Анюреллиум. Огонь Вентариона. Часть 1 Глава 5

Глава 5
«Сумбур замысловатых предательств»

   Конечно же, Элеонор не поверила Джулиану. Его слова она нашла необычайно странными, приятными и до невозможного ложными. И, хоть в нём самом почувствовать или заметить хоть каплю неискренности ей не удалось, но давать ему шанс разрушить все её с трудом выстроенные крепости Элеонор не спешила.

   Спешка всегда приводит к краху. Если бы короли, великие правители прошлого, не спешили бы, то нынешний мир выглядел бы иначе. Если бы ануринэлл, в руках которого потухший огонь сливался с пламенным, не спешил бы…

   Но не стоит думать о том, что уже не случилось.

   Следуя этой мысли, Элеонор попросту забыла о произошедшем, отдалившись от него на максимально возможное расстояние. Занятия продолжались, следовательно продолжалась череда новых знакомств. А значит, нужно было сфокусироваться на этом, а не на сопутствующих случайностях.

   По какой-то причине год в Элонской академии начался с череды замен. Люспэрнэ были слишком сильно заняты чем-то, поэтому менялись учебными часами друг с другом. Таким образом ученикам первого курса удавалось повстречать преподававших на старших курсах профессоров. Иногда эти встречи были более удачными, иногда нет. Например, Элеонор посчастливилось познакомиться с учителем зачарования душ Карамэлит и получить приглашение посещать её занятия. Это случилось ещё девятнадцатого дня второго месяца урожая.

   Следующая замена произошла уже седьмого дня первого месяца увядания, и она стала судьбоносной. Знакомство, что сложилось в ходе этого урока, взбудоражило до того вполне успешно державшую оборону Элеонор, а так же забросило пару нитей судьбы далеко вперёд.

   О чём же шла речь? В кабинете биологии, довольно спокойном, обставленном чучелами животных и парочкой-другой толстых ваз с дикорастущими растениями, вместо обаятельного, невысокого преподавателя, о доброте которого ходили весьма правдивые слухи, появился кто-то другой. Сначала ученики не поняли, как и когда он вошёл — неизвестная фигура просто сама собой появилась в учительском кресле, спрятанном за кафедрой. Длинные ноги растянулись почти на всю кафедру, а их таинственный тонкий обладатель пронзил своим острым взглядом аудиторию.

- Как вы нелепо шумны, когда пред вами нет никого из люспэрнэ, - после долгого молчания начал говорить мужчина хрипловатым голосом. - Все, кроме одной. В вашем муравейнике завелась испорченная пчела.

   Сказав это, преподаватель расхохотался.

- Подумать только, - он чуть опустил голову, словно вглядываясь в толпу перепуганных его смехом учеников. - Мышка смотрит на меня, будто я не прав?

   Элеонор правда смотрела на загадочную фигуру, но вовсе не оттого, что была в ней заинтересованна. Внутри неё самой затаилось страшное чувство, предвкушающее нечто ужасное. Словно ветер поднимался вокруг неё, сообщая о надвигающейся буре. Только в чём могла эта грядущая страшным кошмаром катастрофа проявиться?

- Можешь говорить, я разрешаю, - наверное, для всех окружающих этот заменяющий биолога был сравни Вауэрску, но только не для Элеонор. - Не бойся, я не кусаюсь. Пока нет.

- Пчёлы не живут в муравейниках, - не долго думая сказала Элеонор. От неё требовали ответа, и она дала его, каким бы глупым он не показался.

   Преподаватель, до этого имевший скучающе надменный вид, изменился в лице. Интерес и восторг вспыхнули на его лице подобно румянцу.

- Какая прелесть! - хриплый голос стал чуть мягче. - Не думал, что среди вас хоть кто-то догадается. Мышка, ты молодец. Всё-таки, сегодня я преподаю не физиологию, а биологию. Я всегда начинаю такие занятия с глупых комментариев, немногие способны меня раскусить. Так что же… Познакомимся со всеми вами по-настоящему.

   Неизвестный провалился куда-то вниз, а через считанное мгновение очутился уже по другую сторону кафедры, вытянутый во весь свой рост. Его светловатые, уложенные волосы, отдавали сединой и элегантностью, а мрачные черты лица спешили приписать его к Файрэганам. Впрочем, Элеонор могла ошибаться. Она недостаточно долго изучала лица местных кланов, да и не особенно углублялась во все эти вопросы.

- Часть из вас уже должна быть заочно со мной знакома, - довольно, но всё ещё строго, произнёс люспэр. - Меня трудно с кем-то перепутать. Но для всех прочих, я назову своё имя. Сегодня вы имеете честь видеть никого иного, кроме меня. А имя моё - Аллиант Файрэган.

   Аудитория наполнилась невнятным одобрительным звуком.

- Теперь же, когда мы почти познакомились, - из неоткуда у преподавателя появился высокий стул, который с лёгкостью можно было приставить к кафедре — ножки у него были длинными, а спинка совсем невысокая. Вооружившись этим предметом, он сделал пару шагов к рядам учеников и приземлился недалеко от Элеонор, смирно сидевшей за своей партой. - Давайте проверим ваши знания. Начнём с умной мышки. Надеюсь, она не только на вид умная.

- О что вы, она очень талантлива, - внезапно в разговор вклинилась Лавелия. Элеонор почудилось, словно она хочет продолжить делать дружеский вид и таким образом «выручить» её, то есть «выручить подругу». - Не сомневайтесь в ней!

- Как вас зовут? - люспэр растянул по лицу подозрительную улыбку.

- Лавелия, - она засияла, словно звезда на небе.

- Лавелия. Знакомое имя. И лицо, - Аллиант прищурился. - Амелия, Иврелия, Гаваэлия… Так, всё-же, Лавелия, я говорил не с вами. Если вдруг окажетесь на моих уроках знайте — я терпеть не могу выскочек.

- Но ведь Элеонор…

- Хотите сказать, она ответила на мой вопрос, который я задал всем, но при этом так же именно ей, глядя на неё, и что она так же нарушила свод моих правил?

- Нет, я не это имела в виду, вернее…

- Давайте вы не будете мне мешать, хорошо? А Элеонор… Элеонор, вы ведь не в обиде на меня за то, что я называл вас мышкой? Не возьмите за обиду, для меня это слово имеет высокую ценность. Я высоко вас оценил. Ещё до того, как оценил ваше имя. Оно мне известно. Оно на слуху. Надеюсь, вы меня не будете бросать в стенку?

   Помещение наполнилось смехом.

- А теперь тише, - строгость Аллианта в смешении с явной предрасположенности к фокусам вызывала в Элеонор лёгкую дрожь. Она не понимала, к чему готовиться. - Всё-же, я хотел бы услышать ответ на свой вопрос. Я задавал его весьма серьёзно, как бы это не звучало для вас.

- Я не чудовище, которое бросается на всё, что движется, - Элеонор говорила медленно, в своей обычной манере.

- Я этого не говорил, - твёрдое лицо дрогнуло, словно слова, только что произнесённые, сильно взволновали преподавателя. - Что же насчёт обид?

- Я не держу на вас никакой обиды, - Элеонор чувствовала, как страх начинает пожирать её изнутри. Необоснованный, тупой страх. Он витал в воздухе, он распускался пышными цветами смертоносного отчаяния у неё в лёгких.

- Никакой?

- Совершенно.

- В таком случае, Элеонор, давайте вернёмся к занятиям биологией. Как я уже сказал, моё отношение к мышам весьма… Особенное.

- Моё тоже.

- Это прелестно! В таком случае, думаю, вам придутся по душе те вопросы, что я задам вам.

   Из кармана Аллиант вытащил нечто небольшое, и страх, бесцельно суетившийся вокруг и внутри Элеонор, наконец-то обрёл физическую форму.

- Это же крыса! - вскрикнул кто-то из учеников.

- Какая грубость, - профессор недовольно приподнял правую бровь. - Это мой верный друг Бэви. Бавэбэллистер для всех вас. Он тоже своего рода профессор.

   Мелкий грызун был чист и совсем не походил на своих сородичей из канализации. Конечно, это была крыса, но крыса очень и очень аккуратная. Голова Элеонор понимала, что никакой опасности от одной крысы быть не может. Тем более от ручной. Но сердце её, полное воспоминаний, уже забилось в ритме панического бега. За одной крысой последует океан. Сотни, сотни тысяч кривых, острых зубов, раздирающих плоть, тысячи жирных, но маленьких тел, сносящих всё на своём пути... Если в тёмном тоннеле будет лишь одна, то через секунду в полутьме можно будет разглядеть блеск миллионов глаз. И тогда нужно будет бежать. Быстро бежать. Бежать наперегонки со смертью. Ведь если крысиный океан бежит, значит то, от чего он бежит, ещё страшнее смерти.

- Так что же вам известно о крысах, мышах, и всем их подобных, Элеонор? - преподаватель отпустил своего зверя, и тот радостно пробежался по парте. Кажется, обоим им был неведом тот страх, что таился в ученице, руки которой медленно сползли вниз.

- Они разносят болезни и проклятья, - Элеонор стала звучать ещё холоднее обычного.

- Вот как, - Аллиант нахмурился. - Правильный ответ, но какой строгий взгляд на этот вопрос. Что-нибудь ещё?

- А разве бояться болезней — это не пережиток бедняков? - из аудитории послышался чей-то насмешливый возглас.

- Что я говорил про выскочек? Хотите, сверну вас вдвое или выверну наизнанку в качестве наказания? Я всё-таки люспэр эр физиология, - профессор повысил голос, чуть привстав, а затем опустился обратно на свой длинный стул. - И нет, каждому из нас есть чего бояться. Разве вы, Элеонор, боитесь болезней? Уверяю вас, мой друг совершенно безобиден.

   Бэви, на момент замерший, принялся внюхиваться в окружавший его воздух, а затем сделал неловкий шаг в сторону края парты, приподнимаясь на задние лапки, видимо, чтобы доказать свои добрые намерения, и в этот момент Элеонор, до того стойко сидевшая смирно, заметно дёрнулась.

- Неужели ты так боишься болезней!? - расхохоталась Кианит, с которой по мнению Лавелии Элеонор было что обсудить. - Ну надо же!

   Элеонор хотела резко махнуть рукой, но зверёк мог понять её совершенно не так, прыгнуть в её сторону, что сделало бы ситуацию только хуже, а трогать его или, тем более, ранить ей не хотелось.

- Болезнь это совсем не страшно, - пробормотала девушка. - Болезнь это самое нестрашное, что может скрываться за маленьким зверем.

   Она с трудом могла понять в эти моменты свирепого ужаса, что говорит очень странными, чужеродными для высокого общества словами.

- Я не боюсь болезни, - голос её заметно ослаб. - Но я боюсь того, что следует за её вестниками.

- За вестниками болезни? - Аллиант, почти всем телом склонившийся над партой и Элеонор в частности удивлённо вздохнул.

- Крыс и мышей иногда называют вестниками болезни, - Бэви продолжал стоять на задних лапках, внюхиваясь в Элеонор.

- Да, конечно, я слышал об этом… Но странно, что такой юной особе известны подобные… Термины. Века болезней давно прошли, подобными словами никто уже не пользуется.

- Возможно, века болезней прошли. Но это не значит, что их вестников не осталось.

   Аллиант глубоко задумался, вжался в свой стул, но его верный друг не поспешил вернуться обратно к своему хозяину. Он продолжал то опускаться, то подниматься, глядя своими крошечными глазками на Элеонор.

- Послушай, неужто ты веришь, что крыса способна убить тебя? - Лавелия не долго смогла удерживать маску дружелюбия. Маска эта спала, громко разбившись на тысячи острых кусочков. - Что за низкое мышление… Века болезней прошли, предвестников не осталось!

- Вестники смерти никогда не уходят, - ответила Элеонор, и ответ её вызвал ещё большее оживление в аудитории. - Века проходят, короли уходят, а они остаются. Всегда и навсегда.

   Смеха стало много. Очень много.

- Так вот почему ты такая странная, - если бы не слова Лавелии, реакций было бы меньше. Именно она подначивала кричащих спрашивать про болезни. - Ты просто трусливо боишься даже своей тени!

   Элеонор закрыла глаза и попыталась избавиться от шума в своей голове. Звучал он куда громче свалившихся на неё насмешек. Страх и чувство опасности били тревогу, требуя от неё максимально скоро принять решение насчёт спасения себя от неминуемой гибели. Бежать. Но она не могла бежать себя. Тогда, когда бежать невозможно, нужно притвориться мёртвой. Не дышать. Не двигаться. Заставить сердце замолчать хотя бы на мгновение, чтобы его стук никто не услышал. Недвижимое, неживое никто не захочет попробовать убить. Даже огонь. Даже всепрощающий.

- Прекратите сейчас же! - Левойе явился словно гром среди ясного неба, хотя, скорее, как луч солнца среди чёрного мрака грозы. - Что вы делаете!? Как вам не стыдно!

   Громкий крик эхом отразился внутри Элеонор.

- Мало того, что вы кричите посреди урока, - ученический руководитель очень быстро привлёк внимание преподавателя, впрочем, утихомирить шумящих ему тоже удалось. - Так ещё и нападаете на…

   Профессор пришёл в себя и бросил на Левойе неодобрительный взгляд.

- Хотите сказать, что я не прав? - спросил он.

- Я хочу сказать, что вам здесь не стоит отдавать команды. Вы вообще быть здесь не должны, как я понимаю, у вас сейчас должны быть другие уроки. Я видел вас в… - Аллиант был в бешенстве, но быстро нашёл способ уравновесить себя. - Но я правда отвлёкся. Это моя ответственность следить за порядком. Он был нарушен. Именно мной.

   Взглянув на Элеонор с неясным то ли сочувствием, то ли презрением, он подозвал к себе своего ручного крыса.

- Века проходят, короли уходят, а они остаются. Всегда и навсегда, - пробормотал профессор невнятно. - Что же… Думаю, учитывая реакцию большинства, этот урок биологии стоило бы посвятить эпохе болезней. Эпохе смерти...

   Длинный стул исчез, а предварительно вставший с него люспэр начал задумчиво ходить туда-обратно перед кафедрой, игнорируя Левойе, протягивающего ему какие-то бумаги.

- Эпоха смерти, эпоха кошмара… Но перед этим обсуждением я должен кое-что закончить. Умная мышка, речь идёт о вас, - и фраза эта с грохотом обрушила одну из стен внутренних крепостей Элеонор. - То, как вы говорите… Разве вы до сих пор живёте в этом кошмаре?

- Нет, это он живёт во мне, - ответ прозвучал довольно громко, но был при этом невыносимо хрупок.

- Вот как, - беспокойство казалось неестественным украшением лица Аллианта Файрэгана, сердце которого было чёрство уже не один год. - Мне очень жаль.

   Три слова.

   Три коротких слова.

   Они окончательно выбили Элеонор из колеи.

   Лицо её было недвижимо, ровно как и тело.

   Но сердце её вновь переменило свой ход.

   Чудовищная искренность.

   Да, наверное, именно это, не рассеявшее всю эту кромешную мглу страха, но ударившее сквозь неё, искреннее сожаление полностью обезоружило её. Наверное, если бы на этом всё кончилось, Элеонор было бы чуть проще — она смогла бы найти минуты для анализа поведения Лавелии, обрадовалась бы тому, что не доверилась ей изначально, следом провела бы часы в переживаниях всего прочего… Однако, Аллиант только начал говорить.

- Нам всем стоит отблагодарить Элеонор. Без неё мы не пошли бы к серьёзным разговорам, а топтались бы на месте. Топтаться на месте это лучшее занятие, конечно, но меня такое мало увлекает. Я предпочитаю настоящее увлекательному, - профессор остановился и взглянул Элеонор в глаза. Та не смогла увидеть в нём прежней холодности и суровости. Он всё ещё был закрыт для всего мира, но ей отчего-то удалось заглянуть за приоткрывшуюся дверь его души. Заглянуть и увидеть там нечто иное, нечто живое. - Знаете, думаю подобные темы не плохо было бы обсуждать на уроках. Многим из вас это было бы полезно. Я бы мог даже преподать вам парочку. Специально снизошёл бы, так сказать. Я не шучу сейчас, я абсолютно серьёзен. Например, я с большим удовольствием поговорил бы с вами о преступлениях, совершённых Синей Церковью в эпоху болезней и после неё, конкретно о выжигании подземного Канбиджа огнём «всепрощения».