Красота и пустота...

Олег Царев:

-"Сходили с дочкой в кино.
На Барби.
Дочка умная, талантлива в математике,  в свое время "переболела" таким довольно радикальным феминизмом.

Я её убеждал, что мужчины и женщины разные, и это хорошо, слава Богу за это, и что женщин мы как раз за эти отличия от нас и любим. (Хотя не только за это, - авт.)

К счастью, тот период у нее быстро прошел.
Ольга смотрела на экран и много смеялась, я смотрел на Ольгу и иногда на экран.

Все получили уйму положительных эмоций.

Ходить в кино с детьми — особое удовольствие родителей, пусть даже на такие своеобразные фильмы."

***

Авт.

Прочитал эту легкую, воздушную заметку Олега Царева, решил тоже приобщиться к "смеху в большом количестве", как у дочери Олега Царева, но при просмотре этого фильма смеяться почему-то не очень хотелось, ибо билась в мозгу только одна мысль: будет ли восстребован этот фильм для детей будущего нового общества, где деньги не будут иметь значение, как это сейчас на каждом углу происходит?

***

Вспомнилось, как мы с дочерью так же вместе ходили в кино, на раскрученный в то время "великолепный, ослепительный" Голливуд.

Показывали Кинг-Конга, нам достались билеты на самый последний ряд.

С замиранием сердца мы с дочерью буквально прилипли к огромному экрану, ибо наши души сразу встали на сторону страдающего от людской жестокости Кинг-Конга.

Время увлекательного и необычного фильма прошло незаметно, пролетело как одна минута, Голливуд умеет это профессионально делать, и вот последняя сцена, где Кинг-Конга должны были застрелить, и в самый кульминационный момент вдруг моя доченька со слезами на глазах вскочила и вскрикнула на весь зал:

- Не стреляйте, не стреляйте!

А через секунду, когда многие зрители с удивлением повернулись в нашу сторону, засмущалась, застыдилась своей открытой искренности и резко присела, низко нагнув голову, спряталась от любопытных взглядов людей.

Я осторожно положил свою ладонь на голову заплаканной дочери и нежно погладил, но ничего не сказал.

Шли домой мы после этого фильма молча, не проронив ни слова, слова были не нужны, внутри бушевала буря от несправедливости, жестокости человеческого мира...

Дочь тогда ещё не знала, кто виновен в этой кровавой жестокости... теперь, когда выросла, знает, но от этого нам с ней не легче на душе...