Киса, отец Федор и архивариус. Глава 3

Когда заиграл гимн, поезд, лязгнув сцепками, резко тронулся и бросил отца Федора на Гиганта мысли.
- Осторожней, пожалуйста, - поморщился тот.
Он, подперев щеку рукой, смотрел через мутноватое в разводах стекло, как мимо проплывали здание вокзала, лотки с мороженым и газировкой, привокзальная столовая с небольшим хвостиком торчащей из открытой настежь двери очереди. На платформе махали руками и посылали воздушные поцелуи немногочисленные провожающие.
Ипполит Матвеевич блаженно улыбался умиротворенной картинке жизни большого города. Но мыслями он был за семьсот километров отсюда, в родном Старгороде. Где, как свято верил, он и обретет богатство, покой и уважение, найдя, наконец, родовые сокровища. О том, что их еще предстоит отобрать, а если это удастся, то реализовать и легализовать (и неизвестно, что из указанных пунктов сложнее), он старался не думать. И это у него получалось.
Вдруг блаженную истому с лица отца русской демократии стерло, как мокрой губкой. Он подался вперед к окну столь стремительно, что ткнулся в него лбом, чуть не выбив стекло. Около ларька торгующего свежей прессой стоял гражданин в фуражке с белым верхом, какие любят носить администраторы летних садов, в малиновом пиджаке и лакированных штиблетах. И хотя его могучая шея не была обернута несколько раз шерстяным шарфом (а может именно поэтому), Киса узнал его. Да, и как было не узнать человека, с кем год делил не только радости и невзгоды, но зачастую и одну постель на двоих.
Его бросило в жар. Не менее стремительно он отпрянул назад, и задернул шторку. Но через пару секунд снова выглянул из-за нее. Но поезд быстро набирал скорость, и ларек, как и люди рядом с ним, уже был вне визуального наблюдения.
- Что с вами? - Отец Федор с удивлением и некоторым испугом разглядывал Воробьянинова.
Тот помотал головой.
- Ничего, - ответил он, - так... призрак невозможного... Привидение... Ерунда, не берите в голову.
Итак, путешествие "в обратную сторону" началось со встречи с героем из прошлого. Разволновавшийся Воробьянинов, довольно долго не успокаивался. Он полагал Остапа мертвым, а само тело Великого комбинатора сожженным в огне крематория или, завернутое в саван, зарытым в сырой земле на кладбище. Но сломанная психика 53-летнего мужчины, противилась подобным картинкам. Ему казалось, что ничего такого не было, да и Бендер - персонаж скорее выдуманный, существовавший лишь в его голове. Понятно, испугаешься тут, увидя вдруг его материализовавшийся образ.
"Мало ли похожих людей на свете, - нервно покусывая ногти, уговаривал сам себя Ипполит Матвеевич, - ну, пусть не на свете, пускай в Москве, но и в ней живет больше двух миллионов жителей!
Потихоньку тревога отпустила. Тут бывший предводитель дворянства обнаружил, что батюшка что-то с жаром шепчет ему на ухо, а напротив них сидят два молодых человека среднестатистической наружности.
- ... вот! А кое-какой опыт у меня есть, - тихо вещал Федор Иванович, явно заканчивая речь, - я гарантирую! А деньги нам все равно надо где-то раздобыть.
Не понимая о чем речь, Воробьянинов воззрился на попутчиков. Те мило скалились.
- Э-э, - потянул он, - с кем имею честь?
- Кеша, - представился первый, блондин без головного убора в сером бадлоне.
- Сигизмунд, - кивнул второй, в клетчатой рубашке и кепке с треснутым пластмассовым козырьком.
- Конрад Карлович, - представился в свою очередь липовый Михельсон, - стало быть, мы соседи?
Батюшка с недоумением посмотрел на товарища. Киса сильно сжал его руку чуть выше кисти.
- Так надо, - тихо проговорил он уголком рта.
Отец Федор, хоть и значился в регистратуре психушки шизофреником, но дураком явно не был. Высвободив руку из костлявых пальцев Ипполита Матвеевича, и видя, что тот ничего не понимает, явно прослушав весь предыдущий разговор, он пояснил:
- Вот, попутчики наши предлагают перекинуться в картишки на интерес.
- Время скоротать в дороге, - кивнул тот, что был в рубашке.
- Да-а, знаете, - стушевался предводитель дворянства, - я как-то не очень... Правилам не обучен. В преферанс, разве что, или в Кинга, да и то... Вспоминать надо.
Теперь пришла очередь Вострикова сжать предплечье компаньона.
- Нам эти буржуйские игры ни к чему. Вы, Иппо... Конрад Карлович, болеть за меня будите, - часто закивал батюшка непонятно кому: то ли молодым людям, то ли Воробьянинову, - давайте, товарищи, мы согласны. В дурачка? Подкидного?
Молодые люди переглянулись.
- Можно, для начала, - кивнул блондин.
- Колода-то есть? - Поднялся на ноги батюшка.
- Сейчас будет, - ухмыльнулся клетчатый и, привстав, полез в задний карман брюк.
Поезд слегка качнуло, и отец Федор подался вперед. Чтобы не упасть, он был вынужден опереться на стенку купе аккурат между молодыми людьми.
- Ох, простите, - выпрямился он, - трясет.
Сигизмунд положил на столик потрепанную колоду карт.
- Старенькие, - Федор Иванович взял ее в руки, но так неловко, что картонные прямоугольники выскользнули из его коротких пальцев, и веером рассыпались по полу.
- Сейчас, сейчас, - он полез под стол, и долго собирал и складывал в стопку разноцветные картинки рубашкой вверх. После чего сел за стол, несколько раз коряво тусанул их, и раскидал по шесть на троих...
Здесь автору хотелось бы сделать небольшое отступление от основной линии повествования. Прошу читателя немного потерпеть, и перенестись вместе с ним лет на сорок, семьдесят - восемьдесят вперед, ибо несколько далее приведенных примеров относится не к первой половине века двадцатого, а к его концу и началу двадцать первого.
Полагаю, что делать деньги "из воздуха" умели еще задолго до рождения Христа. Но в те неспокойные жестокие времена такое обогащение шло рука об руку с насилием. Права человека трактовались весьма своеобразно, люди делились на хозяев и рабов, а правозащитниками выступали философы - образованные и просвещенные люди, которые зачастую сами являлись рабовладельцами. В такой общественной формации, наиболее реально сколотить состояние можно только военным грабежом. Но есть высокая вероятность пасть от руки тех, за счет кого надеешься обеспечить себе безбедную старость. Впрочем, не будем копать так глубоко.
Самый простой способ разбогатеть - это найти клад. Но "из воздуха" это будет считаться, только если он найден "вдруг", не ставившим себе такую задачу человеком. В противном случае, на это могут уйти годы, десятилетия, вся жизнь, наконец! И в 99% случаев кладоискатели не богатеют, а наоборот - умирают в нищете, потратив все накопления на поиски. Тоже как-то не очень.
Но это так, рассуждения ни о чем. А вот интересный пример из жизни предприимчивых людей в СССР. Его очень талантливо описал классик детективного жанра Данил Корецкий.
"В шестьдесят третьем Семен Поплавский организовал свое первое дело. Ему было двадцать. Сверстники зарабатывали копейки. Кто умел крутиться, занимался фарцовкой или валютой, кто не умел - по ночам разгружал вагоны, у кого хватало смелости - выворачивал карманы прохожим в темных подворотнях. В те времена это еще было опасно, да и на валюте залетали по-крупному, а горбить не имело смысла - кроме грыжи, ничего не наживешь.
Семен нашел верное, чистое, доходное и, как ему казалось, совершенно безопасное дело. На трикотажной фабрике скапливались горы отходов: лоскуты, обрывки ткани, лохмотья, испачканные куски... Вывоз бесполезного хлама был связан с изрядными хлопотами и материальными затратами: машина, погрузка, бензин, разгрузка... За все, естественно, надо платить. Даже за то, чтобы вывалить этот мусор на свалке. Потому кучи отходов росли, достигая устрашающих пожарников размеров. Замдиректора - полная громкоголосая женщина - бралась за них после очередного штрафа, тогда территория очищалась на некоторое время.
Тут и объявился Поплавский, предложив за очень умеренную цену вывозить лоскуты ежемесячно. В назначенный день он подъезжал на подводе, запряженной гнедой, тихого нрава, кобылой Зорькой. Аренда транспортного средства обходилась ему в десять тогдашних тяжеловесных рублей. Хозяин Зорьки и подводы - кучер ипподрома Василий сидел рядом на доске, положенной на передок. Вдвоем они грузили лоскуты, за что дядя Вася получал честно заработанные три рубля, как раз на бутылочку "беленькой" и плавленый сырок. Семен заходи в бухгалтерию и получал свои сто двадцать. Еще тридцать ему доплачивали для расчетов на свалке.
Но Семен не ехал на свалку. Неторопливой рысью Зорька пробегала шесть кварталов и через незамедлительно открывавшиеся ворота попадала на металлообрабатывающий завод, где большим дефицитом являлась протирочная ветошь, которая централизованно не отпускалась и служила головной болью для хозяйственников. Поплавский с его ежемесячными поставками стал для них счастливой находкой. Ветошь разгружалась, причем за эту работу Василий не получал ничего, а Семен расписывался за сто пятьдесят рубчиков.
В результате одного дня работы Поплавский считался благодетелем сразу двух предприятий и зарабатывал больше, чем директор каждого из них."
Вот это уже интересно! Правда, герой приведенного выше отрывка все-таки оказался на скамье подсудимых, хотя и получил условный срок.
А вот два примера заработка "из ничего", услышанный уже от моих непосредственных знакомых.
Первый. Мой однокашник, закончив высшее военно-морское училище, был распределен для дальнейшей службы на Северный флот. Дали ему совет, прибыв в Мурманск, презентовать начальнику отдела кадров несколько бутылок водки - в 90-х она там дефицитом, что ли, была. Купил на всякий случай два ящика. Но на станции прибытия его перехватили местные торговцы.
- Водка есть? - Спросили.
- Есть, но самому нужна. - Ответил.
- Тройную цену даем!
Он отдал. А потом прикинул: на кой черт ему тянуть армейскую лямку, в автономки ходить, дальние походы... Жизнью рисковать за не слишком в те времена высокую получку. И уволился!
Стал спиртное туда гонять. Сначала на поездах, понемногу, потом на фурах, уже куда больше. Склады у него появились. А через какое-то время наладил собственное производство. Теперь долларовый миллионер. Так забурел, что и на вечера встреч с сокурсниками не ходил - не ровня мы теперь ему.
Второй. Мой одноклассник по школе кроме начального образования, никакого больше получать не стал. Но будучи по природе человеком не глупым, сумел в конце 90-х годов открыть небольшой магазинчик "Секонд хенд". Торговал разным тряпьем подержанным. Дела шли не шатко не валко, только-только на жизнь и хватало.
А тут как раз мода новая появилась - джинсы рваные носить. "Рвали" их, понятно, прямо на производстве, специально обученные люди, дырки обшивали по периметру, чтобы ткань не расползалась. А главное: чем более они были не пригодны к носке с точки зрения нормального человека, тем больше стоили в магазинах.
И вот, моего знакомца осенила идея! Повесил объявление, что покупает порванные, пришедшие в негодность джинсы. В газетах рекламу пропечатал, и цену назначил не то, чтобы большую, но такую, что чтоб выгодней было не на помойку нести, а к нему в магазин. Ни на что особенно дружок не надеялся, но неожиданно народ пошел. Совсем "убитые" джинсы не брали, но компенсировали продавцам траты на проезд, стимулируя людей вновь и вновь нести неликвидный товар. Потом там довольно много нештатных сотрудников - джинсыносов образовались.
Одноклассник нанял несколько дамочек, которые за долю малую обшивали прорехи - совсем как на больших производствах. И выставлял их на продажу по цене чуть ли не на порядок больше, чем тратил на приобретение. А что? Магазин-то вторичного сырья - понятно, что товар не новый, а джинсы "рваные", потертые, типа фирменные, и выбор большой. Брали с большой охотой выпендрежники.
Через год у него уже было несколько магазинов "Вторая рука". Не знаю, стал ли он миллионером, но не замечал, чтобы он в чем-то себе отказывал.
Как-то так.
И самый, конечно, распространенный способ делания денег "из воздуха" - это игра! Кости, пристенок, однорукие бандиты, рулетка и самый востребованный - карты. Азарт - вот родитель великих побед и катастрофических поражений. Именно благодаря ему сколачиваются состояния счастливчиков и стреляются разорившиеся неудачники. Но глуп тот игрок, который в надежде приобрести большее, рискует последним, надеется только на счастливый случай и удачу. Удача любит подготовленных...
Первые три кона отец Федор выиграл. Потом дважды проиграл, и снова начал побеждать. После пятнадцати раздач, Кеша накрыл колоду татуированной ладонью.
- Что мы, как маленькие, прямо! Давайте на интерес играть, - вопросительно посмотрел он на концессионеров.
- На щелбаны? - Вскинулся Воробьянинов, предвкушая интересное зрелище.
- Вы бы еще на спички предложили!
- Так... А на что же?
- На деньги, по гривеннику. Для начала.
- Так, у нас... - Начал было предводитель дворянства, но Востриков толкнул его локтем в бок.
- А, и то верно, - фальшиво улыбнулся он, - пацанва мы, что ли? На интерес, надо с интересом играть! Только вот, игру сменить бы хорошо - "дурачок" не подходит.
- Очко? Сека? Свара? - Живо отозвался Сигизмунд.
- Ой, - батюшка всплеснул руками, - да я всего и не знаю-то... Ну, давайте в секу, припоминаю с юности. Деньгами не давить, можно вскрыть за меньшую сумму, если это последние деньги. Мечите.
Пока игра шла ни на что, Ипполит Матвеевич с интересом наблюдал, чья возьмет. Но тут вопрос неожиданно коснулся денег, а их-то как раз почти и не оставалось. Тут и чайку уже не попьешь, коль карта не ляжет.
- Что вы делает, Федор Иванович, - зашептал он в волосатое ухо, - последними деньгами рискуете.
- Какие это деньги? Это сдача! - Небрежно отмахнулся батюшка.
- Ладно, сейчас, - гнул свое "Михельсон", - но в Старгороде и позавтракать будет не на что.
- Когда будут бить, будете плакать, - на секунду гиганту мысли показалось, что рядом с ним сидит Остап, - а вообще, еда станет намного вкуснее, если ее реже покупать. Доверьтесь мне.
Он взял в руки и медленно развернул положенные перед ним три карты. Медленно, по одной раскрыл, и тут же сложил стопочкой обратно. Положил на стол рубашкой вверх. Бросил быстрый цепкий взгляд куда-то между визави.
- Полтинник в гору, - сказал, и забарабанил короткими пальцами по столешнице.
Отец Федор преобразился: глаза горели лихорадочным огнем, губы сжались в прямую линию с такой силой, что побелели, спина прямая, плечи развернуты. Даже растрепанная борода как-то посолиднела.
Соперники переглянулись: в банке изначально было тридцать копеек - по десять с каждого, игрок предлагал поднять банк с первой заявки в пять раз! Солидно.
- Я пас, - скинул карты блондин.
- Вскрываю, - клетчатый объявил две девятки - восемнадцать.
Для игры втроем было неплохо, во всяком случае, допустимо для проверки "на вшивость". Но Востриков не блефовал, у него оказался лоб  и десятка - очко. Счет концессионеров пополнился на семьдесят копеек.
Следующий кон опять оказался за батюшкой. Он вновь поставил полтинник, ему ответили, а на новую ставку вверх, Кеша и Сигизмунд "попадали". Плюс еще рубль двадцать на "текущий счет". Итого - два девяносто. Ипполит Матвеевич подпрыгивал и потирал руки, его успевшая несколько зарасти физиономия сияла.
- Федор Иванович, - зашептал он в ухо партнеру по коалиции, - может, хватит? Пустим в оборот, заработаем, а там и до стульев доберемся, разбогатеем.
- Единственно, что вы можете сделать для улучшения нашего благосостояния - это не свистеть, - раздраженно ответил священник, - не мешайте, пожалуйста, я контролирую ситуацию.
И он, на правах выигравшего, раздал игрокам по три карты.
Гигант мысли с удивлением смотрел на отца Федора: тот, как по волшебству, из милого безобидного пройдохи, превратился в умелого картежника, почти урку.
Четыре следующих кона отец Федор пасовал, сбрасывая карты, но теряя при этом всего по десять копеек. Киса тряс ногой и грыз ногти.
- Я же говорил, я же говорил, - тихо причитал он.
Потом священник почти отыгрался, опять спустил четыре гривенника, опять вернул их. Но вот, натянув карты, он как-то по-особому хмыкнул, откинулся на спинку сиденья, и сказал:
- Ва-банк!
Партнеры по игре, в который уж раз переглянулись, и Кеша снова скинул раздачу. Второй снял покалеченную кепку, внешней стороной ладони смахнул выступившую на лбу испарину.
- Чо у тебя? - Спросил с блатной интонацией, доставляя свою долю в банк.
- Ты вскрываешь, тебе первому и объявлять.
- Тридцать, - Сигизмунд выложил на стол трех королей - все картинки считались по десять очков.
- Маловато будет, - батюшка перевернул свои карты: десятка, валет и туз одной масти - тридцать одно!
- Тьфу ты! - В сердцах плюнул клетчатый, и пристукнул кулаком по столу, - сдавай дальше!
Игра продолжилась. Священник церкви Фрола и Лавра проигрывал довольно часто, но помаленьку, а выигрывал реже, но крупно. Молодые люди ругались сквозь зубы, шептались, обменивались многозначащими знаками, звонко шлепали карты на стол, выходили на перекур, но неизменно возвращались и, продолжая выигрывать количественно, терпели убытки в качестве.
Время шло быстро. Уже и полночь миновала, и первые часы нового дня пролетели все в той же нервозной незаметности. Но всему рано или поздно приходит конец. Кончились и деньги у молодых людей. Проводница, в который уж раз подошла к игрокам, недовольно пожевала губами:
- Пора заканчивать, - повторила уже ранее озвученную фразу и удалилась.
- Да, да, - согласился с ней батюшка, - надо перед Старгородом отдохнуть.
В начале третьего ночи Кеша и Сигизмунд поднялись и, бросив на прощание: "Еще увидимся", удалились куда-то в сторону вагона-ресторана. Провожавший их взглядом отец Федор отметил, что если у них и были места, то точно не в этом вагоне.
Ипполит Матвеевич восхищенно смотрел на денежную горку на столе, слегка прихлопывая ее с боков широкими костлявыми ладонями, и повторял одно и то же:
- Ну, надо же, ну надо же, ну...
Этот восторженный взгляд отца русской демократии на мятые рубли, трешки, пятерки, пару десяток и россыпь бронзовой и серебряной мелочи обеспокоили Вострикова.
"Он на эту резанную бумагу смотрит так, словно перед ним те самые сокровища мадам Петуховой, - думал он, - а когда мы найдем их взаправду, пожалуй, еще прирежет!" Он даже не представлял, как был близок к истине. Прояви такую прозорливость Остап Бендер, возможно, что остался бы жив и здоров. Хотя, сокровища на тот момент были уже в недосягаемости от концессионеров старой волны.
Тут Киса оторвал взгляд от выигранных денег, и узрел отца Федора.
- Ну, батюшка, удивили, так удивили! И где это вы наловчились в карты играть?
- Вы, уважаемый Конрад Карлович, даже не представляете себе, как была скучна и однообразна жизнь в семинарии, а так же стезя священника в церкви Фрола и Лавра. Только так время и коротали.
Федор Иванович вздохнул, видимо, вспомнив молодые годы.
- Не думал, - покачал головой он, - что юношеские греховные занятия пригодятся в самый нужный момент. Сколько там?
Принялись считать. Всего оказалось чуть больше пятидесяти рублей! Не считая мелочь.
- Кон-гениально! - Воробьянинов опять поймал себя на мысли, что повторяет слова Остапа, - пять тысяч процентов за несколько часов! С одного рубля! И как же все-таки это получилось? По всем законам, вы должны были проиграть в первые же минуты игры. Извольте удовлетворить мое любопытство. Будьте уж так любезны.
Отец Федор зарделся. Он снова перевоплотился из опытного каталы в любезного недотепу.
- Право же, Ипполит Матвеевич, тут нет ничего особо особенного. Я колоду нарочно рассыпал, а пока собирал с полу, картинки общупал все. Это вагонные картежники, жулики, но слишком молодые, а значит - неопытные. Я их крап  сразу распознал, они, дурачки, его просто булавкой нацарапали. Кое-где ногтем его затер, но все одно, ладонью рубашку прикрывать приходилось.
Он перевел дух и продолжил.
- Только я не стал бы на деньги играть, если бы мне не повезло. Помните, когда я встал, поезд качнуло? Я еще на стенку оперся?
"Михельсон" кивнул.
- Так я полочку откидную над койкой, где эти олухи сидели, вниз опустил. А там зеркало изнутри. Так что их карты мне хорошо видны были.
- Но ведь не всегда, - Ипполит Матвеевич всплеснул руками, - это ж какой риск!
- Какой? Рубль проиграть? Ерунда! К тому же, когда я не мог раздачу разглядеть, то пасовал. И когда карта мне не шла, тоже. Кода Сигизмунд из рукава шестерку на короля поменял к двум, что пришли, мне наудачу тридцать одно выпало. Вот так вот, дорогой мой. Ну и, результат, как говорится, на лицо!
- Хо, хо, - монолог батюшки произвел на Воробьянинова неоднозначное впечатление, - однако для верующего человека и служителя культа, вы не слишком-то щепетильны в вопросах соблюдения догматов веры. Сейчас вы больше похожи на махрового безбожника.
Ипполит Матвеевич прикусил язык, но отец Федор не обиделся.
- Отличия между верующими и неверующими не так уж и велики, я бы сказал - минимальны. В мире около четырех тысяч религий, верующие считают, что неверны 3999, а неверующие, что 4000.
Пораженный такой простой и убедительной логикой, гигант мысли замолчал.
- Поделите деньги, - воспользовался паузой священник, я сейчас.
Он исчез, но появился уже через несколько минут.
- Перед Старгородом, примерно за полтора часа будет остановка на две минуты, - доверительно сообщил он, - я попросил проводницу разбудить нас минут за пятнадцать.
- Это еще зачем?
Батюшка пересчитал свою долю - двадцать семь рублей. "Молодец, - подумал он, - мне даже немного больше дал". Впрочем, мелочевки на столе не оказалось, а там как раз рубля два и было. Ипполит Матвеевич разделил все поровну.
- Зачем? - Хмыкнул Востриков,- вы думаете, что все так просто закончится?
– Ну-у...
– Заявятся перед прибытием наши "друзья". Могли бы и счас свой проигрыш забрать, да проводница мешала. Ложитесь спать, Конрад Карлович, нам надо сил набраться.
Перед конечной остановкой Кеша и Сигизмунд в сопровождении еще двоих крепких молодчиков, с разных сторон подошли к плацкарте. Но та была пуста. Нью-концессионеры уже почти полтора часа как на арендованной за червонец телеге, запряженной гнедой кобылой, двигались к Старгороду. И через некоторое время попали туда, как некогда Остап Сулейман Берта-Мария Бендер-бей – со стороны деревни Чмаровка.