Сонька побывала в гостях

«Вот это я напилась! Ну и ну!»
— Ты куда, Софишка?
— Сама ты Софишка! Я тебе не собачка…
— Выход в другую сторону!
— Без тебя разберусь!
Сонька мучилась на своих лабутенах, потому что как-то совсем не рассчитала. Судите сами: во-первых, она всегда худеет, а значит, мало ест. Так? А во-вторых, пить она начала с шампанского. А вот чем закончила — это уже смутно. Не пойми какой алкоголь без закуски — вот и результат. Сонька опьянела.
Ее платье зацепилось-таки за лабутен. Вернее, наоборот, это лабутен наступил на платье! И Сонька сняла туфли.
«Вот я кулема! Раньше не догадалась! Как хорошо без каблуков жить!»
 
Сонька поднялась на пятый этаж шикарного дома подружки.
«Ого! Да здесь…. мило…»
Девушка толкнула дверь в какую-то комнату. Дверь поддалась Соня вошла.
Вначале она только одно поняла: комната богатая, но необитаемая. Типа свалки дорогих ненужных вещей.
Соня села на пол.
Надо прийти в себя.
«Дважды два — четыре. Шестью шесть — …. шесть. С чем-то шесть. Не помню. А ну-ка семью девять? Откуда я знаю?»
Молодая хорошенькая пьяная девушка вспоминала числа и оглядывалась по сторонам.
«Фу, паутина! А вдруг тут есть и пауки?»
Сонька испугалась и продолжила осмотр комнаты.
На стене висел портрет какого-то мажорчика. Гладенькое худенькое личико аристократа местного розлива! «У, гад какой!- подумала Сонька. — Еще и смотрит на меня! Че уставился?»
И тут взгляд на портрете метнулся в сторону подоконника. Соня тоже метнула туда взгляд. На подоконнике стоял ровно такой же портрет.
«Ксерокс… Тут поработал ксерокс,» — констатировала Соня.
А портрет все смотрел и смотрел на Соню!
«Че уставился? Да, я напилась! А ты вообще раздвоился! Чем ты меня лучше?»
Портрет снова метнул взгляд. Соня за ним.
На противоположной стене висел такой же портрет.
«Дориан Грей — не слабже», — испугалась начитанная Сонька и громко икнула.
«Вот уставились-то на меня! Хотя, конечно, не на пауков же смотреть, когда такая красава тут сидит… на полу!»
 
Подъезжая к дому, Александр услышал визги, вопли и поморщился: опять сестра устроила вечеринку.
— Сашечка, привет, — сестра заглядывала ему в глаза и хотела понять; сердится брат или нет. В конце концов этот дом, эти вечеринки — это все на их деньги: отца и брата. А она даже не предупредила их…
— Так, давай-ка, подруга, сподвигай народ на выход.
— Почему?
— Потому что мне надо поработать.
Сестрица пошла выполнять приказ братца: выдворять друзей. Друзей было немало. Получилось не сразу. Но дом все же наконец затих. Про «Софишку» сестрица напрочь забыла.
 
Александр сидел в своем кабинете на четвертом этаже. Глаза слипались. Экран компьютера начал сливаться. И вдруг — крик. И шебуршение.
«На пятом этаже?» — удивился Александр.
 
Сонька тем временем притомилась считать числа и смотреть на портреты. Она уснула. Ее разбудил паук. Он беспардонно упал на голову, потом спрыгнул ей на руку — принимайте! Сонька боялась пауков. Еще она боялась червяков, тараканов и крыс. Поэтому, увидев паука в руке, она заорала. И в это время открылась дверь комнаты Сонькиного протрезвения — и вошел человек с портрета.
 
Знаете, что я вам скажу? Все закончилось хорошо!
Сонька честно объяснила Александру, что она тут делала: трезвела, удивлялась на портреты и боялась пауков. А тот рассказал про репродукции его портрета: их зачем-то много наштамповали. Кажется, родители, гордясь сыном, хотели родственникам подарить изображение своего ненаглядного мальчика.
Сонька, почти сдружившаяся с занятым Александром, удовлетворенно кивнула:
— Я ж говорю: ксерокс.
Ей вызвали такси, и она уехала домой.
…Ее лабутены остались в комнате с портретами. Продолжение может воспоследовать! В конце концов, надо же разрешить вопрос: почему Александр с портрета постоянно стрелял глазами!