Коллекционный экземпляр продолжение Глава 3

Глава 3.
Этажи

Наконец, я взял себя в руки и отправился обследовать этаж, на котором оказался. Выяснилось, что структура его достаточно сложная. Помимо боксов, расположенных вдоль стен, посередине огромного пространства оказались ещё целые секции таких же гаражей, образуя проезды и развороты. Я заглядывал в щели между воротами боксов, в замочные скважины. Почти везде стояли автомобили. И вот что странно - судя по их силуэтам, многие из них были ровесниками «волги», на которой меня привезли.

В дальнем конце коридора нашёлся единственный выезд на серпантин, соединяющий этот уровень с нижними и верхними этажами здания.

И тут меня осенило. Я вернулся к машине и сел за руль. Попытался завести мотор – он послушно заурчал. Стрелка уровня топлива показывала практически полный бак. Я сплюнул три раза через левое плечо, выжал сцепление и поехал к серпантину. Как-то само собой у меня в мозгу родилось имя машины – Ольга. Я назвал это имя вслух и обнял ладонями гладкий руль.

Включив дальний свет, мы с Ольгой поехали наверх и обшарили два уровня над тем этажом, где я находился изначально. Нигде не встретили ни души. Подъезжая к въезду на следующий этаж, я остановил автомобиль. Мне что-то почудилось, я открыл дверцу и прислушался.

Наконец-то до меня донеслись хоть какие-то посторонние звуки! Я долго не мог понять, что это. Похоже было на смесь звучащих автомобильных клаксонов различных тональностей и завываний сирен сигнализаций. Значит, там должны быть люди!

Я медленно въехал на этаж и замер, поражённый. Я так резко надавил на тормоз, что ударился головой о лобовое стекло. Передо мной оказалась огромная площадка паркинга, не разделённая на боксы. Несколько десятков разносортных машин стояли в огромном кругу, направив свет фар в его центр. В круге света кто-то выделывал на спортивном «opel speedster» такие головокружительные трюки, что мне и не снились. Водитель, будучи, видимо, профессионалом высочайшего класса, разгонялся и резко тормозил, пуская машину в занос. Потом делал несколько оборотов вокруг своей оси, ставил автомобиль на два колеса, крутил «змейку» и «восьмёрку». Я засмотрелся на это зрелище, даже не замечая, что воздух вокруг буквально наполнен ядовитыми выхлопными газами – моторы всех автомобилей работали. Свои па «опель» проделывал под едва различимую в невообразимом шуме музыку, а окружающие будто бы аплодировали своими клаксонами и перемигивались фарами.

Через минуту до меня дошло, что на «спидстере» пытаются танцевать!

Ещё я понял, что попал на своеобразную «автодискотеку». Я забыл выключить фары «волги», и довольно скоро меня с Ольгой заметили. Все клаксоны и сирены разом смолкли.

Сердце моё остановилось, когда «опель» выехал из круга и медленно подкатил ко мне. Я тщетно пытался разглядеть лицо водителя – слепил глаза свет ксенона.

Однако, когда «спидстер» сделал вокруг моей машины круг, игриво виляя передними колёсами и мигая фарами, я вдруг понял, чего от меня хотят. Толстушку-Ольгу приглашали на танец! Ой-ёй-ёй!

Я не знал, что будет, если откажусь и дам задний ход. Если честно, я и не хотел отступать, поэтому включил первую и поддал газу.

Что это был за танец! «Опель» увивался вокруг «волги», словно полный энергии молодой танцор. Моя машина тоже ожила. Я и не ожидал от неповоротливого раритета такой прыти. Порой мне чудилось, что руль сам крутится в моих руках в нужную сторону, а три сестры-педали под моими ногами живут своей жизнью. «Зрители» вокруг неистово сигналили, откатившись подальше к стенам, чтобы дать нам больше места. Я чувствовал, что постепенно задыхаюсь от проникающих в салон выхлопных газов, но не в силах был выйти из круга и остановить этот сумасшедший танец. Передо мной всё поплыло, я уже почти не контролировал ситуацию, и пару раз мне вообще показалось, что автомобили в круге наблюдающих ведут себя, как живые.

Наконец, «опель» галантно проводил мою Ольгу к серпантину, ведущему на другие этажи, и дал задний ход, на прощание несколько раз посигналив дальним светом. Лица аса-водителя я так и не разглядел. Разворачиваясь, я заметил, что к «спидстеру» из круга зрителей выезжает современная «тойота» с раскосыми фарами-глазами. Я не стал дожидаться следующего танца и изо всех сил нажал на педаль акселератора, направив машину наверх. Ещё  минута на этом уровне, и я бы просто потерял сознание от неимоверной концентрации выхлопных газов, которые заполнили мои лёгкие.

По инерции я проскочил вверх по серпантину несколько этажей, опустив стекло и высунув физиономию навстречу потоку свежего воздуха.

За показаниями приборов я, конечно, не следил. А напрасно. Стрелка указателя температуры охлаждающей жидкости поползла вверх, и зажглась аварийная лампа. Я остановил машину на одном из этажей и заглушил двигатель. Большая связка ключей Подводника, которую я взял с собой, знакомо звякнула в руке. Я безотчётно заглянул в салонное зеркало заднего вида.

На меня внимательно смотрели выцветшие глаза из-под нависших бровей, массивный подбородок шевельнулся в подобии усмешки. Я вздрогнул и, как ошпаренный, выскочил из автомобиля.

Придя в себя, я сунул голову в салон и ещё раз посмотрел в зеркало. Нет, конечно, это всё тот же я - молодой и распрекрасный, с густой шевелюрой тёмных волос, тонкими чертами лица и безвольными детскими губами.

Без сомнений, это я.

В зеркале – я. Наверное…

Мне просто показалось…

Я нервно рассмеялся, захлопнул дверцу автомобиля и отправился на следующий этаж пешком. По дороге я поигрывал связкой ключей и пригибался под низкими потолочными перекрытиями.

*     *     *     *     *

Странные мысли иногда приходят в голову.

Особенно здесь, на этажах, которым нет счёта.

Особенно, когда не знаешь, сколько часов, дней или лет здесь находишься.

Особенно когда плохо представляешь, кто ты. Человек? Машина? Где ты? Для чего ты?

Если ты живёшь в мире людей, то машины кажутся тебе всего лишь средством передвижения и источником головной боли, когда их приходится ремонтировать. Если живёшь в мире автомобилей, люди оказываются средством для твоего передвижения и необходимого ремонта. Может быть, это что-то объясняет. В мире людей машин меньше, чем людей. Автомобиль всегда желают приобрести. В мире машин людей меньше, чем машин. И каждой машине нужен тот, кто будет её обслуживать…

Я видел много этажей. Я видел много машин.

Я помню очень мало. В памяти случайно запечатлелись лишь несколько картинок, похожих на исчезающие обрывки сна.

Мой образ жизни в Гараже был очень странным. Я никогда не ел. И не спал. Я всегда двигался. Работал, если это можно назвать работой. Я крутился, как маленькая шестерёнка в сложной конструкции. Я стал частью этой многоэтажной стоянки. Экземпляром чьей-то чудовищной коллекции.

Сложно дать название тому, чем я занимался. Наверное, я был перегонщиком. Перегонял автомобили с места на место, с этажа на этаж. Иногда мне казалось, что я управляю машиной, иногда - что она сама везёт меня куда-то.

Навстречу попадались другие машины. За рулём мне иной раз удавалось разглядеть водителей. Они были разными, но все одинаково сосредоточены. Казалось, они часть автомобиля, как руль или колёса, например. Выражение лица у них было, наверное, такое же, как у головки болта, который упрямо сидит в своей детали, намертво вцепившись в неё всеми витками своей резьбы. Его уже никогда не отвернуть, даже если свернёшь шляпку этого болта. Боюсь, что я в глазах этих людей выглядел так же.

Временами у меня всё же были какие-то прояснения. Тогда мне хотелось открыть дверцу и выскочить на ходу из машины. Возникало желание вывернуться из этого механизма, выпасть на бетонный пол и откатиться к стене. Что потом – не знаю. Но главное – не быть больше частью чего-то. Стать самим собой. Вывинтиться хотя бы на один оборот. На пол-оборота.

Однако закручен я был, видать, на совесть.

*     *     *     *     *

На одном из этажей я увидел однажды длинную вереницу людей. Бесконечная шеренга жалась к стене, так, чтобы рядом могли проехать машины. Я встал в конец этой живой очереди. Все стояли молча, время от времени продвигаясь понемногу вперёд. Я не знал, за чем стою. Да и стоящий впереди лысеющий мужчина с розовым затылком, наверное, тоже. Как и все остальные.

Запомнилось состояние беспомощности. Я стою в длиннющем полутёмном коридоре, спереди и сзади куча народу. Никто не разговаривает. Только сопят и шаркают ногами, когда нужно продвинуться на пару шагов вперёд. Я не могу выбраться из этой очереди. Хочу уйти отсюда, но не могу. Внутри меня всё кричит, мышцы напрягаются для прыжка, чтобы выскочить из этого кошмара, я поднимаю ногу и… делаю шаг вперёд. О-хо-хо. Всё, чего я добился, это наступил Розовому Затылку на пятки. Мужчина даже не обернулся.

Проходит время. Час, сутки, неделя – я не знаю. Вдруг Розовый Затылок исчезает. Вместо него передо мной чья-то небритая физиономия в окошке огромного склада. Мускулистые руки протягивают мне большую картонную коробку. У меня в голове появляется одна-единственная мысль – я должен нести эту коробку в машину, которая осталась на верхнем этаже. Что потом? Я не знаю.

Коробка очень тяжёлая. Я с трудом переваливаю её через борт багажника древнего «форда». Пот застилает глаза, руки дрожат, сердце колотится, словно в эпилепсии. Я должен закрыть багажник, сесть за руль и ехать.

И тут словно происходит сбой. У меня возникает безумное желание посмотреть, что в коробке. Я лихорадочно открываю её, с треском разрывая картон и ломая ногти. Но через пару мгновений так же быстро всё встаёт на свои места, и желания пропадают. Сердце начинает стучать размеренно, я равнодушно захлопываю багажник, завожу машину и еду.

Кажется, в коробке были пластиковые канистры с моторным маслом. Или подшипники колёсных ступиц. Или наборы инструмента. Это не имеет значения. Важно, что болт, которым я был, выкрутился в тот момент из общего механизма ровно на пол-оборота.

На следующие пол-оборота он вывинтился в другой раз. Тогда я впервые доехал до самого нижнего этажа. Кажется, последнего этажа. Здесь серпантин, соединяющий все уровни, заканчивался. Похоже, на этом этаже шла стройка. Фары нескольких машин светили сквозь завесу пыли, а там, в глубине котлована, копошились неясные силуэты людей. Гараж расширялся. Он рос – нужны были места для  постоянно поступающих новых экземпляров коллекции.

Я тупо выгрузил какие-то тяжеленные мешки из багажника машины (кажется, тогда я управлял Фольксвагеном 90-х годов выпуска). Сложил их на краю котлована и собирался уже сесть за руль, чтобы ехать за чем-то ещё. Краем глаза я заметил, что откуда-то снизу появился человек. Он был до крайности измождённым. Тощим. Под слоем пыли невозможно было разглядеть его лицо. Только глаза. Он быстро взглянул на меня. Сквозь обычное тупое выражение, которое отличало каждого человека в Гараже, я вдруг прочитал в его взгляде что-то ещё. Наверное, это было отчаяние. Настоящее отчаяние человека, потерявшего всё. Даже себя. Движения Тощего напоминали конвульсии сильно повреждённого робота. Я видел, как он с неимоверным усилием поднял один и привезённых мной мешков на своё исхудалое плечо и начал спускаться в котлован. Мешок явно был тяжелее и клонил носильщика к земле.

Я уже должен был уехать, но не мог сдвинуться с места, настолько меня поразило увиденное. Я знал, что он не донесёт этот мешок. И человек, наверное, знал это тоже. Он неловко споткнулся, дёрнулся, и мешок порвался на его костлявом плече. Человек упал, содержимое мешка, кажется, цемент, высыпалось на него сверху.

Что-то дрогнуло у меня в груди. Я смотрел на пыльное облако над рассыпавшейся кучей цемента. Где-то внизу лежал Тощий. Скорее всего, он был ещё жив, но и не пытался пошевелиться. Он хотел умереть. Для него этот этаж действительно оказался последним. Я не мог помочь ему. Мне нужно было ехать.

*     *     *     *     *

В следующем своём прояснении я увидел себя за рулём машины, о которой в моём времени могли только мечтать. Руля, как такового, собственно, и не было. Я восседал в глубоком кресле посреди одноместного салона. Руки мои покоились на мягких подлокотниках. Я смотрел вперёд, на бесконечную ленту серпантина, и автомобиль ехал туда, куда я хотел, и с той скоростью, которую выбирал я сам. До меня не доносилось снаружи ни единого звука, воздух в салоне был чистым, а повороты, ускорение и торможение практически не ощущались. На мою голову было надето некое подобие шлема. Сознание мое словно раздвоилось. Одна его часть была целиком занята вождением машины, а другая будто смотрела на это со стороны.

Этаж, на который я приехал, оказался одним из самых верхних. Я встал в конец длинной шеренги похожих автомобилей. Часть моего сознания – Машина – продолжала следить за движением очереди, продвигаясь изредка вперёд. Другая часть – Человек – осматривалась и пыталась вникнуть в происходящее.

Я видел, что навстречу время от времени проезжают машины с поистине фантастическими формами. Вот это были экземпляры! У них не было видно колёс, а как они двигались – вообще непонятно. Но, самое главное, внутри не было водителей! В двигающихся обратно автомобилях я не заметил ни одного человека. Куда они подевались? Страшная догадка шевельнулась у меня внутри. Холодными лапками противной жабы она сжала моё сердце. Бр-р-р.

Мне вдруг стало холодно, я мысленно дал приказ повысить температуру в салоне. Правда, теплее от этого не стало. Холод шёл изнутри.

Непроизвольно я подал команду включить радио. В голове у меня заиграла успокаивающая музыка. Стало легче. И вдруг откуда-то издалека донёсся голос. Я вслушался. Голос показался мне знакомым. Когда-то – вчера, или в прошлом году, или сотни, тысячи, миллионы лет назад – я его уже слышал.

…Когда он управляет машиной, она становится такой же, как и он сам…

…Машина сама по себе никогда не принесёт вред, пока ей не начнёт управлять человек…

Да, тогда я не дослушал эту передачу до конца. Тогда я испугался. Мне и сейчас было страшно, однако я продолжал слушать бесстрастный голос, бубнящий о совершенно невозможных вещах.

…Единственный выход – соединить человека и машину. Коллекция не будет полной без таких экземпляров. Все достоинства автомобиля и недостатки человека будут сбалансированы в существе, имеющем рациональность живого мозга человека и безупречность механических частей машины. К этой вершине шла вся человеческая цивилизация…

Голос растворялся в успокаивающей музыке. Я изо всех сил старался не потерять его.

…Человек всегда стремился к совершенству. Сам того не замечая, он всё больше становился машиной. Он вживлял в своё тело музыкальные и видеопроигрыватели, чтобы не носить с собой плееры, потом имплантировал средства связи, чтобы не возиться с неудобными сотовыми телефонами. В теле человека появились чипы, позволяющие иметь мгновенный доступ к любой информации. Он стал ходячим компьютером. Наконец, возник вопрос о быстром и комфортном передвижении человека, не связанном с другими средствами транспорта, и, самое главное – о недолговечности человеческого тела. В этом машины намного превосходили слабых людей. Машины легко можно было ремонтировать. Это намного эффективнее бесполезного лечения людей. И, наконец, человечество осознало, что идеальный человек – это машина…

Больше я ничего не мог разобрать. Голос утонул в музыке.

В автомобиле было жарко, как в бане, но я дрожал, словно осиновый лист на ветру. Волосы на всём теле стояли дыбом. Я рывком сдёрнул шлем, предназначенный для вождения. Части моего сознания соединились вместе. Теперь я снова был, слава Богу, человеком. Я выбрался из автомобиля и стоял, глядя на длинную вереницу машин. Колонна их уходила в бесконечность. Позади оставались первые четырёхколёсные экипажи с паровым двигателем, бензиновые монстры пятидесятых, шустрые и экономичные дизельные и водородные городские легковушки начала третьего тысячелетия, автомобили футуристических форм с интеллектуальным управлением – эти, уж, извините, не знаю, из каких годов. А где-то там, далеко впереди, человек переставал быть человеком.

И это – главное достижение нашей цивилизации?

Это – наша вершина? Или конец?

Совершенство – в этом?

Машины аккуратно объезжали мой автомобиль, стараясь не задевать меня. Люди, сидящие в них, равнодушно смотрели вперёд. У них не возникало никаких вопросов. В своих шлемах для вождения они были похожи на роботов из каких-нибудь старых фантастических фильмов.

Я повернулся к серпантину и побежал вниз. Ноги, отвыкшие от бега, казались деревянными. Но они были моими. Они были живыми. В ушах свистел ветер, по лицу струился пот, глаза щипало, а руки, сжатые в кулаки, рассекали воздух. Я не хотел быть машиной.

*     *     *     *     *

Ещё одно прояснение произошло у меня много позже. Я медленно подходил к сдвижным воротам. Не знаю, как я очутился в этом месте. Здесь всё казалось знакомым, может, поэтому я и вынырнул в реальность.

Рядом с воротами стояла будка охранника. Так же за стеклом горела старомодная настольная лампа, освещая треугольный пакет молока и пачку «юбилейного» печенья. Охранника снова не было на месте, однако ворота передо мной с противным шелестом поползли наверх, словно чья-то рука нажала невидимую кнопку. В полутёмный гараж из-под ворот хлынули потоки солнечного света. Они коснулись моих ног в пыльных стоптанных ботинках, потом добрались до моей груди и, наконец, захлестнули меня с головой, ослепляя глаза и заставляя отступить на шаг.

Там был другой мир. Кажется, рядом, – рукой подать. Нужно только выйти наружу и никогда больше не возвращаться.

Но Гараж крепко держал меня. Его поводок был коротким и позволил мне сделать всего несколько шагов.

Я прошёл под воротами. Здесь, вне Гаража, я почти ничего не увидел. Шея словно онемела, я не мог поднять голову и заметил перед собой только острые носы женских туфелек на низком каблуке. Я скорее догадался, чем увидел, что принадлежат они невысокой девушке. Я почувствовал её удивлённый взгляд. Но в мою задачу не входило разглядывать её. Я мог сделать только то, что должен был сделать. Я пробурчал:

- Пойдёмте смотреть авто.

Без интонации, не узнавая свой голос. Потом повернулся и нырнул обратно в темноту, под начавшие уже закрываться ворота.

Я знал, что она пойдёт за мной.

Она пошла.


(продолжение следует)