Мой менеджер по персоналу - Смерть. Глава 15

15.
Запищал будильник, Марк сел на кровати, запустил грабли пальцев в волосы у висков и громко произнес:
- Доброе утро! Доброе утро!
Затем встал и побрел на кухню. По дороге он заглянул в зеркало, на него смотрело уставшее заспанное лицо:
- Марк красивый! Марк красивый! Тьфу, проклятая птица! У Смерти явно ворон-гипнотезер… Иначе не объяснить, почему я к нему так быстро привязался. Но я с этим покончу.
Мужчина шел через холл в кухню. На кожанном диване валялся тренч и шелковый платок, на полу туфли синего цвета.
– Значит, Наташа все-таки пришла ночевать... Наверное, сейчас запищит ее будильник, и она вскочит с постели собираться на очередные пробы. Надо спешить, чтобы с нею не встретиться!
Художник торопливо выпил кофе, покурил, потом быстро принял душ и вышел из квартиры.
Марк довольно быстро добрался до дачи. Дома никого, кроме Арчи не было. Птица вылетела навстречу мужчине:
- Здравствуй!
- Привет, Арчи… Я привез тебе вкусненькое. Пойдем на кухню.
Художник насыпал в блюдце сухофрукты с орехами, и Арчи с удовольствием стал перебирать сладости и орехи, иногда он косился на мужчину и кивал головой.
Марк открыл ноутбук и написал письмо в компанию, в которой решил заказывать собственный сайт. Он просил прислать ему макеты его будущего сайта и счет для оплаты услуг по его созданию. Затем он взял бутылку текилы, лаймы, пару пачек сигарет и пошел к Григорию. Арчи, вероятно, было скучно одному дома, и он взлетел на плечо художника, и поехал на нем в гости.
- Григорий Петрович! Григорий, вы где? – Марк вошел в калитку дома Григория Петровича, ему навстречу выбежал Кабан и принялся пищать и лизать руку. – Вы дома?
Григорий не отзывался. Художник прошел во двор. Коза Милка с наслаждением поедала молодые стебельки огурцов на грядке. Марк постучался в дверь:
- Григорий Петрович, коза огурцы все сейчас сожрет!
Послышался топот и дверь и дверь резко распахнулась:
- Убью суку! – Григорий сбежал с крыльца, подбежал к козе и залепил ей между рогов кулаком.
- Григорий Петрович, перкратите! Оставь, Григорий! – Бросился спасать жизнь козе художник.
- Не, ну не тварь? Опять веревку перегрызла! Я так ждал этих огурцов! Это же закуска! – Григорий Петрович махал во все стороны руками.
- Ты ее на цепь посади, - посоветовал Марк.
- Да я ее убью, проклятую! Козлиха! Простите, Марк, но не могу сдержаться! – Григорий хотел дать козе пинка под зад, но поскользнулся и упал на грядку. – Убью, тварь!
Марк помог мужчине подняться.
- Слушай, Григорий, я текилу принес… Я ж обещал вам дать попробовать. Пойдемте?
- Пошли… Все равно уже ничего не поделать… У, морда козлиная! – Григорий показал безразлично дожевывающей всходы огурцов козе кулак.
Мужчины вошли в дом. Григорий убрал со стола пустые бутылки из-под пива и водки, протер стол тряпкой и сел, достал два чистых стакана:
- Ну, давайте, свою текилу.
- Тут рюмочки нужны…
Григорий Петрович встал и принес из комнаты хрустальные рюмки с золотыми ободками.
- Пойдут?
- Самое оно! Вот смотрите… Между большим и указательным пальцем надо насыпать соль. Где соль? Ага. Возьмите кусочек лайма...
- Пить-то будем?
- Будем! Лизните соль, выпей рюмку и закусите лаймом.
- Так это что? Закуска?
- Ну, почти… Пейте!
Григорий лизнул соль, скривился, выпил рюмку, и принялся жевать кусок лимона.
- Это что у краснокожих закуска такая? Надо их научить огурцы солить – вот это закусь! Я за лето как накручу баллонов, так на весь год и закуска, и опохмелка!
- Ну, Григорий, ты же хотел попробовать… Вот такая текила. – Жевал лайм Марк.
- Самогон обычный. И не самого лучшего качества, я вам доложу! – Махнул рукой Григорий. – Марк, если ты не против... Давай на “ты”? И зови меня Гришей, пожалуйста, а то мне как-то неуютно, когда так пафосно...
- Хорошо, Гриша! Так, ты что, пить не будешь? – Прищурился художник.
- Как не буду? Буду! Но! Но закусывать буду своими огурчиками, - и мужчина достал из-под стола трехлитровый баллон с огурцами.
- Ну, смотри, как хочешь… Давай еще по одной? – Марк взялся за бутылку, разлил по рюмкам текилу, мужчины молча выпили и закусили, кто огурцом, кто лаймом. – Слушай, Григорий Петрович... Прости! Гриша! ты веришь в любовь до смерти? – Марк закурил.
- Одной любви на всю жизнь? – Серьезно спросил Григорий.
- Да… Вот так вот любить, чтобы никто другой не нужен был. Чтобы привычки не было, а была именно любовь. Каждый день будто влюбляешься в одну и ту же женщину снова?
Гриша достал из пачки Марка сигарету и прикурил.
- Верю, Марк! Если бы не такая любовь, я бы не оказался в этой дыре…
- Ты говорил, что не местный...
- Да, я из Питера… Бежал за своею любовью. Обменял квартиру, переехал в Москву, потом там устроиться не мог. У меня же редкая профессия – краснодеревщик! А потом влез в долги, пришлось квартиру продать и сюда переехать. Здесь в строймагазине работал, потом на пенсию вышел… Всю мебель в этом доме я сам сделал…
- Да ты что? Гриша, так у тебя золотые руки!
- Что толку с них… - Григорий показал Марку ладони, и потянулся за бутылкой.
- А твоя любовь? Что с ней? Если это, конечно, не секрет. – Поинтересовался художник.
- Не секрет. Она вышла замуж за немца и уехала в Германию… Первые годы приезжала в Москву, а потом перестала. Я всю жизнь за ней пробегал… Потому, наверное, и ноги у меня болят. - Григорий Петрович выпил текилы и закусил огурцом. – Она и замуж несколько раз выходила, и разводилась, потом вот вообще уехала… А я все ждал, когда она ко мне насовсем придет, но не дождался…
- Да, печально… - Марк опрокинул рюмку и закусил лаймом.
- А ты что влюбился? – Вдруг в лоб спросил Гриша.
- А как ты догадался? – Удивился Марк.
- Я такие вещи вижу! Знаешь, что я тебе скажу, друг? Ты не бойся, люби! Лучше пусть будет больно, чем пустота внутри. Я вот не жалею, что жизнь так прожил, думаю, на том свете мне зачтется, что я познал любовь. Может быть, самое главное познал на этом свете!
- Давай, Гриш, напьемся сегодня? – Вдруг предложил художник.
- А давай! Надо за самогонкой к тете Липе идти…
– Не хочется никуда идти что-то...
- А мы давай козу пошлем! Она дорогу знает, я туда часто с ней ходил. Так и говорил, пошли к Липе, и она впереди шла.
Марк задумался.
- А как мы объясним, что нам надо и сколько?
- А мы к рогам записку привяжем! – Придумал Григорий Петрович.
- Нет! Петрович, мы лучше сделаем! Арчи, скажи «две бутылки»! Две бутылки! Две бутылки!
- Две бутылки! – Вдруг произнес спящий до этого  на плече у Марка ворон. – Две бутылки!
- Арчи, ты поедешь на козе! Тете скажешь: «Две бутылки»! Понял?
- Две бутылки! – Повторил Арчи.
- Так, у меня рюкзачок есть, мы его на Мать наденем, и деньги туда положим… Марк, у тебя деньги есть? А то я в затруднение сейчас… - замялся Григорий.
- Есть, Гриша, не вопрос! Пошли во двор!
Григорий Петрович подошел к козе и вдел ее передние ноги в рюкзак, подтянул лямки. Марк положил деньги в карман рюкзака, снял Арчи с плеча и посадил на Мать. Коза стала бестолково топтаться на месте. Гриша схватил козу за подбородок:
- Кто огурцы сожрал, козья морда? Пойдем к Липе! Иди к Липе! – Кричал мужчина козе.
И вдруг коза пошла к калитке. Марк распахнул дверцу, Мать с вороном на спине вышла из калитки и пошла в сторону дома Липы.
- Две бутылки! Две бутылки! – Кричал Арчи.
- Не, ну, согласись, Марк, умные твари! – Восхитился Григорий Петрович.
- Согласен!
Мужчины сели на лавочку у забора и закурили, глядя на уходящую козу с вороном на холке. Минут через двадцать, коза с рюкзаком появилась на повороте. Она шла медленно, рюкзак сполз на одну сторону, было видно, что в нем что-то тяжелое. Арчи сидел на одном из рогов козы и гордо смотрел вдаль.
- Смотри! Получилось! – Восхитился Марк.
- Да! Теперь у нас свои курьеры есть, - Григорий в нетерпение пошел навстречу козе. Он отстегнул рюкзак, и вытащил оттуда две бутылки прозрачной как слеза жидкости:
- Молодец, Мать!
- Арчи хороший! Арчи хороший! – Захлопал крыльями ворон.
- Хороший, мальчик, хороший! – Марк подставил Арчи руку, и птица ловко побежала по ней на плечо.
Друзья вернулись в дом. Пили они долго, уже стемнело. Арчи в какой-то момент начал волноваться, Григорий Петрович пытался накормить его солеными огурцами, но ворон хлопал крыльями. Марк открыл окно, Арчи вылетел и больше не вернулся.
- Домой, наверное, полетел. Хозяйку ждет, - предположил художник.
- Умная птица! – Отметил, прикуривая, Гриша.
- Очень! Вся в хозяйку… - Вздохнул Марк.
- Влюбился в квартирантку? – Воскликнул Григорий.
- Похоже… - Художник опрокинул рюмку самогона.
- Трудно тебе будет – на одной территории живете… - Заметил Гриша.
- Вот этого я и боюсь, Гриш!
Когда пьяный Марк вернулся домой, дверь в комнату Смерти была закрыта. Мужчина насколько мог тихо поднялся на второй этаж и, не раздеваясь, рухнул в кровать. Его мучил «вертолет» и подташнивало. Наконец, он задремал, но проснулся от внезапного крика из окна:
- Две бутылки! Две бутылки! – Кричал Арчи, сидя на подоконнике.
- Брысь! – Марк бросил подушку в ворона, и тот исчез.
Марк долго ворочался, он не мог найти удобную позу, но все-таки уснул.
Когда художник проснулся он увидел, что вся студия покрыта белым снегом, но холода не было.
- А Новый Год-то был или нет? – С трудом разлепив губы, произнес Марк.
Он сел на кровати и только теперь заметил, что пол, столы, мольберт, картины и кровать покрыты белым пухом.
- Какой Новый Год? Сейчас же лето!
Под окном валялась распоротая подушка.
- Арчи! Вот паразит! Гордая птичка, мать ее… Смерть! – Марк бросился к окну и увидел, что машины Екатерины нет. – Слава Богу!
Художник спустился вниз, включил кофеварку и закурил. Мозги дрожали мелким бесом. Арчи нигде не было видно. Марк приоткрыл дверь в комнату Смерти, ворон сидел на спинке и закрытыми глазами.
- Делаешь вид, что спишь? Ну-ну! – Марк вернулся на кухню.
Он налил себе кофе, добавил в кружку две рюмки коньяка, выпил таблетку ибупрофена и снова закурил.
- Душевно вчера посидели… - Заметил художник.
От кофе с коньяком кровь побежала по телу. Марк пошел в душ, встал под острые струйки воды и стоял так минут пять. Потом он надел чистые джинсы и майку и принялся думать, что делать. А делать ничего не хотелось. Хотелось лечь и лежать. Но художник чувствовал себя виноватым перед Екатериной за то, что вчера напился.
- Как будто она мне жена! – Воскликнул Марк. – И ведь ничего не поделаешь… Она сегодня вернется и спросит, что я делал. И мне надо предоставить доказательства, что я не бездельничал! Нет, она хуже жены, с женами мне было проще…
Никаких идей картин в голове у Марка не было, поэтому он пошел к куче мусора, долго рыться там не стал, взял машинку с красной кабиной, зеленым кузовом и без передних колес и пупсика со стершимися глазами в распашонке:
Прекрасная картина «Мужчина и женщина» получится!
Вдруг ему на глаза попался конный солдатик и Марка осенило:
- Вот это будет сильнее! Мужчинам война, а женщины рожают детей, которых потом убивает война! Да тут можно целый роман написать по этим двум вещам!
Художник понес свои находки в студию, когда он открыл дверь, его осыпало перьями, как снегом:
- Все-таки сволочная птица, - произнес Марк. – Мстительная! Как это все убрать, не представляю.
Художник постоял в проеме двери, размышляя, как ему собрать весь пух. Потом спустился за веником, совком и мусорным пакетом. Он принялся осторожно сметать перья веником. Пух подлетал, кружился по студии, летел в лицо Марка. Медленно и аккуратно художник почти час собирал перья, матеря ворона. Наконец почти весь пух был собран в пакет, который стал напоминать большую мягкую подушку. Марк отнес пакет в кладовку, чтобы потом отвезти на помойку, он не хотел, чтобы Екатерина видела пакет с пухом, потому что тогда ей пришлось бы объяснять, что случилось.
Закончив с уборкой и вычесав из длинных волос пух, Марк налил кофе с коньяком, поставил новых холст и принялся писать новую картину.
- Нет, все-таки вдохновенья нет, - произнес Марк и закурил. – Я написал одну картину, и больше в голове нет никаких образов. А если я не напишу больше подобного шедевра? А где взяться вдохновению, когда нет любви. Если подумать, то я всегда в жизни был влюблен. Сначала в первую официальную жену, потом в гражданских жен… Это не считая промежуточные романы. Я всегда был влюблен! Поэтому вдохновение всегда было. А что сейчас? Я влюбился в Смерть, а она отталкивает меня. Даже более того! Она общается со мной как с рабом! И где мне найти женщину для любви? Я устал быть один! – Марк глотнул кофе с коньяком, и продолжил рисовать. – Все эти поэтессы, музыкантши, художницы мне не нужны,  я сыт ими по горло. У них вечная драма, вечный самоанализ. Творческий человек в семье должен быть один, как алкоголик. Пожалуй, мне надо присмотреться к простой земной женщине, к Марине. Она, конечно, не в моем в вкусе – полноватая, но в ней есть какая-то изюминка. Мне просто нужна женщина, которая любила бы меня. А Марина полюбит меня!..
К дому подъехала машина, Марк выглянул в окно – Смерть входила в калитку. Он решил не бежать ей навстречу:
- Мы просто коллеги и вынужденные квартиранты. Ничего более! – Настраивал себя художник.
- Марк! Марк, ты дома? – Вопрошала Смерь.
- Да! Я в студии!
По лестнице послышались шаги, в комнату вошла Екатерина:
- Ты работаешь?.. Извини, не хотела мешать.
- Ничего, ты не мешаешь, - сухо ответил Марк.
- Отдохни. Пойдем поужинаем. – Предложила Смерть.
- Нет, я занят, - Бросил художник, даже не повернув головы в сторону Екатерины.
- Ну, как хочешь.
Смерть ушла. Марк глотнул кофе с коньяком и почувствовал, как сильно он хочет есть, но из чувства противоречия, он продолжал сидеть за мольбертом. Когда снизу донесся запах жареной картошки с луком, у художника засосало под ложечкой, но он все равно не спустился вниз.
Марк решил показать свою гордость. Он сидел, глотал кофе с коньяком и сходил с ума от голода, но вниз не спускался. Выдержал художник час, потом сбежал вниз, схватил сковородку и принялся есть жареную картошку даже не положив ее на тарелку. Он подцепил ложкой последний кусочек, поставил сковородку в раковину и с удовольствием пошел курить на крыльцо. В комнате Смерти работал телевизор, она смотрела новости. Арчи нигде не было, значит, он был с хозяйкой.
Марк до поздней ночи писал картину с солдатиком и пупсиком.