Зачем идёте в горы вы?

   Чёрт дёрнул деда Егора за язык, когда он заявил родным, что хочет самостоятельно подняться на гору Церковка. А оно ему нужно, в его-то годах? Туда, на вершину, подъёмник ходит, молодых туристов поднимает, дабы те проникались возвышенными чувствами без особых физических усилий.
   Дочка вывозила отца загород, старалась отвлечь его от надоедливого городского быта. Поездки те дедову душу радовали, любил он подышать лесным воздухом, с речкой и птицами побеседовать. Как не приятны были Егору Дмитриевичу загородные прогулки, хотелось ему чего-то большего, себя доказать. Горами по молодости он переболел, и восторг с покорённых вершин был ему знаком.
   Не оставляла дочь отца без внимания, вывозила чуть не еженедельно: то в Горный Алтай к внуку в спортивный лагерь, то к знаменитому источнику с целебной водой для свекрови, увлечённой здоровым образом жизни. Совмещали родные приятное с полезным, только поездки в Белокуриху никак не случалось, а лето уже на исходе.
   Не сказать, что дочь отказывала отцу в его желаниях, обещала «как только». Спорить с дочерью дед Егор не смел, сам понимал, что мечта его запоздалая авантюризмом попахивает. Поднимется ли он к вершине с его возрастной одышкой? Да и дочь не особо верила старому, которому седина мудрости не прибавляла.

   В Белокуриху выехали только в осень. Погода подсказывала деду Егору удачу, и лето пока не сдавало своих позиций, лишь запредельной жарой пожертвовало. Лёгкая прохлада, небольшая облачность, мягкая влажность – всё, о чём любому туристу мечталось. Подгадали погодку как никогда.
   Ту поездку затеяла родня. Племянник Витька приобрёл, наконец, машину, а жена его Валя – права. Ездила Валюша пока неуверенно и запросила у опытной сестры сопровождения в дальней поездке. Сестрёнки друг другу никогда не отказывали, вот только маршрут пока не согласовывался: то ли на Бирюзовую Катунь своих железных коней погнать, то ли в Белокуриху.
   Сомнения разрешились по ходу путешествия. Отряд деда Егора успел выехать из города, где битый час прождал Витькину машину. Неопытная Валюша забыла подготовить своё авто к дальней поездке, и ей пришлось заезжать на СТО. В Горный Алтай путешественники уже не поспевали. Белокуриха ближе.

   До Белокурихи доехали без приключений. Женщины водители особо внимательны на дороге, когда везут самых дорогих пассажиров, и никогда не превысят дозволенной скорости. Ехали и наслаждались неподражаемой алтайской природой, жёлтыми гречишными полями, несущими сытость одним своим видом.
   Дед надоел внуку нескончаемыми разговорами: «я здесь был и сюда заезжал», пронял мальчишку воспоминаниями. Смартфон всегда скрасит дорожную скуку. Картинки в интернете намного интересней мелькающих придорожных видов.
   Дочь до конца надеялась соблазнить отца приготовленными в дорогу куриными окорочками и душевными родственными разговорами на лоне природы. Не удалось женщине отговорить старого от безрассудства. Как только разгрузились и поделили ношу, дед Егор стал прощаться: «Мне наверх».
   - Мы всё съедим, тебе не достанется, - стращали родные деда. Не помогло. «Вам направо, мне налево», - не унимался старый авантюрист и взял с собою лишь пустую бутылку под воду. Впереди по маршруту поджидал его родничок, журчал призывно.
   Источник тот Дуняшким называется, к живительной струйке тут всегда собирается нескончаемая очередь. Очередь та не столь мучительна как в магазине, немного задержаться на месте святости никогда не вредно. 
   Источник этот назван в честь девушки, которая исцелила любимого слезой. Слеза Дуняшкина, или, всё же – источник? Задумался дед на скамеечке и возрадовался: такую же дочку он вырастил, не даст отцу умереть безвременно.
   - Дедушка, - услышал дед Егор оклик от источника. – У вас бутылочка малая, так вы проходите без очереди.
   Дед Егор поблагодарил юношу, уступившему ему место, и скоро набрал свою тару, испробовав живородящей влаги, падающей из подающей трубы. «А ведь и впрямь это место святое (утвердился). Меняет людей к лучшему». Он оглядел очередь с благодарной улыбкой и двинулся в гору, куда не шёл никто.

   Широкая туристическая тропа скоро перешла в узенькую, еле заметную тропинку, ведущую вверх от Дуняшкиного лога. По логу когда-то должна была пролегать дорога для обслуживания канатки, но в этом году она заросла и размылась. К тому же вверх по ущелью есть ещё один Дуняшкин источник, отмеченный на карте. Женщинам нужны два плачущих глаза, они должны быть красивы, а не ужасны примером с одноглазых пиратов.
   Деду Егору надо было подниматься вверх по склону лога к лыжной трассе, он знал о том, готовился к восхождению и видел раньше, как оттуда спускались туристы, не признающие удобств. В этом году тех туристов наблюдалось мало, о чём говорила нехоженая тропа, которую наш турист потерял вскоре.
   Дед поднялся кое-как по отвесным камням, смеша проезжающих на подъёмнике туристов, и вышел на тропу, никак не приспособленную для городских пешеходов. Тропа та не предназначена для цивилизованного туриста, рабочие туроператоры её не обслуживают, и дорожка эта протаптывается дикарями, идёт серпантинчиком вверх, радует скупо ступеньками из корней сосен, что цепляются за склоны.

   На очередном повороте Егору неожиданно повстречалась молодая женщина: сидит на упавшей сосне, разложила на камушке яства, жуёт потихонечку, радуется. Ведьма – что с неё взять? Или русалочка Дуняша? И ведьмы бывают красивы, когда они молоды.
   - Решили пешочком подняться? – спросила женщина одобрительно.
   - Рискну, - ответил дед Егор, не требуя представления. Не в его возрасте знакомиться с молодыми женщинами. Соприкоснулись настроениями и на том спасибо.
   - Дерзайте, я в вас верю, - поддержала дамочка устремления деда, закидывая в рот очередную вишенку. – Идите вперёд, а я за вами.
   Егору загорелось пошутить, и он брякнул, что первым в голову пришлось:
   - Устану я и не поднимусь, а вы потом смеяться будете. Мужчины всегда виноватыми остаются.
   Женщина рассмеялась вслед уходящему деду, поднимая ему настроение.

   Старый горец поднялся, наконец, с крутого склона Дуняшкиного ущелья и вышел на лыжную трассу, не столь экстремальную; зашагал уверенно, ощутив правильность своего выбора: любое задуманное дело должно быть выполнено. Он оглядывался часто, ища глазами женщину, что вызвалась следовать за ним. Женщины не наблюдалось. Ну, и правильно. Если и следует им пускаться в авантюры, то только ради любимых, дабы им свою верность доказать. Женский избранник из деда никакой. Права была женщина, что осталась внизу. Ей и там единения с природой хватило.
   Дедов задор кончился скоро. Пройдёт он немного по пологому спуску, подышит, а за поворотом новая крутизна. Вот она, казалось бы, вершина – сейчас откроется. Ан нет, не видать её. Знал дед, что едва половину пути прошёл, а всё естество его кричало: скорее бы всё это кончилось! Радовали только всё более открывающиеся горизонты, город внизу во всей красе и поля бескрайние – алтайские.
   Поддался дед стенаниям измученного организма и присел на брёвнышке под берёзкой, удачно проросшей на краешке леса – и солнце тебе и простор. Он быстро приходил в себя с горного чистого воздуха и яркого обзора. Город отсюда показался красивей, чем наяву, снизу. Издали не заметны мелочи, указывающие на ошибки рук человеческих. Человеку свойственно ошибаться. Белокуриха – там люди живут. Почему Белокуриха? Красивое название, не одним веком намоленое.
   Старинное «курья» - излучина реки. Местная речка с одноимённым названием красиво петляет в этих местах, где некогда поселились староверы, найдя своё Беловодье. Дилетантское мнение об этом названии звучит примерно так: поселенцы были восхищены паром, укрывающем речное русло – «курится» речка, и в том просматривается нечто сверхъестественное. Красивое мнение, и оно тоже имеет право быть для любознательных туристов.
   Белокуриха приняла статус курорта ещё при царе, соблазнив дворян своими радоновыми источниками. Горный воздух и озон идеального высокогорья способствуют любому оздоровлению. Сюда эвакуировался в советские времена пионерский лагерь Артек во время войны. И по сегодняшним дням курорт этот известен по всей России.

   Дед Егор перевёл уставший взгляд на лесные кущи, уходящие в лог, и приметил меж деревьев муравейник – огромный, каких в городских условиях не сыскать; прошёл к муравьиному городу поприветствоваться с трудягами.
   «Слажено работают – оценил дед муравьиный труд. Помогают друг другу, если ноша тяжёлая окажется. Вон какой город здоровенный отгрохали, не за один год, должно быть. Почему у нас всё не так? Ссорятся люди, тянут на себя что плохо лежит и никакого сотрудничества у нас не выходит».
   Егору приходилось работать в Белокурихе пару сезонов, когда их муниципальная организация подвязалась обслужить газоны этого города, будто тут своих коммунальных служб нехватка ощущалась. С начальством не спорят, пути его неисповедимы, а поездки сюда для рабочих только в радость бывали. Смущало одно – местный народец, с которого слова доброго не вытянуть. Ни разу не получал Егор благодарностей от местных за свой труд. «Любые прихоти за ваши деньги», - характеризовал Егор горожан распространённым высказыванием.
   Хватало тут бомжей и алкоголиков, вечно пристающих к прохожим с надоедливыми просьбами: «Дай денюжку», «Дай закурить». Запомнился Егору случай, о котором он всегда с улыбкой вспоминал. Они тогда с водителем Валеркой клумбы поливали городские. С утра набирали воду из колонки, к ним подошла девушка метиска с явными признаками беспробудного пьянства и слабым умишком, отравленным спиртным. «Дай закурить», - заявила без приветствия. Егор не курил тогда, бросал за неимением средств. У Валерки сигареты кончились.
   - Сейчас воды наберём и до магазина доедем, - пообещал Валера.
   Прошёл час, пока набиралась цисцерна под воду и работники искали магазин, где сигареты продавались. Не особо в Белокурихе курильщиков жалуют. Девушка всё ждала обещанного и бегала по городу за машиной в ожидании табачной отравы. Дождалась, сунул Валера ей в рот сигаретку и прикурить дал с улыбкой. Благодарности не дождался. Ушла попрошайка в табачном дыму.

   Дед Егор улыбнулся воспоминаниям и потянулся за сигаретой, отдёрнул руку тут же. Не стоит в горах курить, и дочери обещал бросить в который уж раз. Где ещё, как не здесь удастся покончить с этой вредной привычкой. Он поднялся, кряхтя, и вежливо перешагнул муравьиный рой, стряхнул любопытных перепончатокрылых, залезших ему на штанину с целью познакомиться.
   Дед вышел на лыжную трассу и ноги его развернули вниз, к родным людям, вкусным окорочкам. Хватит, нагулялись! Расслабился старый, засиделся за злобными мыслями. Не за этим он сюда шёл, чтоб на полпути сворачивать. «Не выйдет», - укорил он себя и развернул свои стопы к вершине. Вперёд и вверх!
   Дедов задор скоро опять куда-то делся, недолго он помогал восхождению. Ноги не слушались, и он интуитивно помогал им руками, опираясь ладонями о коленки: «Ещё два подъёма и мы у цели». А за поворотом новые высоты открываются, и конца им не видно. Егор всё чаще останавливался, отдыхивался и старался помочь себе обзором горизонтов: «Вот куда уже забрался. Отсюда весь Алтай видать».
   Заставил он себя пересилить свой организм, чему обучен был ещё со спортивного детства. Забылось об усталости, о всём и движение вверх продолжилось на автомате. Скоро и финишная вышка показалась, но вид её уже не радовал. Он уткнулся взглядом под ноги и выбирал самую лёгкую дорогу на пути, ставшем ещё круче: шаг, ещё шаг…, и – раз, и – раз.
   Отвлёк его окрик сверху; «Вас сфотографировать»? Он хотел ответить «не стоит», но голос не слушался, занятый дыханием. Горе-горец взглянул наверх и увидел фотографа на вышке, который нисколько не интересовался дедовыми подвигами. Ему осталось подниматься ещё метров пятьдесят, он развернулся к низу, согнулся в три погибели и задышал тяжело. Успеем, ещё немного осталось.
   «Вас сфотографировать»? – опять услышал он сверху и оглянулся. К вышке приближалась каретка с туристами, это к ним обращался фотограф, а дед подумал, что к нему. Хорошо, не ответил. Кому он нужен? Егор улыбнулся себе иронично и заспешил к финишу. Юмор сыграл свою последнюю ноту, и к вершине Егор поднялся как живой, с одобрительным выдохом. По ровной шагалось легко, казалось, и бег ему будет по силам. Он постоял, всё же, у ограждения кафешки и двинулся к парку, куда шли нескончаемым потоком по проторенным тропам и указателям все туристы.

   Парки строятся для отдыха. Тут, главное, не сидеть подолгу на удобных скамеечках, а больше прогуливаться и восхищаться природными видами и человеческими самоделками, чем дед Егор и озаботился – проникся, возрадовался и забыл об усталости.
   Остановился он у скалы Двух Братьев, где и все туристы останавливаются вначале осмотра и кормят бурундуков, приученных не бояться людей. Наглые такие, эти живчики, характером с кошками чем-то схожие - уморные в своём попрошайничестве: «Дай! А это я есть не буду. Орешки давай, хлебные крошки сам ешь». Не было у деда Егора с собою орешков, и разговаривать с ним не стали. Обидно.
   Дед спешил увидеть главную достопримечательность горы - скалу с одноимённым названием Церковка, и она показалась вскоре, будто по желанию. Вершинный парк небольшой, и обойти его в полчаса вполне возможно. Только спешить здесь не желательно, чем дольше задержишься, тем больше сил души обретёшь.
   Скала Церковка удивительно похожа на христианскую церковь, оттого и получила своё название. Далёкий от верований дед не ощущал святости, взирая на эту скалу, увенчанную естественным куполом и рукотворным крестом, его удивляли аккуратно уложенные камни. Неужто природа тоже имеет архитектурные способности или же это мы учимся у неё созиданию?
   На Церковке отец семейства обучал своих детей альпинизму, указывал молодости, как правильно цепляться за скалы, как верно выбирать спуски и подъёмы. Дед Егор загорелся лазаньем и… поднялся. Только его здесь не хватало – старого выпендрёжника. С его годами только и осталось, что перед людьми хвастать. Отец, заметив чужака на скалах, поспешил предупредить детей:
   - Осторожней, замрите. Сейчас человек поднимется, после будем и мы спускаться.
   Дед выбрал себе местечко на верхотуре и, осторожно обойдя непоседливого мальчишку, уселся на небольшом выступе. И только тут он отметил, как дрожат его колени. Попёрся же! Как не высока была скала, но если упасть с неё, мало не покажется. А тут ещё девчушка – встала в полный рост на краю, красуется, и никакая высотобоязнь её не берёт.
   Семейка верхолазов начала спускаться понемногу под присмотром отца, а к скале тем временем подходила группа туристов во главе с экскурсоводом, который рассказывал, не смолкая:
   - Место это алтайцы называют «Каача» - святое. Тут собирались духи и помогали людям в их бедах и заботах. У одного русского старовера никак не прибавлялось семейство. Стал он ходить сюда и молиться вот за этими камнями. После нескольких посещений Церковки жена его забеременела, и он поставил здесь церквушку. Церковь его обветшала со временем и разрушилась, а недавно вместо неё установили вот этот крест.
   Дед Егор прослушал лекцию экскурсовода сверху и, дождавшись когда группа отойдёт от скалы, начал спускаться. Он прошёл вслед туристам, увлечённый рассказами экскурсовода, и тайком присоединился к слушателям, которые выстроились перед другой достопримечательностью: скалой Четыре сестры.
   - Однажды привёл сюда группу, а на скале человек стоит, знакомый до боли, - рассказывал экскурсовод. – Пригляделся – артист известный. Смотрит на меня, слушает. Пока я не закончил, так он и стоял на скале, сверху на меня смотрел.
   Скалу эту Четыре сестры называют: Худушка, Помпушка, Стройнушка и Толстушка. Сколько не приглядывался, не мог различить в этих камнях нечто женское. А дамочка одна увидела: «Вон же – лицо! Армяночка». У женщин воображение развито лучше, чем у нас, мужчин необразованных.

   Егор не стал возвращаться по проторенному пути, обошёл парк по другому краю в поиске тропки, ведущей вниз по противоположному склону. Он видел на карте, что на гору ведут несколько путей, и в планах его было спуститься на тропу здоровья, где гуляла сейчас его родня. Он названивал уже дочери пару раз, но связь в этих местах часто обрывалась.
   Тропку Егор приметил, но спускаться по ней не решился, будучи не обладая уверенностью в продолжительности этого перехода. Задерживать своих у него не было никакого желания. Самый короткий путь – по лыжной трассе. Влечения к рискам он давно уже пережил, старости свойственна рассудительность и мудрость.
   Дед Егор прошёл к кафешке и заказал себе блинчиков с мясом. Не оставит родня ему съестного, после будут корить себя, почём зря. На природе аппетит запредельный, а детям думать о других ещё рано. Пусть наедаются.
   В ожидании заказа Егору удалось дозвониться до дочери, которая переживала за старого авантюриста, что в походе виделось излишним делом. Гуляли они по тропе здоровья, радовались журчанию речки Белокурихи. Время у деда ещё было, но мало, а блинчики ему всё не несут. Задержка та не обидна, особенно здесь, где хочется посидеть подольше и смотреть, смотреть…

   Дед Егор прошёл, наконец, к спуску. Хорошо, что не ел он плотно и отдохнул хорошо. Былой опыт хождения по горам помог ему в этом – не позволил насытиться сверх меры и не засидеться лишнего времени. Самодисциплина в деде ещё присутствовала.
   На горнолыжной трассе опять никого не наблюдалось, что по былым временам было редкостью. Ходили тут пешие туристы. Сегодня отчего-то все спешили к подъёмнику. А сверху всё поступали въедливые предложения: «Вас сфотографировать»? Да фотографируй ты уже глупого деда, что волочится там, где молодёжь не желает ходить!  Фотки неказистого бродяги в интернете на «ура» разойдутся.
   Егор протряс скрипучие ноги и зашагал уверенней, по-военному ловко, как ему показалось. Шёл он так недолго, ноги опять стали непослушными и ступали не туда, куда им сверху указывали. Дед оглянулся по сторонам – никого, и пошёл враскачку, пританцовывая и кружась всем телом. Так по городу не походить, пьяным признают. Зато так легче.
   Правильно говорят: спускаться труднее, чем подниматься. Тут только уточнение понадобится: в каждом спруте свои сложности. На спуске внимания больше потребуется, зато дыхание не сбивается. Спуститься без отдыха можно, скорее, нежели подняться.
   Особо измучился Егор на спуске к Дуняшкиному логу, все нервы потратил, пока цеплялся за ветки, опасаясь падения. Устал, ног под собою не чувствовал и еле доплёлся до Дуняшкиного источника, присел на скамеечку отдохнуть немного, чтоб выйти к родным на людей похожим. У источника снова наблюдалась очередь. Хорошо, что заветная бутылочка его не до конца была распита. Хороша водица родниковая, когда она пьётся после трудного пути, когда мера её отмеряна.

   Дочь позвонила неожиданно: «Ты где, папа»? «Я тута». «Мы уже подходим. Пора ехать». «Я отдохну пяток минут и подойду. Здесь ходу три минуты». «Хорошо».
   У родных людей дела делаются удивительно согласованно, даже когда они заняты чем либо независимо друг от друга.
   - Нафотографировал, пап? – встречала отца дочка.
   - А чем? Не было у меня фотоаппарата и на телефоне камеры нет. Всё здесь осталось (приложил палец к голове). Теперь не поверит никто, скажут, что я у Дуньки на коленках просидел.
   - Я тропинку нашёл, - попытался дед Егор попугать Витьку. – В следующий раз мы с тобою на Церковку через Тропу здоровья поднимемся. Пойдём в кругосветку.
   - Меня горами не испугать, - заявил с улыбкой Витька. А ведь ему самому скоро уже полвека засветит.

   После той поездки у деда Егора три дня ноги скрипели. Старость сама устала, не торопится организм восстанавливать. А в горы хочется. Ему бы картошку копать, он горами озабочен. Да не иссякнет в нас авантюризм во веки.