Нерусский

- Что же вы творите!! - не унималась пожилая женщина лет 60, крича на двух подсобников, работавших около строящегося загородного дома, находящегося буквально в двух шагах от пляжа, где купались в основном все местные из села, - Христа на Вас нет!!

Вид у женщины был… неважнецкий: одета неопрятно, вся сухая и скукоженная, руки грязные, а лицо сильно обрюзгшее и в синяках. Многим людям, проходящим через стройку на пляж, было видно, что строящийся новый дом в прибрежной зоне, был у неё «поперёк горла». Некоторые поддерживали женщину, правда довольно вяло, ограничиваясь дежурной фразой:

- Ну так же нельзя, - сказанной себе под нос, а дальше спокойно шли себе на пляж. Но женщина высказывала своё недовольство громко, постоянно и неистово. Когда силы слушать всю эту ругань истощились, один из чернорабочих довольно нагло крикнул ей:

- Проваливай от сюда! Не то прораба позову! – это был совсем ещё молодой светловолосый русский парень. Он был немного сутул и угловат.

- Ййяя вас прошу не ругаайтесьь, - попросил женщину другой, крепкий смуглый узкоглазый мужчина, то ли китаец, то ли кореец.

- Ты мне чего указываешь, узкоглазый? – манерно отвечала тётенька, - Давно то сам к нам приехал? Разговаривать сначала научись!

Тэмуджину очень неприятно было слышать такие высказывания, но он сдержался и лишь с улыбкой ей ответил:

-ЗЗряя вы таак, -светловолосый, совсем потеряв терпение, вплотную подошёл к женщине и заорал на неё, подняв свою лопату:

- А ну, быстро пошла отсюда или щас огрею!! – тётя, видимо испугавшись дёрнулась было назад, к пляжу, но нахал сделал ещё один шаг и опять встал к ней впритык, вдруг второй разнорабочий сильно потащил его за руку:

- Что ты делаешь!! – неистовствовал светловолосый, - Она же нам работать не даст.

- Пусть, - спокойно ответил Тэмуджин, - А обишать жэнщину ни дам, - светловолосый попытался было огреть своего товарища лопатой, но тут же оказался на земле:

- Ни ушипся, - смиренно улыбнулся Тэмуджин.

- Да пошёл ты на …, -с горькой иронией проголосил светловолосый, - пьянчужку пожалел!

Женщина в это время опомнилась, крикнула ещё пару оскорблений в адрес обоих и пошла на пляж.

Ещё час молодой парень распекал восточного мужчину со словами:

- Ну ты что, совсем дурак, на своих попёрся! Вечером всё пацанам в бараке расскажу, забыл, что в прошлом месяце было? – да месяц назад случился конфликт, для Тэмуджина совсем неожиданный. После ужина он, как всегда подобает выходцу из хасани (малое монгольское племя, до сих пор исповедавшее шаманизм) в новом месте, зажёг левый угол того помещения, где проживал совместно с другими, для того, чтобы обжечь там дохлого ворона (заранее приготовленного для такого случая). На него сразу накинулись его товарищи по новой работе и скрутив его и отвесив пару оплеух потушили огонь:

- Что фы делаете? – гневно кричал он, - О, горе мне, горе! Просты меня, Тэнькан!

- Ты что лопочешь, нехристь, - с иронией спрашивал у него бригадир, - Нельзя у нас так!

Что и говорить неприятно было тогда Тэмуджину и больно! Больше на душе, чем физически.



Тэмуджин неожиданно прервал светловолосого:

- Слюшай, скажи, а кто такой Христа!

Парень посмотрел на него оторопело и сказал:

- Ну ты совсем дремучий! - и чуть погодя добавил, - Видишь тропинка пошла в гору?

- Да, - недоуменно ответил наш восточный мужчина.

- В перерыв, пойдешь по ней и увидишь храм, там батюшка служит, старенький такой, отец Фёдор, у него и спросишь. А я тебя, если задержишься, подстрахую, если что! Понял?

- Ладно, - ещё сильнее удивился Тэмуджин. «Странные, этот народ, русские, - думал он про себя, - сначала бьют и ругаются, а потом помогают, как своему ближайшему родственнику».

Ещё двух месяцев не прошло, как он приехал в Россию из своей далёкой и такой любимой родины. Там было всё просто, старая, но теплая юрта, верный конь, добрая и всегда приветливая мама и овцы, которых нужно было пасти. Неожиданно и очень неприятно на их окрестности напал мор: овцы и конь подохли. Чуть позже умерла и матушка (то ли от отравленного мяса, то ли от старых болячек, тогда не выяснили). В город перебираться смысла никакого, ни работы, ни образования. Но вот один товарищ, с которым он ещё в детстве пас овец, предложил ему:

- Поехали в Россию!

- А что там?

- Безбедная жизнь, весёлый и добрый народ, возможность построить свой дом!

-Хорошо, давай! – друг заплатил за обоих, и они полетели на самолёте, прямо в Москву. А там подались ещё южнее на 500 с лишком километров и оказались в городе N. Ребята были физически крепкие, поэтому пошли пробовать себя на стройке, язык они понимали плохо, хотя оба учили его в школе. Часто над ними подсмеивались, причём довольно бестактно, так, что пару раз даже пришлось помахать кулаками. Вдвоём было хорошо! Но скоро объект сдали, набрали несколько других, но поменьше, и ребята на время разъехались. Друг остался в городе, а Тэмуджин уехал работать в близлежащую деревню. Тяжеловато ему было, но он всегда старался не забывать, что он в гостях и старался жить по правилам страны, в которую приехал. Но получалось, правда, не всегда. Особенно это касалось веры. Русской веры он совсем почти не знал, а его ритуалы почти всегда воспринимались коллегами в штыки. Однако он почти что сразу полюбил чудную мелодию, доносившуюся с другого конца деревни почти каждый день, утром и вечером. Это был колокольный звон! Может быть с него что-то поменялось в душе Тэмуджина, кто знает?

Он сделал так, как ему сказал светловолосый. Поднялся. Нашёл храм и зашёл туда. Как только он закрыл дверь и очутился в церкви, старой, ещё совсем тёмных тонов, то почувствовал какое-то сладкое ощущение в районе сердца, которое ещё никогда прежде не ощущал. Наверно, он так бы и стоял ещё долго, если бы его тихонько не тронули за правое плечо. Тэмуджин повернулся. Перед ним стоял седовласый старец, одетый в чудную, но очень красивую одежду. «Видимо это местный шаман», - подумал он про себя. Старец представился. Это оказался как раз отец Федор.

- С чем пришёл? - спросил он ласково и при этом немного строго. Тэмуджин невольно ощутил явное расположение к этому чудному старику. Он, зачем-то вкратце рассказал ему о всей своей прошлой жизни, о том конфликте, который произошёл месяц назад и сегодняшнем инциденте. Также он задал ему свой вопрос, на который не получил ответа от напарника:

- Понятно, милый. Молодец, что пришёл! А на ребят не обижайся, дураки они, хотя хотели тогда, как лучше и на Варвару не обижайся, у неё и так горе, сына на войне потеряла!

- А кто это. Варрвараа?

- Да, та женщина, которая к вам сегодня подходила! Её вся деревня знает, - ответил батюшка в своей добродушной манере.

- А мьне што делать? Я же хасани!

- Ты ничего не почувствовал, когда вошёл сюда!?

- Было… - ответил Тэмуджин, невольно улыбнувшись.

- Хорошо, - ответил отец Федор серьёзно и потом, чуть погодя добавил, - Молиться надо. За всех. И за себя, и за тех, кто дорог, и за тех, кто обидел. Ты знаешь, что такое молитва?

- Нэт, - батюшка совсем вкратце, ненавязчиво попытался объяснить ему, что такое молитва, кто такой Иисус Христос и подарил ему молитвослов (очень старый, потрёпанный) и Евангелие (самиздат 50 х годов):

- Вот, на первое время, тебе хватит, а вообще заходи, если нужно ещё что объяснить. Да и просто так, заходи – почаще!

Как не пытался Тэмуджин вернуться в срок, однако всё равно опоздал минут на 40. Когда он пришёл, то на пороге встретился с бригадиром, который строго, даже ненавистно на него посмотрел и громко спросил:

-Ты почему так опоздал? Где шатался?

- Я биль в церкве, - немного смущенно ответил Тэмуджин и оторопел, ведь на него смотрел уже другой человек. Он никогда не видел бригадира таким – тихим… Он ничего больше не спросил, лишь улыбнулся кому-то или чему-то, кивнул ему и ушёл. «Силный русский Бог, - с удивлением и благоговением подумал про себя Тэмуджин. Вечером он прочитал почти всё Евангелие от Матфея, помолился за всех, даже за Варвару и лёг спать.



- Ну что ты сюда приехал? А ты чего на меня смотришь, наглец? - вопрошала Варвара обоих ребят. Она теперь почти не раздражала Тэмуджина, но странное дело и светловолосый уже был намного спокойнее, чем это было раньше. Они старались не отвечать ей, но когда было совсем невмоготу просто просили:

- Уйди пожалуйста, дай поработать, - а Тэмуджин ещё и молился про себя о ней, чтобы Господь помиловал её и излечил. Молился он и за напарника, и за своего друга, и конечно за душу своей любимой матушки, которая, он был уверен в этом, смотрит и помогает ему с небес.