Цыплята

  Однажды моим родителям внезапно досталась путёвка «на двоих». И, как оказалось, путёвка эта была какая-то чрезвычайная, а потому полностью перекроила и перестроила все их планы. А один из планов был такой – нужно было в Москве купить тридцать цыплят и отвезти их в деревню, моему деду. Наступил март месяц и это видимо был самый подходящий период для подобного мероприятия. Но цыплята и путёвка никак не совмещались, а потому операцию по приобретению и доставке цыплят «на деревню дедушке» родители решили полностью возложить на двенадцатилетнего меня.
  Мне оставили деньги на цыплят и на дорогу до деревни. Как добраться до деревни я знал. Нужно было на автобусе доехать до метро Тёплый стан, пересесть на Октябрьской на кольцевую линию, выйти на Киевской, сесть на электричку, доехать до города Малоярославец, там сесть на автобус, который едет примерно 200 км до искомого хутора Новоалександровский, ну а там на местном автобусе, который приезжает аккурат после прибытия «Малоярославского», двенадцать километров проехать через леса и поля до моей деревни. Всё просто.
  Но просто это выглядело тогда, когда подобные поездки мы совершали втроём: родители тащили тяжёлые чемоданы, а я шустро бежал к кассам, чтобы успеть купить билеты, т.к. любое выбивание из графика грозило тем, что можно не успеть на транспорт в следующем пункте назначения, и как следствие - не успеть на последний, трёхчасовой автобус от хутора до деревни, т.к. следующий будет только завтра утром, а следовательно придётся топать пешком двенадцать километров. Но процесс был налажен, маршрут выверен, а потому никаких сбоев никогда не было. Пока мы ездили втроём.
  Первое и довольно сильное сомнение в успехе операции у меня возникло сразу же после приобретения тяжёлого и громоздкого посылочного ящика с цыплятами – он оказался очень тяжёлым для меня, и я понял, что не смогу нести его в руках. Максимум – поднять, переставить, сделать с ним несколько шагов. Цыплята продавались в соседнем микрорайоне, но не смотря на это, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы дотолкать этот ящик до дома. Затащив его в квартиру, я насыпал цыплятам пшена и с грустью начал думать о своём завтрашнем путешествии. Отступать было некуда.
  Утром я обнаружил, что пара цыплят сдохла и ещё несколько выглядят каким-то сонными. Но я решил никого из коробки не вытаскивать, чтобы не нарушать отчётности и доказать, что цыплят было куплено именно тридцать. Я водрузил на плечи рюкзак со своими вещами и понял, что теперь ящик поднимать стало ещё сложнее, а потому привязал к нему веревку, чтобы тащить волоком.
  На Киевской, на эскалаторе, меня обуяла паника, потому что я засомневался, что успею купить билеты и добраться до электрички до её отправления. Поэтому собрал все свои силы в кулак и успел! А в Малоярославце не успел. Там нужно было с железнодорожных путей быстро перебежать через мост с крутыми лестницами к автобусной станции и успеть купить билет в маленький автобус, в который билетов всегда было меньше чем желающих на нём уехать. Раньше, с пустыми руками мне это удавалось. С цыплятами в ящике не удалось. Автобус ушел в тот момент, когда я добрёл с ящиком до кассы. Больше прямых автобусов до хутора не было, других же маршрутов, кроме этого, я не знал. До деревни оставалось двести километров.
 Я отошёл от кассы и разревелся. Мой рёв привлёк внимание местных таксистов, которые выслушав рассказ о моих злоключениях, покачали головами и решили помочь. В силу пребывания в шоке, я не могу вспомнить какое именно решение они приняли: догнать уехавший автобус и договориться с водителем, чтобы взял меня как стоячего пассажира, или довезти до следующего города, из которого можно добраться до хутора другим автобусом. Зато я помню, как водитель, который вызвался осуществить эту операцию, уже на окраине Малоярославца, начал возмущаться вонью из моего ящика, в котором, к продуктам жизнедеятельности цыплят, значительно прибавилось и их новых трупов, которые тоже вносили немалый вклад в палитру запахов. Продержался водитель недолго и со словами: - «Я после тебя машину никогда от этих запахов не отмою», - попросту высадил меня посреди дороги с моим багажом. Не на остановке, а просто посреди дороги. Вот тут мне стало уже попросту страшно. И видимо страх мобилизовал мою решимость. Я встал посреди дороги и решил не уступать дорогу ни одной встречной машине, надеясь встретить более участливого водителя.
  Участливым оказался водитель автобуса, который ехал до Юхнова, находящегося в ста километрах от хутора. Это было по пути, и я был уверен, что там найти попутный транспорт мне будет значительно проще. Водитель согласился со мной, ну или скорее сжалился, выслушав мою торопливо изложенную историю, и разрешил разместиться в проходе салона на моём же ящике. Не прошло и пяти минут, как некоторые пассажиры начали возмущённо перешептываться, а одна женщина прямо и громко начала возмущаться на весь автобус тем, что пассажиров с таким вонючим грузом как у меня вообще запрещено пускать в общественный транспорт, не говоря уже о том, что водитель нарушает все инструкции, подвозя безбилетника. На что водитель что-то очень кратко, но ёмко ей ответил, и больше меня никто не трогал до конца маршрута. В Юхнове, с помощью этого водителя, я нашел нужный мне автобус, на котором добрался до хутора. На автобус от хутора до моей деревни я, понятное дело, не успел, но после пройденного пути расстояние в 12 километров уже казалось совсем незначительным. Да и места вокруг были уже знакомые. Половину пути я проехал на автобусе, который развозил доярок. Оставшиеся шесть километров решил бодро прошагать, волоча за собой ящик на веревочке, благо дорога здесь была покрыта льдом и ящик скользил легко и совсем меня не обременял. Но и здесь мне повезло с внезапным попутчиком – какой-то дядька в санях, запряженных лошадью, довёз меня до окраины моей деревни.   
  До дедовского дома я добрался уже в сумерках. Дед несколько часов не верил в то, что родители отправили двенадцатилетнего ребёнка в такое путешествие. Он был уверен, что мы приехали вместе, просто они по пути решили зайти в гости к родственникам. И только несколько часов безрезультатного ожидания их появления, да обилие погибших цыплят в ящике, убедили деда в том, что приехал я один.
  А цыплята погибли не все. Два петушка выжили. И летом, когда подросли, то очень ярко выделялись из общей стаи новых цыплят – на их фоне, оба выглядели могучими орлами, прошедшими непосильный для большинства жизненный путь.