Настроение Гюмри

Я сейчас в Армении. Уже две недели. Многие знают, что не первый раз я оказываюсь здесь. Мне нравится Армения, она появилась в моей жизни случайно и осталась в ней навсегда, как остаются внутри красота, любовь, радость общения, творчество.  Сейчас я попала сюда в тяжелые для Армении времена. И оказалась в эпицентре переживаний. И все это рождает новые чувства, мысли.

***
Наконец-то удалось оторваться от работы и выбраться из гостиницы. Недалеко. Закат, горы, маленькое озеро. Казалось бы, ничего особенного, требующего пристального внимания. Но озеро, закат, древние камни – разве это не то, что, даже не требуя особого внимания, может заменить собой все то, что ускользает днем, когда сидишь одиноко в номере и ждешь, когда кто-то вспомнит про тебя.
 
Я нашла перо орла. Пестрое, острое, крепкое. И теперь я в номере не одна – со мной часть полета, высокого горного воздуха, часть чужой вольной жизни. Невидимый орел положил перо на камень и ветер не согнал мой подарок, а оставил дожидаться меня, нового хозяина.

А ночью приснился сон. Странные полуоперенные птицы и животные, тоже полупушистые, рождают своих лысых бесформенных малышей прямо у меня на глазах, и я хочу им помочь. Но как я могу им помочь – я даже узнать не могу, что это за странные звери и как они должны выглядеть, и какая помощь нужна им? Но я беру их по очереди в руки и глажу, думая, что ласка и нежность пока еще не вредила никому. Просто тепло рук, пока их мама занята. И роженицы смотрят на меня и в глазах их я вижу доверие и благодарность. То, дефицит чего так сложно перенести в жизни.

Доверие и благодарность.

Тяжело в этот раз тут. Но это привычная уже тяжесть, несущая за собой вдохновение. Такая полубредовая тяжесть, когда, лишившись многого, ты начинаешь сам создавать это для себя. Твое внимание становится цепким и жадным, твою свободу ничто не сковывает, ты зависишь только от самого себя – обнаружить бы еще этого «самого себя».

И вот перо уже – не перо, а дух птицы, друг-птица, подарок, перо Пушкина с известной картины Петра Кончаловского. «А не поехать ли в Пушкинские горы погулять вместе с этим пером, уподобляясь Пушкину?».

Может зимой, когда там будет особо одиноко и пусто посреди снеговых просторов, как сейчас здесь, среди дневной жары и тревожного одиночества, в окружении перьев, гор, закатов, камней, черного туфа и звона колоколов.

Чужеродность моя здесь ранит. Кого? Может не меня больше, а тех, к кому летела? Не то время, не тот момент, не то, все не то. Но я не умею так раскидываться моментами – может это старость уже? Ну хорошо, не старость, может это зрелость уже говорит, что моменты надо ценить? Всю свою жизнь ценить моменты. Любые – трудные, тревожные, просто временные отрезки, как моменты, которые надо наполнять всем, кроме равнодушия. Всем, а не только тем, что лежит на поверхности, пусть даже очень важным – может быть даже самым важным.

И понимающие все это бесценны сейчас. Пусть все идет не так, как шло бы без этого всего, будь оно неладно, разрушающего и ранящего, этой атмосферы неопределенности, потери, страха, агрессии. Но пусть соберутся вместе способные поддерживать, любить, принимать, слушать, слышать, просто быть рядом, превозмогая боль. Только так можно выжить и остаться людьми. Только так, вместе.