Кавказу Пушкин стал не нужен?

Кто вычеркнул Кавказ из празднования 225-летнего юбилея Пушкина?
К юбилейному 2024 году Минэкономразвития России развернуло широкомасштабное проведение конкурсного отбора субъектов Российской Федерации в целях предоставления субсидии на развитие туристической инфраструктуры с учетом наличия национального туристского маршрута, связанного с творчеством А.С. Пушкина. Ибо в преддверии празднования юбилея А.С. Пушкина по Указу Президента РФ Правительство выделило более 3 млрд. рублей на реконструкцию музеев и мемориальных мест, связанных с именем Пушкина в десятки регионов. Но почему ничего не снизошло в Ставропольский край, в город Пятигорск, где поэт был трижды, где сохранилась единственная на Кавказе усадьба (полуразрушенный и оскверненный властью памятник культурного наследия), в которой жил молодой поэт, и где с 2012 года расположен музей «Пушкинский Дом на Кавказе»?

Причем, одним из главных направлений бюджетной политики Пятигорска заявлено участие в реализации проектов, интегрированных в национальные проекты (почему кроме Пушкинского Юбилея?). На 2023 год в городском бюджете на это предусмотрена рекордная сумма - 1 млрд. 619 тыс. рублей.  При этом основной объем средств  - это инвестиции в комфортную среду для жизни - на финансовое обеспечение социально-культурного сектора, например, на памятники культуры и туристические маршруты (почему кроме музея и памятника–Усадьба Реброва, где жил А.С. Пушкин) Источник: https://pyatigorsk.org/25707  © www.pyatigorsk.org
Даже в недружественную Молдавию Правительство России выделило немалые деньги на действующий музей А.С. Пушкина в Кишиневе, несмотря, что он постоянно в прекрасном состоянии – красивый, ухоженный с уникальной экспозицией, а не для юбилея.

Похвально, что еще выделили из бюджета РФ на осуществление комплекса мер по реставрации, ремонту, оборудованию, созданию крупного музейно-выставочного комплекса с новой экспозицией в государственном бюджетном учреждении культуры Республики Крым "Крымский Литературно-художественный мемориальный музей-заповедник". Музей Пушкина в Гурзуфе - это дом на Южном берегу Крыма, где поэт жил с семьей генерала Раевского. С той самой семьёй, с кем Пушкин в 1820 году более двух месяцев до Гурзуфа жил на горячих водах в Пятигорске, в усадьбе предводителя Кавказского дворянства А.Ф. Реброва. Пушкин о Пятигорске: «… где пасмурный Бешту, пустынник величавый/ Аулов и полей властитель пятиглавый/ Был новый для меня Парнас…».

Как это возможно - Пушкин без Кавказа?  И Кавказ без Пушкина?

Тема «Пушкин и Кавказ» впервые была заявлена В.Г. Белинским, в нескольких словах, но гениально: «...Кавказу как будто суждено быть колыбелью его поэтического таланта, вдохновителем и пестуном его музы, поэтической родиной его!» Пушкин посвятил Кавказу одну из первых своих поэм, принесшую ему мировую известность - «Кавказского пленника», несколько превосходных лирических его стихотворений относятся к Кавказу, глава из поэмы «Евгений Онегин», и одна из последних его поэм — «Тазит» тоже посвящена Кавказу. Возможно, именно несколько строк из этой поэмы стали причиной, чтобы армяне, крепко обосновавшиеся в Ставропольском крае, а в Пятигорске захватившие все сферы влияния (несмотря на двойное гражданство и прозападные интересы), решили зачистить Кавказ от любого упоминания о Пушкине. Но разве Пушкин был первым, кто вскрыл главное кредо выгодной жизни армян в сообществе других наций, которое не постеснялся огласить Никол Пашинян: «Мы делаем тот выбор, который выгоден нашей нации и стране», т.е. премьер-министр Армении Пашинян заявил, что решил ратифицировать Римский статут Международного уголовного суда, (чтобы  арестовать Путина?), провести военные учения с США на границе с Россией, намерен вступить в НАТО, ЕС, выйти из ОДКБ, но при этом требует от российских миротворцев гибнуть, вывозя из Карабаха армян и оказывать им российскую гуманитарную помощь. Ибо, так выгодно армянам…

«Поди ты прочь — ты мне не сын, /Ты не чеченец — ты старуха, /Ты трус, ты раб, ты - армянин !!! /Будь проклят мной! .... (Строки из поэмы А.С. Пушкина "Тазит", где поэт в уста разгневанного отца-чеченца к сыну вложил страшнее смерти оскорбление «ты - армянин», ибо для всех кавказских народов потеря чести и достоинства – это позор рода).
 
Но и до Пушкина, и после него множество более хлёстких и жестких научно-исследовательских оценок армян от Корнелия Тацита (Анналы, II. 56); архива записей Великого Тамерлана, побывавшего на Кавказе; до советского издания «Происхождение семьи, частной собственности и государства», 1979 г., (Политиздат, Москва, Избран. произведения К. Маркса, Ф. Энгельса, том 3, стр. 366), которые мне не хочется здесь воспроизводить, ибо в этой нации есть и светлые творческие личности, но слабые. Ведь в Пятигорске все видят и знают, кто заказал вывести из реестра памятника культурного наследия «Усадьба Реброва, где жил А.С. Пушкин», половину территории, чтобы открыть там армянам такие выгодные организации - «меховой ларёк» и «кавказскую кухню», вместо Пушкинского музея. Ведь, если бы армяне только один раз поспособствовали музею «Пушкинский Дом на Кавказе», то навсегда опровергли бы весь тысячелетний негатив в их адрес.
Я же считаю непозволительно повторять угрозы и оскорбления, подобные выражениям от как бы дружественных стран-соседей, орущих на площадях и с трибун в адрес русских. Поэтому, чтобы показать, что  не в поэме Пушкина "Тазит" создалось о нации особое мнение,  привожу самые мягкие эпитеты, запечатленные в истории (в сравнении с крайне нелицеприятными от К. Маркса и Тамерлана):
 «Я с ними (армянами) никогда не мог договориться. Их хитрость довольно брезглива, низость довольно невыносима, а подлость достойна сожаления…» (Французский путешественник граф Де-Шолье).
«Ваше превосходительство, не разрешайте поселение армян на центральных русских землях. Они из такого племени, что прожив несколько десятков лет, начнут кричать на весь мир, что это земля их отцов и прадедов...» (А.С.Грибоедов. Из письма русскому императору Николаю I)
«...Об армянах издревле сложилось плохое мнение, - и это, разумеется, не лишено основания, так как иначе оно не могло бы возникнуть у целых народов и притом в разные времена… /…именно армяне склонны кричать по всякому поводу. Не пустят их в чужой дом или раскроют какие-либо их козни, или отдадут под суд их воришек, - они не только сами поднимают крик, но и заставляют кричать глупых и продажных людей из иноплеменников…» (Русский исследователь В. Л. Величко. «Кавказ»).
«…Корыстолюбие, интриги, клятвопреступления, продажность, низкопоклонство кажутся главными национальными особенностями этого племени …, ибо у армянина нет родины, которой он гордился бы, а только горькое сознание, что его народ уже 1300 лет – раб и всеми ненавидимый паразит…» (Из справки прокурора Эчмиадзинского Синода армяно-григорианской церкви А.Френкеля, представленной им в 1907 году императору Российской Империи).

То, что накануне юбилея Пушкина ограблен единственный на Кавказе Пушкинский музей, причем, в прокуратуру и следственный комитет представлены документы и видео - факты грабежа экспозиции музея – картины художников пушкинистов, которые являются авторами и правообладателями авторской собственности по договору с НКО Фондом Культуры и Социальных Инициатив со структурой – музей «Пушкинский Дом на Кавказе». Но следствие и надзорные органы эти факты ограбления музея не торопятся расследовать в рамках закона, чтобы вернуть экспонаты в Пушкинский музей, который закрыт со дня ограбления. Вялотекущее расследование и Дело постоянно передается от одного ушедшего в отпуск к другому. Они послушно выполняют заказ – Кавказ без Пушкина... 
Нельзя переписать пушкинскую историю России ради выгоды армян!

Особое значение Кавказа для творчества Пушкина отметил еще при жизни поэта Н.В. Гоголь. В своей блестящей статье «Несколько слов о Пушкине» он подчеркивал: «…Исполинский, покрытый вечным снегом Кавказ, среди знойных долин, поразил его; он, можно сказать, вызвал силу души его и разорвал последние цепи, которые еще тяготели на свободных мыслях. Его пленила вольная поэтическая жизнь дерзких горцев, их схватки, их быстрые, неотразимые набеги; и с этих пор кисть его приобрела тот широкий размах, ту быстроту и смелость, которая так дивила и поражала только что начинавшую читать Россию... Он один только певец Кавказа: он влюблен в него всею душою и чувствами; он проникнут и напитан его чудными окрестностями...».

Известно, как много значил Кавказ и для творчества других русских поэтов и писателей, которых при жизни не признали современники. Лермонтов путешествовал по кавказским дорогам скромным, разжалованным гвардейским офицером.  Слава продолжателя Пушкина еще не докатилась с берегов Невы в глухие провинции Кавказа. Так, знакомый поэта по юнкерской школе прапорщик В. В. Боборыкин, встретивший его в 1837 году во Владикавказской крепости, честно признался: «О Лермонтове как о поэте я ничего еще не знал и даже не подозревал... При этом, накануне юбилея А.С. Пушкина в Ставропольском крае уже обнаружили 5 домиков(?!) Лермонтова в которых он был как-то раз, а в некоторых и не был вовсе, но местная власть решила выделить средства на открытие этих музеев… Главное для власти края - память о А.С. Пушкине навсегда стереть с карты столицы Северного Кавказа.

У Пушкина все было иначе — слава и всеобщее признание обгоняли его в дороге. Еще в апреле 1829 года первая русская газета на Кавказе «Тифлисские ведомости» сообщала читателям: «Мы ожидали сюда одного из лучших наших поэтов, но сия надежда, столь лестная для любителей Кавказского края, уничтожена последними письмами, полученными из России». А 28 июня 1829 года «Тифлисские ведомости» с радостью писали: «Надежды наши исполнились: Пушкин посетил Грузию. Он недолго был в Тифлисе; желая видеть войну, он испросил дозволения находиться в походе при действующих войсках и 16 июня прибыл в лагерь при Искан-Су. Первоклассный поэт наш пребывание свое в разных краях России означил произведениями, достойными славного его пера: с Кавказа дал он нам «Кавказского пленника», в Крыму написал «Бахчисарайский фонтан», в Бессарабии — «Цыган», во внутренних провинциях описал он прелестные картины «Онегина». Теперь читающая публика наша соединяет самые приятные надежды с пребыванием А. Пушкина в стане. кавказских войск и вопрошает: чем любимый поэт наш, свидетель кровавых битв, одарит нас из стана военного? Подобно Горацию, поручавшему друга своего опасной стихии моря, мы просим судьбу сохранить нашего поэта среди ужасов брани».

В начале марта 1827 генерал Ермолов - отставной проконсул едет через Владикавказ, на Горячих Водах (в Пятигорске) останавливается в доме статского советника А.Ф. Реброва. Ермолов понимал, что его жизнь давно принадлежит истории и потому придавал значение каждой детали не только своего поведения, но даже костюма. Так, к московской и петербургской знати он выходил демонстративно во фраке, хотя император уволил его на пенсию с мундиром. Когда А.С. Пушкин решил навестить опального генерала Ермолова, то он великого поэта принял в кавказской одежде и кавказского стиля обстановке. И Пушкин отметил это: «...Он был в зеленом черкесском чекмене...». Пушкин хорошо разбирался в кавказской одежде, ибо в домашней обстановке обычно носили чекмень — «полукафтан в талию со сборками», а не бешмет и не черкеску.  Именно в разговоре с Пушкиным Ермолов подчеркнул свой интерес к свободомыслию в России. А Пушкин не попытался даже эти мысли зашифровать: «Он недоволен «Историей Карамзина»; он желал бы, чтобы пламенное перо изобразило переход русского народа из ничтожества к славе и могуществу».

Исследователь творчества Пушкина Мейлах остановился на многообразии кавказской темы в творчестве Пушкина и подчеркнул, что обращение к ней обозначало начало нового этапа в его творчестве... «В произведениях кавказского цикла проявились новые грани художественной трактовки целого круга проблем — исторических, эстетических, морально-этических». И среди этих проблем — наиважнейшая — сближение кавказских народов с русским народом. Пушкин предвидел это сближение и верил в него. "Путешествие в Арзрум" и незаконченная поэма «Тазит» являлись для Пушкина, как считает автор, обобщением самой острой из проблем, возникших на Кавказе, — проблемы «Кавказ и Россия». А.С. Пушкин первым в художественном произведении воспел Кавказ, до него совершенно не известный в мире. И первым поставил вопрос о праве всех национальностей на самобытную культуру и достойную жизнь в едином культурном сообществе.

Мог ли мечтать о свободе русского народа человек, не уважающий свободу горских народов, в которую, к сожалению, не вписалась нация, ищущая только выгоду для себя?

Вспомним второе пребывание поэта на Водах, когда он решился пожертвовать одним днем и из Георгиевска отправился на телеге к Горячим водам. Приведем полностью дневниковые записи, не вошедшие в "Путешествие в Арзрум". Они содержат более значительную информацию о посещении поэтом Горячеводска в мае 1829 года, опубликованные в журнале «Современник»:

«Я нашел на водах большую перемену.  В мое время (1820 г.) ванны находились в лачужках, наскоро построенных. Посетители: жили кто в землянках, кто в балаганах, Источники, по большей части в первобытном своем виде, били, дымились и стекали с гор по разным направлениям, оставляя по себе серные и селитровые следы. У целебных ключей старый инвалид подавал вам ковшик из коры или разбитую бутылку. Нынче выстроены великолепные ванны и дома. Бульвар, обсаженный липками, проведен по склонению Машука. Везде чистенькие дорожки, зеленые лавочки, правильные партеры, мостики, павильоны. Ключи обделаны, выложены камнем, и на стенах ванн прибиты полицейские предписания. Везде порядок, чистота, красивость.  Что сказать об этом. Конечно, Кавказские воды нынче представляют более удобностей, более усовершенствования. Таков естественный ход вещей. Но признаюсь: мне было жаль прежнего их дикого, вольного состояния. Мне было жаль наших крутых каменистых тропинок, кустарников и неогражденных пропастей, по которым бродили мы в прохладные кавказские вечера. Конечно, этот край усовершенствовался, но потерял много прелести. Так бедный молодой шалун, сделавшись со временем человеком степенным и порядочным, теряет свою прежнюю любезность. С неизъяснимой грустью пробыл я часа три на водах…".

Два месяца жизни Пушкина на Горячих водах в первый приезд открыли для него путь на вершину его Парнаса, именно поэтому поэт в письме к брату Льву в сентябре 1820 года признавался: «Мой друг, счастливейшие минуты жизни моей провел я посреди семейства почтенного Раевского. Суди, был ли счастлив - свободная, беспечная жизнь, которую так я люблю и которой никогда ранее не наслаждался; счастливое полуденной небо; прелестный край; природа, удовлетворяющая любое воображение; горы, горы...».

Он так и остался навсегда под властью очарования дерзостной силы этого края, и строки в 9 главе «Евгения Онегина» посвящены Пятигорью: «Уже пустыни сторож вечный,/ Стесненный холмами вокруг,/ Стоит Бешту остроконечный И зеленеющий Машук./ Машук, податель струй целебных;/ Вокруг ручьев его волшебных/ Больных теснится бледный рой.../ Онегин взором сожаленья/ Глядит на дымные струи/ И мыслит, грустью отуманен:/Зачем я пулей в грудь не ранен?»

Александр Пушкин, посетив Пятигорье вновь в мае 1829 г., так и остался, словно Прометей, прикованный душой к городку, в который его тянула неведомая сила вновь и вновь. Ведь путь поэта лежал на Владикавказ и Тифлис, но нахлынувшие воспоминания заставили Пушкина свернуть на Горячие Воды. На обратном пути Пушкин не удержался и вновь заехал в Пятигорск на неделю.  Сохранились строки, относящиеся к этой поездке: «Желал я душу освежить, / Бывалой жизнию пожить./ В забвенье сладком близ друзей/ Минувшей юности моей»

 Именно воспоминание о Марии Раевской звучат в стихотворениях той поры, которая в 1824 венчалась с князем Волконским, который через год стал «декабристом», был сослан на каторгу в Сибирь, и Мария последовала за ним на долгие 30 лет, нося на цепочке вместе с крестиком перстень Пушкина, подаренный им в Пятигорске.
 
Таких счастливых минут, какие Пушкин провел на Кавказе в 1820 году у него больше действительно не было. Ожидания не оправдались - возвращения «на вершину Парнаса» в 1829 не повторилось. Само напоминание о тех минутах причиняет ему боль: «Не пой, красавица, при мне Ты песен Грузии печальной,/ Напоминают мне они Кавказа гордые вершины». Две последних строки сохраняются только в рукописи, зачеркнуты автором, как будто он не хочет, чтоб сама грусть о Кавказе стала кому-нибудь известна, как и память тех дней, когда Пушкин купался в горячих серных водах и был так искренне влюблён и беззаботно счастлив... Чувство к пятнадцатилетней Марии Раевской было одним из самых светлых и глубоких для поэта, что дает основание утверждать  -  Мария-муза поэта: «Мой легкий друг мечты/ К пределам ангелов летала/ И для венка себе срывала/ Кавказа дикие цветы...»

Грусть и печаль, вызванные воспоминанием о первой своей поездке на Воды с семьей генерала Раевского преследовали поэта до самого Георгиевска. Он вспоминал братьев Николая и Александра Раевских, сидевших, бывало с ним на берегу Подкумка и цитирующих модного бунтовщика Байрона. И как он долго всматривался в контуры величавого Бешту, «окруженного горными своими вассалами». Здесь рождались прекрасные строки:  «…Все тихо —на Кавказ идет ночная мгла./ Мерцают звезды надо иною./ Мне грустно и легко, печаль моя светла..».

«Все это — и воспоминания, и светлая печаль, необыкновенное настроение, которое ощутил поэт — вызвано  как раз той переменой в ландшафтах Горячеводска. Пушкину посчастливилось увидеть будущую столицу СКФО - Пятигорск в «диком его состоянии» и в начале расцвета, когда он превратился в уютный, чистенький европейский городок. Правда, в двадцатые годы не все приезжающие на Воды жили в землянках и балаганах. Еще с 1811 года калмыкам, астраханским и саратовским татарам приказали для болящих ставить на Водах войлочные юрты. Проживание 5-7 человек в юрте стоило 25 рублей, а за наем квартиры на месячный срок брали круглую сумму в 250 рублей, причем, корова стоила тогда 3 рубля.

Первые гражданские строения на Горячих Водах воздвигли к 1812 г. предводитель Кавказского дворянства А.Ф. Ребров и некий чиновник Чернявский, служивший в  Константиногорской крепости (где также служил Александр – сын генерала Раевского). Поэтому поэт в первый свой приезд жил в пятигорской усадьбе Реброва, а к  ваннам вели не только тропинки, а каменная лестница в 68 ступеней, о которой в письмах упоминал поэт, и лестницу эту прозвали пушкинской…» - Автор Кусов Г. И. канд. истор. наук «Малоизвестные страницы кавказского путешествия А.С. Пушкина» — Изд. 2, доп. Орджоникидзе, 1987 г.

Но почему же единственный в Ставропольском крае памятник культурного наследия Усадьба Реброва, где в 1820 году жил А.С. Пушкин, и где с 2012 года расположен действующий музей «Пушкинский Дом на Кавказе» не включен в юбилейную пушкинскую программу и туристическую карту событийных мест города?

На фоне уничтожения российского пушкинской мемориальной усадьбы и музея на Кавказе в городе-курорте Пятигорск, показное для всего мира оказание финансовой и научно-методической помощи Дому-музею А.С. Пушкина в городе Кишиневе (Республика Молдова) в проведении реконструкции мемориальных зданий и создании новой экспозиции осуществляет с Молдавской Стороной МИД России, Россотрудничество, Минкультуры России, Минфин России 2023 - 2024 годы. Если учесть, что Дом-музей А.С. Пушкина в Кишиневе не нуждается даже в косметическом ремонте, а еще на территории этого музейного комплекса находится сквер с памятником поэту скульптора М. Аникушина, весьма благополучно и достойно выглядящий. Подобный памятник Аникушина поэту находится и в Пятигорске, но без надписи на разрушенном постаменте, в убогом сквере, который местная власть также не внесла в туристические карты и в реестр памятников.

Постановление о создании в Кишинёве дома-музея А. С. Пушкина было принято правительством Молдавской ССР 31 мая 1946 года, создание Музей А. С. Пушкина в Гурзуфе началось 1938—1941 годах. А в 1937 г. в дни памяти -  100 летия со дня смерти Пушкина в Пятигорске в усадьбу Реброва съехались пушкинисты и потомки великого поэта, постановив, что в усадьбе будет создан пушкинский литературный музей, о чем вещали все ставропольские газеты. То есть изначально создавался туристический маршрут по югу России по местам пребывания Пушкина с семьёй генерала Раевского.

И вот, наступили времена «скреп», но власть СКФО решила: Кавказу Пушкин не нужен…

В настоящее время в реестре содержатся сведения об объекте культурного наследия регионального значения «Усадьба Реброва, где бывал А.С. Пушкин», 1820 г. расположенного по адресу: Ставропольский край, г. Пятигорск, ул. К. Маркса, д. 6 (лит. «А», «Б»), что не соответствует действительности, ибо не законно выведен из усадьбы Реброва и реестра памятника истории дом № 8, обозначенный в 1830 г. на карте Пятигорска архитектором Бернардацци и в учетной карточке Минкультуры СССР, как памятник культурного наследия РСФСР. Вместо дома № 8 внесён в реестр дом № 6 литер «Б», построенный в 1956 г. (информация из Охранного обязательства). Это – подлог!

Данный объект включен в реестр на основании постановления главы администрации Ставропольского края от 01.11.1995 № 600 «О дополнении Списка памятников истории и культуры Ставропольского края, подлежащих государственной охране как памятников местного и республиканского значения; (до подлога) утвержденного решением крайисполкома от 01.10.1981 № 702», и вновь зарегистрирован в реестре приказом Минкультуры России от 05.02.2016 № 32408-р с присвоением ему регистрационного номера 261510406070005. Причем, в июле 2023 года памятник Усадьба Реброва исключен из реестра «достопримечательное место Пятигорска».
На вопрос к администрации города Пятигорска от НКО Фонда Культуры и Социальных Инициатив «Пушкинский Дом на Кавказе»: «Почему в юбилейный год мемориальная усадьба Реброва и расположенный в ней действующий пушкинский музей не внесен в заявку празднования юбилея А.С. Пушкина в Правительство РФ?», ответила заместитель главы администрации Пятигорска Васютина Н.А. как всегда - ложной информацией, что участвовать могут только государственные музеи, а про восстановление памятника Усадьбы Реброва к юбилею за выделенные из бюджета средства администрация города и Ставропольского края слышать не желают, чтобы не нести ответственность за вандализм на объекте памятника Усадьба Реброва. Поэтому Пушкин стал персона нон грата в столице СКФО.

А вот, например, такая же не государственная организация Першина С.В. - Генерального директора АНО «Центр развития культурных инициатив» получила от правительства РФ огромные средства из бюджета аж на 6 проектов в юбилейный пушкинский год, причем – не имея ни музея, ни экспозиции, ни опыта работы в пушкинской сфере.

Очень жаль, что во власти города и края некие чиновники столь далеки от культуры, образования и чести – цивилизованности, ибо не могут осознать, что значил Пятигорск и Кавказ для величайшего Поэта. Известный советский исследователь пушкинских рукописей С. М. Бонди своим примером показал строго научное, добросовестное и внимательное отношение к текстам поэта.

На холмах Грузии лежит ночная мгла
Шумит Арагва предо иною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой. Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может.

Долгое время считалось, что эти пленительные строфы родились при спуске с Крестового перевала, когда поэт увидел с высоты Гуд-торы «Кайшаурскую долину с ее обитаемыми скалами, с ее садами, с ее светлой Арагвой, извивающейся, как серебряная лента...» Но, оказывается, работать над этим кавказским стихотворением поэт начал еще 15 мая 1829 года в Георгиевске, а задумал на берегах Подкумка, возвращаясь из Горячих вод (Пятигорск). Собрав разбросанные по черновикам пушкинские жемчужины, Бонди прочитал новый вариант посвящения Марии:

Все тихо — на Кавказ идет ночная мгла.
Мерцают звезды надо иною.
Мне грустно и легко, печаль моя светла.
Печаль моя полна тобою.
Я твой по-прежнему, тебя люблю я вновь —
И без надежд, и без желаний,
Как пламень жертвенный, чиста моя любовь
И нежность девственных мечтаний.



Иллюстрация к статье - картина (холст/масло) Анастасии Платовой (из экспозиции музея Пушкинский Дом на Кавказе)