15. Мой муж - Борис Хрящёв. Зима на Мире

Наконец, я дождалась своих с «Балтик Традишн». Навигацию отходила на «Друге» с девчонками  в акватории Маркизовой лужи, а за пределами Кронштадта на Форварде. Тут и гонки и походы за грибами на Берёзовые острова.  Я осваиваю новую для себя яхту «Равица», польский четвертьтонник. Мне её дали вместо моего «Дружка». Это пластиковая польская яхта. Хороша тем, что с ней меньше возни: пластик – не дерево. К тому же запалубленная. На ней уже можно ходить не бояться, что большая волна накроет и яхта булькнет. Предыдущий хозяин, Вильям, это доказал, сделав в Таллиннском заливе на ней оверкиль.  Ну, там, конечно, не обошлось без травм: были пробиты головы у Серёги Тимошкова и у матроса, болтами, торчащими из подволока (поляки не заморочились их скрыть обшивкой). Но это мелочи по сравнением с тем, что лодка перевернувшись, встала на ровный киль, не вобрав в себя воду.
Конец навигации. Яхты подняты из воды. У меня кончился отпуск и меня зовёт к себе на УПС «Мир» Сергей Шишков. У В.Н.Антонова тоже отпуск и его сменяет Сергей. А Сергей в эту навигацию ходил со мной на «Форварде», отгонялись на чемпионате города и заняли первые места (уж не помню, куда в это время делся Борис. Ой, кажется, в это время он ремонтировал цетус «Мир» и затем, капитанил на ней, испытывая результаты ремонта).
И вот сейчас, переговорив предварительно с Борисом, Сергей зовёт меня к себе на большой «Мир». В планах БМП совместно с ЛВИМУ, кому принадлежит парусник, послать его на ремонт в Росток (Германию). Попутно избавиться от дорогостоящей стоянки на Английской набережной. Немцы сами предложили на зиму поставить наш красавец у себя в центре для украшения города совершенно бесплатно. Но за это мы должны предоставлять им салон для проведения нужных встреч, и если понадобиться и кают.
Сергей подбирает команду из яхтсменов, и многих из них я знаю. В том числе, наш Витя Хитров идёт на «Мире» точилой (токарем). Виктор тоже меня подбадривает: «Пошли, там все свои. Не понравится – уедешь, когда захочешь!»
Надо сказать, что несмотря на то, что мне в рейсе понравилось, но тоска по детям была просто сумасшедшая. Я впервые рассталась с ними на столько времени. Я уже искала себе работу на берегу. И, надо сказать, уже нашла и работала. Та самая музыкальный руководитель из моего последнего сада, Кристина, влилась в мой девичий экипаж. А после моего ухода из сада, этот сад, как и другие от БМП, закрылся. И Крис осталась без работы. Проходив со мной всё лето на яхте, ей понравилось не работать. Она сдала две трети своей квартиры и на это стала жить. Т.к. её трудовая книжка была не задействована, то я по ней устроилась в детский сад рядом с домом.
Этот сад бы меня полностью устроил: ко мне в коллективе сразу очень хорошо отнеслись и пошли на все мои условия. Но! Моя новая заведующая имела за городом хозяйство: кур и свиней. И все отходы, что оставались в детском саду от обедов, ей надо было везти домой. А выходить с огромными сумками из сада заведующей не удобно. И каждый день, зная, что у меня машина, она просила меня подъезжать и забрав, отвозить её.
Мне не нравилось, что она каждый раз прибегала к каким-то хитростям, а не просила меня на прямую. Да и выносить из сада сумки мне тоже не нравилось. Поэтому, я легче восприняла предложение пойти в Германию на «Мире». Тем более, что Борис обещал приехать с Милой к нам в гости после её сессии в Институте, к моему дню рождения.
Да, как часто наши желания не соответствуют нашим возможностям!  Мы рассчитывали, что «Мир» уйдёт на ремонт на все 4 месяца, и нам будут оплачивать прилично дни ремонта. Но как оказалось, ремонт нам дали не капитальный, а косметический и всего на 10 дней. Остальное время нам платили по нормам стоянок в порту без вывода камбуза.  Моряки знают, что это такое. Это когда выводится камбуз, то на каждого моряка выдаются деньги на питание помимо зарплаты. А это что-то около 75-85 долларов в сутки. Что и было сделано во время ремонта. Но это на 10 дней! А остальное время приходилось находить средства к существованию на месте. Чтобы народ не разбежался, ремонт был намечен на весну, на конец рейса.
В рейс, как всегда я взяла своё электронное пианино, и местные власти полюбили использовать салон «Мира» для своих деловых встреч, где им готовили из их же продуктов, обслуживали во время принятия пищи, а в конце развлекали живой музыкой и пением. Бывало, что и заказывали отдельные каюты для встреч со своими дамами. За каждый такой концерт и подготовку каюты мне платили по 10 и 50 дойче марок.
Ну а приехать к нам Бориса и Милы оказалось не сбыточная мечта. На это ушли бы все заработанные мною и Борисом деньги. А мы готовились к новому «Катти Сарку», который должен был пройти через Питер.
В конце рейса все накупили себе машины, и я в том числе, взяла дизельный трёхдверный форд. Все машины погрузили на «Мир» и, прежде чем встать ну причала на Английской набережной, вошли в порт угольной гавани и выгрузили там все машины.

КАТТИ САРК ЧЕРЕЗ ПИТЕР

Маршрут соревнований: идём в Росток. Оттуда старт в С-Петербург.  В Питере парад и прочие атрибуты праздника. Затем, переход в Турку финскими шхерами с заходом в Ханко. Далее старт Турку- Копенгаген. Конец регаты: награждение, праздник. Копенгаген - Санкт-Петербург.
Готовимся на выход. У нас на яхте идёт 9 человек. Это много. Перед гонкой придётся кого-то отдавать. В клубе перед выходом обнаруживается, что на "Акеле", у Лёши не хватает человека. Мы уговариваем Милу пройтись с ними, тем более что Мила учится а ЛИВТе, а «Акела» - ливтовская лодка.
Расписав все положительные стороны церуса, как скоростной яхты, а также, хоть и малое, но кое-какое финансирование Института, Милу с трудом уговорили.
Переход в Росток занял у нас 7 дней. Как обычно, идя на запад, получаем мордотык с дождями и встречной волной. Несмотря на то, что Акела вышла позже нас, она более скоростная и вскоре догоняет, а потом и перегоняет нас, приходит в Росток раньше нас на несколько часов.
Ошвартовавшись, я иду на Акелу, чтобы встретиться с дочерью. Она сидит на корме в окружении ребят, которые восторженными глазами смотрят на неё. Дело в том, что Мила только что вышла из душа и её чистые длинные волосы, развиваясь на ветру, красиво обрамляют её лицо. Парни, привыкшие видеть её в непроме, закутанную с головой в капишон, откуда торчал один нос, вдруг увидели красивую девушку. Они мне сразу высказали: «Хотите забрать Милу на «Форвард»? Не отдадим!».
Как рассказывал мне Лёша, когда Мила оказалась на лодке, команда скептически отнеслась к её появлению: «Пришла к нам «капитанская дочка»! Что она умеет делать? Кашу-то хоть умеет варить?» А эта «капитанская дочка" в болтанку села за штурвал и 12 часов не отходила от него, чётко выдавая команды при манёврах. На лодке была ещё одна студентка, которую уболтало в начале рейса, и которая до самого конца не вылезала из койки. Мила и на камбузе проявила себя стойко. А с рулёжки она не хотела уходить ещё по той причине, что, придя на лодку последней, ей досталась койка, в которой сливался конденсат чуть ли не со всей лодки, в которой даже в непромоканце было трудно спать: вода капала с подволока на лицо и за шиворот. Поняв причину того, что Мила не ложилась в эту кровать, ребята по очереди уступали свои койки, когда выходили на вахту. Теперь Мила из «капитанской дочки» стала называться «железной леди».
И всё же, я дочь забрала на «Форвард». Своих ребят мы отправили на интерченч,на другие суда.
Гонка в Питер.  Выписка из судового журнала:
"10.08.96г. Старт в 19.00. Дует NW, скорость яхты 9 узлов.
19.25 порвали спинакер. Идём под стакселем.
23.20 поставили большой спинакер, скорость до 13,4 узла.
Далее все 5 дней летим почти всё время, ставя спинакер. Средняя скорость 10 узлов, но бак часто зарывается в волну. Погнулся нок гика. 
На время выходов в эфир Мила давала оповещения о нашей точке, общалась с другими судами по рации. Её уже узнавали по голосу.
Финиш 14.07.96 в 19.04. На форту «Кроншлот» прошли пограничников и таможню.
Ошвартовались в С-Пб на набережной Лейтенанта Шмидта. 15.08.96 в 15.15."

В Питере все набережные и мосты заполнены народом. Выставлены кордоны милиции, охраняющие лодки от напора любопытных.
Проходит награждение, У «Форварда» третье место. Награду получают из рук Яковлева Борис и Мила.
Вечером «Капитан*с дина». Капитанов и их жён грузят на автобусы и везут в Пушкин. В усадьбе Кочубея накрыты столы. По аллее к мраморной лестнице выставлены царские вельможи с дамами в креолинах, и музыканты, одеты по моде Петровского времени. На лестнице через ступеньку стоят зажжённые свечи. Нас угощают сибирскими пельменями, блинами с красной и чёрной икрой и разными другими кушаньями.
В заключение трапезы, приглашают выйти на балкон, с которого в нашу честь дают салют и устраивают фейёрверк.
После ужина нас везут назад, на Университетскую набережную, откуда и забирали. Здесь ждёт нас с Борисом наша машина. Мы прощаемся с другими капитанами крепкими объятиями и поцелуями. Садимся в машину и отъезжаем, хоть ехать-то тут только через Дворцовый мост, на другую сторону Невы. За нами отъезжает машина ГАИ. Только я выхожу из машины, гаишник ко мне: «Откуда,… ваши документы… что пили и сколько». Я вообще мало пью, но на капитанском приёме бокал шампанского пригубила, как обычно. Так ему и говорю. Он: «Поехали проходить проверку на алкоголь».
Борис старается отшутиться, что-то им начинает доказывать, но те не отстают. Тогда я прошу зайти с нами на яхту, убеждая, что на ней меня ждут мои дети и будут волноваться, что их родители не пришли на лодку. С трудом уговорили. Заходим на лодку. Один из членов нашего экипажа достаёт какую-то красную книжечку и суёт им в нос, со словами: «Вам всё ясно?» Те боком, боком и к выходу. Стас (на сколько помню, это был он) за ними. Что это была за книжечка и кто был Стас по долгу службы – для меня до сих пор секрет. Подозреваю, что Борис об этом знал, и специально заманил гаишников в «капкан».
У Милы день рождения 20.08. Борис ещё накануне, на капитанском приёме договорился с капитанами других яхт ровно в 19.00 дать гудки в честь неё на всех яхтах и поздравить её по рации. Мила очень удивилась многочисленной сирене, а затем, потоку поздравлений с других яхт.
Миша, захлёбываясь в выражениях своих чувств поздравлял именинницу, закусывая тортом. Его дочь, Даша, дёргая папу за штаны, всё пыталась что-то ему сказать. Наконец, Миша обратил на неё внимание: «Ну доча, что ты хочешь?» Даша: «Папа, а свечки у торта едят?» Миша: «Ну что ты глупости спрашиваешь? Кто же ест свечи?» Даша: «А ты уже третью съел!»
Далее всё по судовому журналу:
 21.08.96. Пограничный осмотр, оформление выхода. Готовимся к параду парусов. Отошли от бонов Английской набережной и выстроились во главе колонны яхт.
12.00 развели мосты и наша процессия двинулась вперёд наверх против течения к Кировскому мосту. Обе набережные заполнены народом.
Маневрируя между судами (двигатель стараемся не запускать, потому, что если закипит – будет неудобно перед всем флотом. Идём под стакселем и наводим ужас на принимающих парад вояк. Они усиленно вызывают нас на связь и просят идти чётко за яхтой «Русь», у которой хороший двигатель, позволяющий идти против ветра по прямой. Не добившись от нас повиновения, не понимая объяснения Бориса, что яхта против ветра по прямой под прусами не ходит, просят встать на якорь и не раздражать их.  Борис отключает рацию. Но  нам на помощь приходят Андрей Берёзкин и Виктор Гусев, капитаны «Былины» и «Флоры». Они просят не беспокоиться военных мореманов, уверяя, что на яхте «Форвард» опытный капитан и хорошая слаженная команда, и что все манёвры они выполняют грамотно.
Тогда принимающий парад плаксивым голосом говорит, что это безобразие ему не постичь, что он «умывает руки» и ни за что не отвечает.
В этот момент мы в знак благодарности, уваливаемся до фордака, ставим огромный сине-красный спинакер, чем вызываем восхищённый возглас зрителей, идём прямо на Кировский (Троицкий) мост, и подойдя чуть ли не в плотную, делаем поворот. Отхлынувшая было толпа на мосту, вновь прилипает к перилам, выкрикивая: «Молодцы!!!» Постепенно за нами ставят спинакера и другие яхты. Сделав так три круга, вся армада яхт устремляется в море.  Регата продолжается. Идём в Турку.


Продолжение следует.

Уважаемые посетители моей  странички! Огромная просьба оставлять рецензию, ну или просто пару слов о прочитанном. Когда нет реакции, то нет и стимула писать. Будто пишешь в стол.