ЛЧ. 4. Пигмалион и Галатея

Наташа была девушкой прагматичной, сказывалось строгое воспитание в семье военного и лютое время девяностых. Окончив экономический институт по настоянию матери, она не видела себя среди бумаг расчетного бюро завода. Не видели ее там и родители.

Заводы шли ко дну.

-Не надо тебе туда. - говорила мать, которая, казалось, никогда не меняет свою прическу, похожую на головной убор египетской царицы. - Там деревенских деревенских дурочек хватает. Не твое это окружение. Ты девушка интеллигентная, другое окружение тебе надо, а не эти пигалицы, чьи родители колбаску да маслице деканам заносили.

Отец продолжал, выглядывая из-за газеты своим тренированным от постоянного ора голосом:

-В коммерции почти все мои знакомые. Там не место моей дочери. Хватит того, что Ритку недосмотрели. Там сплошной разврат. Выше пойдешь. В "Могилянку", на факультет управления.

Из-за газеты виднелись звезды погон, и он всегда садился перед окном кухни, отчего Наташе представлялось, что газета с печатными текстами - долина с людьми и домами-фотографиями, а ее край -линия горизонта, и над этой линией - бог на небе, в окружении звезд. Это забавляло Наташу, но она внемлила словам отца.

Прагматизм -хорошее свойство в 90-х, однако, Наташа была молодой девушкой, хорошо понимавшей, что она кроме всего - красивая. Она достаточно рано поняла, и не без помощи родителей, что свой счастливый билет можно использовать более эффективно, чем ее знакомые по школе и педагогическому.

Но она все же была девушкой. С завистью она смотрела еще со школы на влюбленные парочки.

И на свою старшую сестру.

Старшая сестра Рита, вырвавшись после института из под родительской опеки, была для Наташи справочником по жизни, проходившей за стеной учебников и конспектов. Рита знала, что такое парни, сигареты и алкоголь. Это одновременно пугало и притягивало, потому что там, куда уходит по вечерам Рита, кипит молодая жизнь. После, вернувшись поздно, почти к полуночи, она закрывалась в душе и долго купалась. Однажды, она забыла закрыть дверь и Наташа стала свидетельницей откровения взрослой жизни. Рита стояла в ванной спиной к двери, уткнувшись головой в стену, сжимала свою грудь и неистово водила рукой между ног, сдерживая через силу стоны. Наташа на столько засмотрелась таинством своей старшей сестры, что совсем забыла спрятаться и была застигнута в врасплох.

Рита с пьяной улыбкой на лице обернулась к сестре, приложила палец к своим губам, который мигом назад был между ее бедер.

-Так надо, малая, так легче. Тебе двенадцать, а мне - семнадцать. Пар выпускаешь, и живешь себе дальше. Голову не теряешь. Нынче время такое. Мать наша старого воспитания. Когда тебе скажет - будет уже поздно. Можно по незнанию ошибок наделать... Это место, - указала она на  маленький  треугольник вьющихся волос аккуратно выбритый внизу живота, - стоит очень дорого.

-А ... Это приятно? - спросила Наташа шепотом, несводя глаз со своей сестры, чувствуя, что ее тело стало ватным и с трудом слушалось. От волнения даже пересохло во рту.

Рита снова засмеялась тихо и ответила:

-Это приятно, - ответила Рита, - знаешь, как ее зовут некоторые девочки? Кормилица! Только все зависит от этого места, - ткнула Рита себе в лоб тем же пальцем, - Чем эта кормилица будет тебя кормить, зависит от того, если у тебя мозги. Так что, малая, не спеши на лошадке покататься, прежде - рыбка золотая должна быть в твоих руках. Ну, а потом, можно и на лошадке, и под лошадкой и у лошадки...А мальчиков с дудочкой и сказками на ночь гони прочь! От них только Тень на всю жизнь остается.

Сказка про Питера Пена и Венди была заброшена в самый темный угол, и когда тело предательски ломило и все раздражало, учение старшей сестры о волшебном пальце помогало вернуться в реальность.

-Любовь, - говорила мать, поправляя свою "башню" перед зеркалом, - вещь приходящая, но последствия неизменны. На всю жизнь хватит. Я замуж вышла в двадцать пять, и была девушкой. Мои подруги, на которых я смотрела с завистью, теперь завидуют мне. Годы идут... Легкий роман, или упаси Господи, случайная встреча, приводят к тяжелым последствиям.

Наташа, поступив в  "Могилянку", поняла, что советы матери и старшей сестры объясняют не все и не являются панацеей от болезни, которая охватывала ее все больше и больше. Сопротивляться этому было за пределами ее разума и воли. Мальчики, парни, мужчины постоянно окружаяя ее, создавали фон, давивший не только на интимные места, но и на ее сознание. За ней пытались ухаживать, на мужское внимание ей было грех жаловаться. Его было даже слишком много.

-Ната, - говорила Рита, пуская сигаретный дым кольцами, - ты как Галатея, бегаешь от циклопов. Ждешь свое Пигмалиона?

-Да! - раздраженно ответила Наташа, - именно Пигмалиона! Я ищу того, кто не будет смотреть на меня, как на цель для своего члена. - Наташа ткнула себя пальцем в лоб, - Я хочу, что бы сначала они смотрели сюда!

-Знаешь, я вот нашла своего Полифема.С Аполлоном и рядом не валялся. У него не один глаз, а целых четыре... Он с самого начала смотрел туда, - Рита указала себе между ног, - и до сих пор смотрит. У него свое стадо овечек, а я хожу в шубке из их шерсти.

-В остальном - пальчик помогает?

Рита засмеялась.

-Нет, дуреха. Алкидов у меня хватает.

Все в голове смешалось. Советы и наставления матери, суровый взгляд отца, сестра Рита, давно посвятившая свою младшую сестру в то, что бывает между мужчиной и женщиной, расширив ее кругозор  в тех направлениях, в которых, как раньше казалось Наташе, ничего подобного быть не может.

Наташа перевелась на зачное , и шагнула в большой и неизведанный мир взрослой жизни. Один большой плюс от родительских стараний был. Ее легко приняли на работу в редакцию областной газеты. Образование, хоть и не профильное, весьма помогало в работе журналиста.

Это был конец 90-х. Насытившись стрельбой, уголовной романтикой и погоней за шальными деньгами, люди решили жить иначе. Не важно кто ты, и какое у тебя образование. Главное -  что ты умеешь делать.

И вот тут помогло образование. Женский коллектив, и совершенно асексуальный директор издания настраивали Наташу  на рабочий лад. Уж тут она сможет работать спокойно без напряжения от назойливых комплиментов и устоявшихся стандартов в ухаживании!

Она совершенно игнорировала царившие порядки  в дружном, но не совсем молодом коллективе, и с радостью отправлялась брать интервью, вместо своих сотрудниц, явно не желавших напрягаться. Работать с людьми оказалось задачей не простой, однако Наташа быстро освоилась. Ей нравилось постоянно быть в движении, встречаться с разными людьми.

А люди оказывались далеко не из "пэрэсичних громодян", все большие начальники, бизнесмены и официальные представители. Наташу стали узнавать, приглашать на разнообразные мероприятия, где уже ей стало переподать. Люди остро нуждались в славе и популярности, и это стоило денег, тем более, полумиллионик, которым был Николаев, быстро забыл "культурный образ советского человека", откатившись к менталитету "большого украинского села" с  придуманными образами европейской жизни.

Так Наташа стала лицом издания, и это открывало еще большие перспективы.

Знакомства.

-А ты, сестренка, быстро учишься... - с нотами зависти шутила Рита, - Лошадки вокруг тебя так и гарцуют, а рыбка и без катания в руки идет.

-У меня были хорошие учителя, - отшучивалась Наташа, - с большим накопленным опытом. Так зачем мне набивать шишки, вернее, натирать мозоли, если до меня это уже сделали.

-Ну-ну... - пыталась отыграться сестра,  - смотри, не переусердствуй. Полифемы, там где ты своей пятой точкой крутишь, все больше женатые, а за попытку покушения на собственного подкаблучника местные фурии сделают из тебя Малену.

Рита непонимала. Наташа с ранних лет в тайне от всех, жила в своем придуманном мире. Этим миром она дополняла серую и скучную обыденность, дорисовывала несуществующие качества тем образам людей, которые вызывали у нее симпатию. С возрастом он не прошел, как детская мечтательность, а лишь только укрепился.

В ее нынешнем окружении не хватало эстетики прошлых веков, присущей высшему обществу. И пусть это было ее личным представлением, сотканным из книжных образов, но именно это удерживало Наташу от попыток устроить свою личную жизнь.

Благопристойность мужчин при власти и деньгах была показушной. Она видела эту наигранность всякий раз при встрече с кем либо из них. Перед молодой журналисткой, необделенной от природы красотой, зрелые и влиятельные кобели не раскрывали веером павлиньи хвосты. Они демонстрировали свои возможности в невысказанной надежде, что она сама сделает первый шаг. Такое поведение избавляло их от необходимости ухаживать, а присланные подарки ни к чему не обязывали.

Они не любили напрягаться. Даже в бане, о чем она знала от своей подруги по институту, "деревенской пигалицы", как называла таких ее мать.

Но однажды она столкнулась с тем, чего не ожидала. И дорисовывать что либо не было нужды.

Она встретила Мастера. Точнее, его руки, которые плавно и искусно придавали форму куску глины на гончарном круге. Эти руки, превращавшие глину в изящный кувшин, оказались ее слабым местом. Все рухнуло в одночасье. Она стояла у выставочного павильона, представляя, что могли эти руки сделать с ее телом.

-Желаете заказать?

Наташа на силу оторвала взгляд от рук и перенесла его на того, кто был их хозяином. Крепкий молодой мужчина, лет тридцати, хорошо сложенный, даже очень, наверное от постоянной физической работы, в фартуке по верх обнаженного торса...

-Нет, я журналист.

-А, я - скульптор. Вот, и познакомились. - ответил мужчина, не останавливаясь в работе над глиной, - Вы уже минут десять стоите тут.

-Я Вам мешаю?

-Совсем нет.

-Думаю, с чего начать интервью. - Наташа попыталась вернуть самообладание, но... Казалось, этого делать не надо. Первый раз она не знала, как начать интервью. И не хотела его начинать.

-Что ты чувствуешь, когда... Ведешь глину? - вырвалось у Наташи.

Мужчина остался невозмутимым на то, что Наташа неожиданно перешла "на ты".

-Первый раз меня так  спрашивают. - усмехнулся Мастер, не останавливая работы. - Бывало, подойдет дамочка, вся из себя, и спрашивает, а сколько стоит слепить? И я ей отвечаю: корабли - ходят, а не плавают, понты - лепят и кидают, художник картины пишет, а скульптор ваяет.

-Уходит?

-Уходит...

-Это же деньги!

-Если бывший колхозный бухгалтер или нынешний начальник финансового отдела решил прикупить "искусства" - с ним лучше не иметь дело. Дороже обойдется. Мне с бандитами было работать приятно. Они грубые ребята, как скала, но уважают, если ты правда можешь.

-А что бандиты лучше начальника финансового отдела? Или платят больше?

-Не в этом дело. Они ведь пришли ко мне не "искусства" прикупить, а сделать посмертную маску своего "папы". Понимаешь в чем разница?

-Нет...

-Они искренни в своих чувствах. Я уважаю искренность. Даже если это бандиты.

-А цена вопроса?

-Не говорю и не торгуюсь. Деньгами не обижали.

-Почему так странно? Так... Парадоксально...

-Они ребята суровые. Но, возможно, в тот момент, они были не только искренни, они хотели сделать что-то хорошее. Пусть даже их "папа" закатывал в бетон людей.

Наташу захлестнули противоречивые эмоции.

-А смысл? Мораль? Это ведь значит, увековечить зло?

-Да. Их "папа" - зло. Он сгубил много жизней. Его парни тоже все не без греха, и творили страшные вещи... Но выраженное зло менее опасно, чем зло обезличенное. Потому что это зло уже выраженное и имеет форму. Эти ребята были и ушли. Кто в могилу, кто в коммерцию. А начальник финотдела, желающий прикупить "искусства" и бухгалтер из колхоза имени светлого пути в несбывшееся будущее - зло непроявленное. Они не уходят со сменой власти. Они меняют портреты власти в своих кабинетах. И с каждым разом их становится больше. С каждым разом становится больше тех, кто ничего не делает и приспосабливается к любой власти. "Убить Дракона" - пьеса на все времена.

-Значит, ты увековечил Дракона?

-Да, - просто ответил мужчина, - только одну его голову. А тетку с финотдела я увековечить не могу, как и бухгалтера. Они безликие. Свое от жизни они взяли. Им теперь "искусство" бы прикупить... И... вуаля, элита!

Дерзкий, сильный, своенравный. Он зацепил ее. И его руки, в которых глина принимала изящную форму.

Наташа не помнила, как ушла. Терпеть предательские ощущения в своем теле она не находила сил. В квартире никого не было.

Когда она пришла в себя перед большим зеркалом в прихожей, до самого пола, в отражении Наташа увидела непристойную картину: платье задралось до самых бёдер, обнажая ягодицы, колени разведены в стороны, открывая вид на промежность, грудь вывалилась из-под бюстгалтера, волосы растрепаны...

-Я шлюха... - произнесла Наташа закинув голову, но не сводя глаз со своего отражения.

 Редакционное задание она провалила, но... Ничего, выкрутится. Будет день - будет решение. Это не проблема. Проблема в другом. А конкретно - в нем.

А если быть честной - в ней.

Закрывшись в душе, она представляла себя глиной в руках Мастера, который ваяет из нее все, что хочет он.