеная энергетика этого намоленного места, куда приходили души целого народа. Антерги практически не занимались мирной деятельностью: что здесь происходило в реальности - один Мулинэвари знал, уж больно закрытым был народ, но каждый в Зетта понимал, насколько сильна здешняя армия. Воинами здесь были с рождения и до смерти, мужчины и женщины. Они промышляли наемничим трудом, составляя армии других королевств, ведь выращенных в парниках из стекла продуктов едва ли хватало на жизнь, а безжалостные солнца выжигали все в Песчаном краю. Да, антерги кое-как исхитрялись, создавали парники и с помощью механизмов, собирали все, что только могли изъять у жесткой природы, но этого было недостаточно, вот они и уходили в наем. И надо сказать, что лучших бойцов, более умных, дисциплинированных и умелых, было не найти во всем Зетта.
Дом развивал магию - изучал, структурировал и фиксировал, здесь же, в УриАне, да и в других городах-муравейниках, разбросанных по не менее суровым местностям, единственным способом выживания была техника. Хитрые машины, системы зеркал и сборщиков энергии, ловили и консервировали солнечный свет - единственное, чего здесь было вдоволь, кроме ветра и песка. Потом антерги продавали светящиеся склянки в качестве ночников и оберегов от слабейших ночных монстров. Здесь все было механизировано, все двигалось, даже полы и стены, и Рэннис, живший в мире магии, плоховато понимал, как это все вообще возможно. И единственным, что теперь была ясно выродку в УриАне, была религия. Пусть чужая, но все же вера, теперь доступная и ему.
За обычной дверцей крылось что-то настолько огромное, тихое, темное, что идти было жутковато. Стены храма многое повидали: и радость, льющуюся через край, и горе, настолько страшное, что даже слезами не вытекало. И энергия бессловесных молитв собиралась здесь, скапливалась и проявлялась в физическом ощущении величия.
-Там темно, - тихо проговорил Аукори, вырывая товарища из раздумий, - МулинЭвари не любит света. Ты меня не увидишь, но это не значит, что я сбежал.
Он стоял, понурый, сжавшийся, и боялся, боялся того, что ждало за дверью, и своего напарника за спиной, и выродку стало жаль духа: слова напугали того до смерти и подорвали всякое доверие, еще остававшиеся между ними. Хотя каком доверии теперь могла идти речь?
-Все будет нормально, я понял, - Рэннис хотел было хлопнуть гэльфорда по плечу, но рука прошла сквозь плоть: Аукори не хотел, чтобы к нему прикасались и, видимый, был бесплотен.
Он неприязненно сморщился и первым шагнул внутрь, понимая, что выродок первым не пойдет - слишком осторожен. Тот открыл дверь, на удивление, она не была заперта, и вошел в чужой храм, чувствуя некоторую робость: он, верующий другого культа, не было здесь желанным гостем.
Кое в чем он не ошибся: помещение действительно было огромно, и глаза, видящие сквозь мрак, так и не смогли нащупать потолка. Как такое пространство могло поместиться внутри муравейника, оставалось только гадать. Теплая тишина окутала выродка со всех сторон, оторвав его от мира, будто переместив в параллельное пространство, а затем, невидимый, пришел МулинЭвари, и Рэннис замер, вслушиваюсь в его беззвучные шаги. Аукори был здесь же, но тоже молчал, внимая появлению Бога.
Он был спокойным, этот МулинЭвари, бесстрастным, тихим и печальным, совсем не таким, какими были Боги-Близнецы, хоть и пришел он личностью, а не Безликой Силой. Рэннис следил за его движениями, пытаясь прикинуть, кем Мулинэвари до того, как умер. Все знали, что Гарноувер, Бог Ветров Эльфийского королевства, жил в мире под именем Джулиана, Близнецы оказались Мерлином и Артуром, из этого выродок сделал один простой вывод: все живые Боги были когда-то гэльфредами, за слепыми же не стояло душ, вот они и не отзывались на молитвы.
Внезапно, где-то впереди вспыхнул огонек: тусклый, серый язычок свечи в руках Бога едва разогнал темноту, но и этого слабого света было достаточно, чтобы Аукори проявился, да и сомнения выродка насчет личности Бога окончательно развеялись. Это был МУльвари, только искаженный изнутри, измененный гибелью и последовавшим вслед за этим периодом нахождения в Небытии.
Он изменился. Изменился и внутренне, и внешне, взяв личину, что была естественно для его народа: его бледная кожа стала темной, почти черной, глаза потемнели, а на лбу появились усики. Крылья, присущие женщинам антергам, лежали за его спиной, прозрачные, недвижимые - он всегда был андрогином, теперь же окончательно ушел за эту грань. Мулинэвари совсем не походил на антергов внешне, отличаясь от них вытянутостью и удлиненностью черт и хрупкостью рук. Он взял их облик, но остался другим, как бы прочертив границу между собой и своим народом.
"Зачем ты пришел? - Бог не открывал рта, и тишина не была нарушена, но сухой, трескучий голос распространился по пространству, словно звук, слышимый всеми собравшимися. - Я же говорил тебе не появляться здесь больше. И зачем ты привел чужого верующего? Как ты не понимаешь, я не хочу иметь с тобой дела больше. Стоит мне снять щит, как вас обоих на клочки порвут."
Он обращался к своему бывшему брату, и тот стоял, не смея поднять глаз, убитый, уничтоженный и пристыженный. Гэльфорд пришел со своей душевной болью, но вместо помощи нарвался на откровенную злобу. Не таким уж бесстрастным оказался Мулинэвари.
"Ты пришел за помощью, - суховато продолжал Бог, - но ты не получишь ее от меня. Я не твой брат больше, ты не мой верующий, так чего же ты хочешь?"
Пламя колебалось и бросала кривые пятна на пол и одежду Мулинэвари, серое, теневое пламя - все, что осталось от прежних способностей погибшего гельфорда. Тут явно было что-то, притащенное из прошлой жизни: старая, непрощенная обида, но этой истории выродок не знал.
-Он пришел просить о помощи, разве это не повод откликнуться? - вслух спросил Рэннис, всколыхнув тишину, и черные глаза божества пригвоздили его к полу:
"Молчи," - страшно произнес Мулинэвари, и рот выродка сросся, лишив того возможности говорить.
Рэннис замычал что-то невнятное, а потом внезапно оборвался и исподлобья посмотрел на Бога:
"Думаешь, я тебя с закрытым ртом не достану?" - подумал псих, в упор глядя на Мулинэвари.
Тот только сморщился неприязненно, словно ему было противно не то, что общаться, даже смотреть на чужого верующего. Гордое, тонкое лицо кривилось, и на облике антэрга это выглядело жутковато и странно: все знали, что народ не пользовался мимикой.
"Ты живешь обидой, - продолжал Рэннис, и Аукори все больше жалел, что тот поперся сюда: его неуемный характер не давал ему просто остаться в стороне, а эта история его вовсе не касалась. - И какой ты Бог, если, обидевшись, отказываешь в помощи просящему?"
Тем более, что выродка сегодня несло по страшному. Ни один Бог не стал бы терпеть унижение и хамство, даже такой терпеливый, как Мулинэвари.
"Много себе позволяешь, - одернуло божество и двинулось к выродку, темнота колыхалась под его ногами, как туман. - Неужели думаешь, что твои Боги спасут тебя здесь, в моем святилище? Да и ночь сейчас, они спят."
"Не имеет значения, день или ночь, - Рэннис даже не боялся. - Ты не имеешь надо мной власти. Убить сможешь, но душу не тронешь. Я всего лишь хочу помочь, Мульвари."
Бог резко остановился, затем поменял внешность на прежнюю, и Аукори ахнул и зажал рот рукой: давно он брата таким не видел. С того самого дня, как тот ушел под воду и не вернулся.
"Тебе это Аукори сказал?" - хмуро спросил Бог, но гневаться не стал. Он опустил голову, слепыми глазами глядя на теневое пламя. Гладкие, черные волосы казались мокрыми: выродок знал, что гэльфорд утонул.
"Нет, я сам догадался," - Рэннис чувствовал, что задел какую-то струну, на опоры божество не ослабило, оставшись столь же закрытым, как и прежде.
"Умный, - кивнул Мулинэвари, - только нос не в свое дело суешь. Исповедоваться тебе я не буду да и незачем тебе знать о разборках старшего народа. Уходите оба, пока я не выдал вас."
Он повернулся и зашагал во мрак, растворяясь, но оставлять это так просто выродок не собирался. Ему не Аукори было жаль, а Мулинэвари, запертого в оковах Обиды. Ночь стояла, тихое время, когда души становятся податливыми даже у Богов. Раз уж показал личность, значит, был смысл говорить. Мульвари нуждался в помощи, но не тянул руку, а стоило бы, потому что Близнецы, мирные изнутри божества, могли ее дать ему, Богу с грузом непережитого прошлого. И тогда Рэннис попросил за него:
"Помогите мне."
И они пришли. Невидимый, неосязаемые остановились за спиной, Старшие товарищи разбитого Бога.
"Он предал тебя, не так ли?" - губами выродка спросил один из них, и даже сам Рэннис не понял, Артур ли говорил или Мерлин.
Мулинэвари остановился, затем медленно-медленно повернулся и вздернул острый, треугольный подбородок. Внешняя тишина не нарушалась, как будто храм внезапно оторвался от мира и завис где-то в недосягаемости, но внутри шла нешуточная борьба. Не магическое сражение, нет, а борьба воли. Божество долго молчало, а потом внезапно сдалось под напором Близнецов и выронило глухо:
"Не он, но его страх."
И в тоже мгновение Рэннис почувствовал, как оковы пали с его рта, но теперь говорить, но уже не собирался - не его это было дело.
-В тот день, когда погиб Джулиан, - тихо, словно нехотя, начал рассказывать Мульвари, - нам дали задание в водах Крайнего моря. Мне, Виллайто и Аукори, троим гальфордам Тени. Враг затарился под волнами, высылал своих водяных солдат, а сам пил энергию, не показываясь на поверхности. Когда мы поняли это, сил оставалось едва ли в половину от того, что у нас было изначально, и тогда мы приняли решение разделиться: я ушел под воду, а мои товарищи остались наверху, прикрывая меня. План был рискованным: вечерело, под водой не было теней, и лишь я, обладавший физическим оружием, смог бы справиться с монстром. Я нашел его в глубине. Безликая, слепая рыбина лежала на дне в слое ила и водорослей, и вокруг нее светился ореол из похищенной энергии. В этом тусклом свете мы схватились с тварью. Сам понимаешь, что добром это не кончилось. Убить ее я убил, меня сам Ирвин растил, но и сам был погребен, похоронен заживо в энергетических путах. Я не мог вырваться сам и лежал на дне, медленно умирая. Ирвин не смог найти меня на энергетическом поле, он сказал всем, что я умер - вокруг всегда много темных духов кружится, его я не виню, но Аукори… - Мульвари качнул головой, и его лицо скривилось от нахлынувшей злобы, - Аукори знал, что я жив. В один из последних дней моей жизни я сумел с ним связаться и попросить помощи. Я ждал его, угасая, ждал до последнего… но он испугался, что это монстр говорит моим языком, что это темная тварь подделывается под мой облик, и не пришел. Он мог меня спасти, но палец о палец не ударил. Синвирин смог бы вытащить меня, но Аукори выбрал молчание.
Бог замер надолго, глядя в никуда, на тонком, бледном лице застыло выражение горькой, непрощеной обиды. Его можно было понять: казалось, совсем недавно подобную историю рассказывал Урунье, но тут речь шла не о физической жизни, а от той жизни, что не имела смерти, и от трусости, купивший безопасность ценой чужой жизни. Близнецы молчали, хоть и были здесь, Рэннис тоже не спешил открыть рта: что он мог сказать Богу? Да и душа его не понимала, как Аукори вообще посмел явиться сюда. В гости к тому, кого убил собственными руками.
-Потом много чего было, - совсем тихо продолжил Бог, - и Большая война, и план К… Но я этого уже не видел. Меня тогда не было. А потом меня воскресили в облике Бога. Мульвари больше нет, он умер, я теперь Мулинэвари, Бог Тишины, но это и неплохо. Меня Яксон, святой друг, восстановил, рассказав антергам обо мне. Он и теперь живет со мной, и я храню мою Искорку от Дома.
Так вот, где прятался один из выживших гальфордов. Рэннис по старой привычке отметил информацию, а потом вспомнил о том, кем он стал, и выбросил Яксона головы: что ему было теперь до беглого гэльфорда?
-И теперь, когда ты знаешь все о нас с Аукори, - продолжал Бог, - я повторяю свой вопрос: с какой бы стати мне помогать ему, моему убийце?
-Ты Бог, - просто сказал один из Близнецов, - это наша прямая обязанность.
-Наша? - переспросил Мулинэвари, и тогда они появились.
Выросли за спиной выродка, золотые, могучие, как солнца, которыми они стали. По сравнению с Близнецами Мулинэвари казался едва ли не маленьким, хоть по росту им и не уступал. Только вот он внутренне был скомкан и сжат, а они - раскрытый и свободны. Рэннис сгорбился, закусив губы: вот теперь надо было молчать, разговор шел не по его душу. Выродок чувствовал себя лишним, но без него, посредника, Боги не смогли бы говорить.
-Ты существо бесстрастное, Безликая Сила, твоего мнения больше не спрашивают, - властно заговорил Артур, и Мерлин мягко добавил:
-Просящему да дадено будет, - и улыбнулся ласково, будто слегка извиняясь за свои слова.
-Он не просил, - резко возразил Мулинэвари, и уголки его губ опустились вниз.- Он пришел просить оправдания тому, что натворил. Он пришел просить оправдания за смерть девочки-шпиона, за страшную смерть, которой он стал причиной. Разве я могу дать это?
-Если просит - ты должен дать мир, - вздернул бровь Артур, и Мерлин снова договорил:
-Он ведь раскаивается.
Так вот зачем Аукори подорвался в УриАн. Оправдать себя. Гнев вспыхнул в душе, и жгучее чувство потекло из сердца в кулаки, но две горячие руки на плечах пригвоздили к полу, не дав даже головы повернуть в поисках виновника. Свет мешался с мраком, Близнецы и их верующий стояли в ореоле, Мулинэвари с его тусклой свечой находился в тени и глядел оттуда внимательно, жадно, точно нечисть, боящаяся выйти из своего убежища.
Разговор уже давно шел в голос, о тишине было забыто, и в этом месте ее отсутствие было неестественно.
"Поздно раскаиваться, - зло подумала Рэннис. - Раскаянием невозможно вернуть умершего."
Естественно, мысль прозвучала вслух, и Мерлин ответил из-за спины:
-Ты прав. Раскаянием не воскрешают. Но это очистит душу. Поверь мне, Рэннис, Чаирье уже все равно и злобы она не держит.
-А я здесь причем? - с прежним упорством спросил Мулинэвари. - Он не верит в меня, а я ставлю под вопрос его раскаяние.
-Идем-ка, Рэннис, домой, Артур тут закончит, как надо, а тебе это слышать не обязательно, - мягко проговорил Мерлин и подтолкнул выродка вперед, кто-то оступился, неуклюже пошатнулся и, чтобы не упасть, шагнул, а выпал уже совсем в другом месте.
Подобно тому, как Аукори ходил через тень, Мерлин прошел через свет, выведя своего слугу в Логово. На ветке висел кем-то забытый фонарь, четкий круг желтого света опоясал ветку. Замерзшие, полуживые мотыльки бились о стекло, пытаясь проникнуть к губительному пламени. В этом странном свете Мерлин казался обыкновенным человеком, только вот сущность у него была другой, и даже тот, кто не являлся магом, сумел бы понять, что синеволосый юноша мне так прост, как кажется внешне.
-Везет же тебе, - усмехнулся Бог, - каждый миг жизни наполнен приключениями. Вчера от темного владыки сбегал, сегодня в Божие дела влез… не сидится тебе на месте.
Рэннис пожал плечами:
-Жизнь просто короткая, вот так и получается, - затем опустился на колени и прикоснулся лбом к земле под ногами Бога, не смея даже дотронуться краешка сапог.  - Спасибо, Боже, что пришли.
Мерлин взъерошил синие лохмы на затылке своего слуги:
-Мы всегда с тобой.
И исчез, растворившись в свете. Выродок разогнулся и сел на колени, вдумываясь в то, что увидел и услышал: отношение к Аукори испортилось окончательно после того, что рассказал Мулинэвари.
"Теперь понятно, почему дух ни разу не пришел на помощь во время заданий, - подумал он, - если он ради брата не пожелал рискнуть, то я ему совсем не сдался."
Он поднял глаза и…встретился взглядом с Аукори. Тот вынырнул из тени и стоял на порядочной дистанции, лощеное лицо кривилось от злобы.
-Ненавижу тебя, - дрожащим голосом выдавил он. - Ненавижу!
Его всего колотило от бешенства, и зрачки серых глаз вперились в выродка, желая, чтобы тот провалился сквозь землю в самый жестокий ад, который вообще существовал на свете. Рэннис никогда не видел гельфорда в таком состоянии. Дружелюбный, открытый, веселый - такое он создавал первое впечатление, на деле же был совсем другим, и злоба лилась из его души, отравляю воздух вокруг.
-Вечно ты не в свое дело лезешь, вечно… - он осекся, видя, что слова не оказывают никакого воздействия. - Убирайся из моей жизни и больше никогда не показывайся мне на глаза, чудовище проклятое! - в сердцах крикнул дух и исчез в тени.
Выродок вздохнул тяжело, но с места не двинулся. Навязываться он точно не хотел, но на душе все равно было гадко: с Аукори теперь все было кончено. Навсегда, пожалуй. К общему недоброму мареву, повисшему над Логовом, теперь добавилась еще и эта ссора. Не Таори разваливались на глазах, теряя свою цельность, и наблюдать за этим было страшно.
"Как бы нам дожить до дня атаки," - уныло подумал Рэннис, прекрасно понимаю, что другого шанса отпустить Синвирина  у него не будет.
-Что грустишь, ненормальный? - издевательский, пищащий голос заставил Рэнниса подскочить от неожиданности: кого-кого, а Улиарию он увидеть вовсе не ожидал.
Мертвец спустился по лиане и, отделившись от нее, зашагал по ветке, раскинув ручонки и шлепая босыми ступнями. Он походил на птенца, впервые двинувшегося, еще неустойчивого, но уже уверенного в своих силах.
-Не грусти, пойдем лучше прогуляемся, одиноко мне.
Выродок задрал голову: обычное место повешенного пустовало, он был здесь полностью. Ветка-рука ударила по фонарю, разбив стекло, осколки брызнули во все стороны, вспыхнуло огненным столпом разлившееся масло и тут же погасло, поглощенное темнотой, даже следа на ветке не осталось.
-Ненавижу свет, - плотоядно облизнувшись, заявил Улиария, а зачем прыгнул вниз. Ветви подхватили его и понесли, он только крикнул: - Ты идешь там?
Рэннис, едва ли задумываясь о том что творит, прыгнул вслед за мертвецом, и гибкие руки дерева оплели его туловище и невредимого поставили на землю. Здесь, на промерзшей, нагой почве было совсем темно, глубокие тени лежали от громадных деревьев, и выродку показалось, что это он стал маленьким, как букашка, а не деревья выросли, но Улиария, едва ли достававший выродку до пояса, похоже, таких чувств не испытывал. Он вприпрыжку побежал в черноту леса, следуя по пути, одному ему ведомом. Что-то екнуло в сердце, словно предупреждая об опасности, но псих все равно двинулся вслед за призрачный, белой фигуркой, и Логово, единственное безопасное место в ночном лесу, скрылось за чередой древесных стволов.
Улиария все бежал вперед, смеясь в голос и размахивая непомерно длинными рукавами, а ему в ответ отзывался скрежетом глухой бор. Отзывался, потому что был живым. Недаром люди-тени побаивались этого проклятого места, где находили пристанище неупокойные души и другая мирная нечисть. Покуда их не трогали, они жили себе тихо-мирно, но забредать в их владения…здесь не работала привычная боевая магия, вернее, толку от нее было мало, да и что и сделаешь против громадных, движущихся деревьев? Деревьев, защищенных древней магией, темным колдовством? Рэннис шел за Улиарией, а вокруг него лес менялся, деревья с тяжелыми вздохами переходили с места на место, шумели нагими кронами и тянули жадные руки-ветви к одинокому путнику, и только сила кристалла-амулета, одного из множества, висящих на шее выродка, отгоняла их прочь.
-Потанцуем, потанцуем на костях! - завопил Улиария в восторге, и под ногами выродка что-то захрустело.
Он не стал смотреть вниз, прекрасно понимая, что земля кончилась, и все вокруг теперь устно неупокоенным прахом.
-Здесь жил большой народ, очень большой, - мертвец впереди кружился, прыгал по черепам, - много деревень, много гостей, много купцов, но ни одного воина или мага. Мы жили под покровом древнего леса, но потом пришли злые твари, не монстры, нет, а разумные жадные люди, алчные гномы, хитрые феи, кровожадные карлики. Разные пришли поживиться чужим добром. Там были и твои, из Дома. Они поубивали нас всех, присвоили нашу землю, но не смогли загнездиться, потому что мы убили их. И теперь лес полон костей! - закричал мальчик и засмеялся, вокруг завоняло гнилой плотью. Ночь стояла, неупокоенная душа стала жестокой нечистью. - Трупы качаются на ветвях, кости под деревьями! Прыгай, Рэннис, прыгай со мной по черепам, не то сгинешь в топях и зажжешь болотный огонек!
Впереди и вправду разлилось болото, плотная тина походила на мягкую полянку и, судя по количеству огоньков, пляшущих над гладкой поверхностью, утопленников было достаточно. В ряске виднелись кочки-черепа, и Улиария запрыгал по ним, перебираюсь на другой берег.
"Надо валить отсюда," - отчетливо понял выродок, но за спиной лежал непроходимый лес, выбраться из которого не представлялось возможным. Близилась полночь, нечисть разгулялась не на шутку, то там, то здесь из мрака раздавались придушенные смешки и шорох: души двигались и гремели костями, сбивая путника с толку.
-Прыгай! - завопил с того берега Улиария, и в его веселом голосе послышались приказные нотки.
Он больше не предлагал, он приказывал, и слушаться означало одно: умереть. Лес зашумел, словно подтверждая это, и выродку ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Он осторожно ступил на первую кочку, и та с хлюпаньем прогнулась, по щиколотку замочив ногу идущего, но дальше не пошла: топить его в этом болоте мертвец не собирался. Под дружный вой мертвецов Рэннис двинулся через топь, ступая осторожно: свалиться в трясину и стать еще одной кочкой ему вовсе не хотелось, а опора под ногами была скользкой, видно, вода не давала телам разложиться окончательно. И страшное дело - он совсем не боялся, хоть мозгом понимал, что ситуация была определенно не самой лучшей. Только страха все равно не было, он был твердо уверен, что не умрет здесь, в этом шабаше, вот и шел спокойно сквозь беснующийся лес.
Наконец, болото осталось позади, и Рэннис выбрался на твердую поверхность, где в зарослях папоротника и его поджидал Улиария.
-Делов-то! А ты боялся, - хихикнул тут и снова побежал вперед, лепеча что-то про кости, сладкую месть и отвоеванный лес.
-Куда ты ведешь меня? - крикнул выродок, стараясь не потерять среди движущихся стволов белого призрака.
-Домой! - крикнул тот. - Почти пришли уже!
Деревья расступились, и путники выскочили на широкую поляну, заросшую травой. Тусклый лунный свет озарял остатки зданий, обгорелые руины которых заполнили все до самой кромки леса. Поговаривали, что раньше по соседству с людьми-тенями жили обычные люди, селившиеся на опушках и больших полянах. Рядом с лесом, но не в нем самом. Остатки их мирка, уничтоженного жадностью, теперь руинами лежали тут, в середине Проклятого леса.
- Кости белеют, - Улиария внезапно притих и остановился, глядя на остатки своего дома, - в прах рассыпаются. А когда в прах рассыпятся, тогда души свободны станут.
Он завидовал доле своих родных - они умерли и ушли, а он, повешенный, так и куковал здесь, зависнув ни мертвым, ни живым.
-Мы придумаем что-нибудь, - предложил выродок, но мертвец ощерился:
-Мы?
А потом внезапно запрыгал с воплем:
-Попляшем, попляшем! - и бросился к руинам, прыгая так, словно у него к ногам были привязаны пружины.
Он прыгал по обломкам, кирпичи сыпались у него из-под ног, но это его ничуть не останавливало. Выродок двинулся за ним следом, ступая по талой земле и сухим травам, стены встали вокруг, высокие, что удивило его: со стороны они казались более разрушенными. Голос Улиарии затихал все сильнее, а потом раздался у самого уха:
-Ты не будешь думать, ты будешь лежать здесь, пока не рассыпешься в прах! - и прыгнул в лицо Рэннису, протягивая руки-ветки ему в лицо с заостренными концами.
Выродок зажмурился, словно бы это могло спасти его и… ничего не произошло, только мягкий, дряблый голос позвал:
-Просыпайся.
Он открыл глаза и выпал вперед. Что-то держало его сзади, но постепенно путы лопались, и он все больше и больше оседал на того, кто держал его. Стояло раннее, серое утро, небо уже посветлело, но жизнь все еще спала. Выродок поднял руки и увидел, как пальцы развоплощаются обратно из ветвей, тело отделилось от ствола, куда вросло само собою, и он обвалился в заботливые руки доктора Каратоса.
-Зря ты якшаешься с Улиарией, - проговорил тот, - нечисть он все-таки. Не приди я вовремя, мы бы тебя не нашли больше.
-Он…
-Стандартная ловушка: сознание гуляет, тело поглощается. Как ты попался? Ты же опытный в вещах подобного типа. Он тебя попытался в ствол засосать, да я рядом оказался, вот и разбудил тебя.
Рэннис кивнул и встал на ноги, придерживаясь за ствол: он чувствовал себя помятым, мысли бродили в проклятом лесу, но белый балахон Улиарии приветливо помахивал с вышины, а на ветке остался след от разбитой лампы да часть осколков, и странное сомнение закралось в душу выродка. Доктор сказал а делении сознания и тела, но псих четко знал, что гулял целым существом, и на щиколотках остался след от болотной тины, но как такое было возможно… он даже предположить не мог, поэтому выбросил из головы: не на все вопросы были ответы, этим и замечательно была жизнь. Жизнь мага.