Девяностые - спирт Рояль

Тот год выдался неурожайным. Жара стояла такая, что картошка в наших огородах даже не зацвела, а полосатый заокеанский жук  окончательно похоронил мечты об урожае. Жителям окрестных деревень относительно повезло – в  небесной канцелярии выписали им на пару дождей больше. Необходимо было войти в суровую зиму с припасами, и мы направились в сельцо Богоявленское на видавшем виды стареньком «москвиче». Маленький сын сидел на моих коленях, помогал рулить и отчаянно гудел, перекрывая звук двигателя. Отец расположился на пассажирском сиденье и вслух планировал, где и сколько картошки мы можем приобрести.
-В мешке пять вёдер, - рассуждал он, загибая пальцы, - четыре мешка нам должно хватить на зиму, если будет хорошо храниться.
В деревушке была единственная длинная улица, буквой «с» охватывавшая заросшее камышом озеро. В центре высился старинный дом из красного кирпича, напоминавший о давнем прошлом бывшей станицы. Бросилось в глаза непонятное оживление на обычно пустынных, особенно в выходные дни, улицах. У каждого плетня или штакетника, на скамейках и завалинках сидели гомонящие и размахивающие руками люди. Там и тут звучала гармонь, и нестройные голоса вразнобой пели протяжные песни о нелёгкой женской доле и безответной любви.
Сыну показалось странным поведение сельчан и он спросил:
-Па, а почему они такие весёлые?
На вопрос надо было  отвечать.
-Просто воскресенье, сынок, отдыхают люди, - неуверенно обосновал я.
-У нас дома тоже воскресенье, а такого нет, - продолжал рассуждать вслух сын.
-Подъезжай к Петровичу, с него начнём, – отец уверенно указал пальцем на крестовый  дом с высоким крыльцом. Мы еще только покидали «москвич», как на крыльце возникла фигура человека, заоравшего на всю деревню:
-Дмитрич, солнце наше, ты нам свет даешь! – мужик расплылся в широкой улыбке и театрально вскинул руки к небу, словно благодаря его за неожиданный подарок.
В одну минуту из хаты высыпала толпа раскрасневшихся, растрепанных сельчан. Смеясь и весело крича, они схватили за руки слабо сопротивлявшегося Дмитрича и поволокли его в дом. Сын удивлённо смотрел, как дед скрылся за дверью, а я понял, что картошку будем искать уже без него.
 Мы медленно поехали вдоль улицы, присматривая дом, где нам продадут картофель. Неожиданно, из густого кустарника вылез на дорогу человек, в котором я узнал моего давнего знакомого по работе в совхозе Лёню Карманова. Его квадратное тело на коротких крепких ногах крепко штормило, Вряд ли Лёня мог в таком состоянии пройти тест в позе Ромберга.
Увернувшись от крепких объятий Лёни, я осведомился, по какому случаю в деревне такие торжества.
-Дык, туточки с утреца какой-то приезжий спирт Роял продавал, вот народ-то и возрадовался, -  забормотал, дыша мне в лицо, Лёня.
-Однако, выхлоп у тебя, братан. Все мухи в округе передохли, - я старался отодвинуться подальше и делал шаг назад, но мой собеседник тут же шагал за мной.
Узнав из дальнейшего разговора  о моем намерении купить картошку он оживился:
-Николаич, ты попал по адресу, у меня море картохи. Пошли, отсыплю сколь надо за поллитру, - он схватил меня за рукав и потянул в сторону вросшей в землю, подслеповатой землянки.
Леня держал мешок, в который я высыпал картошку и вдруг, увидев что-то за моей спиной, опрометью бросился бежать через огород к озеру. Я повернулся. Передо мною стояла Клава, дочь Леонида. Лицо и вся её крепкая фигура выражали крайнюю степень возмущения, а огромный дрын в руке не сулил ничего, кроме неприятностей.
-Ах ты, сукин сын,- заорала Клавдия вслед отцу во всю мощь своей неслабой груди, - да ты, гад, последнюю картошку отдаёшь!
 С этими словами, размахивая дрыном, она погналась за Леней, развившему поразительную для человека такого телосложения, скорость.
Я не стал ожидать продолжения общения с Клавой и немедленно ретировался, бросив ведро и мешок.
-Эта тётя за папой побежала? А почему она с палкой?- на эти вопросы сына я уже не мог найти ответа.
Надо было спасать отца от гостеприимных богоявленцев. Мы вернулись к дому Петровича и я с решительным видом вошёл внутрь. В клубах табачного дыма я наткнулся на длинный стол, заставленный зелеными бутылками со спиртом Ройал и разнообразной закуской. Дмитрич восседал во главе стола и был уже хорошо навеселе, опрокидывая очередную рюмку и нахваливая хозяев.
-Зачем искать картошку? - Петрович поднял крышку  погреба и скомандовал, - лезь. Серёжа, в подпол, бери сколь надо!
 Осмотревшись и не увидев никого с дрыном, я спокойно полез вниз…
Картошку набрать было проще, чем забрать отца. Еле отбившись от хозяев, ошалевший от увиденного, я дал по «газам», как только отец оказался на заднем сиденье…

Дома я рассказал в подробностях об этой поездке своему дяде, приехавшему пару дней назад из города и гостившего у нас. Он хохотал до слёз и катался по дивану. А потом сквозь смех неожиданно выдал:
-Так это я был тот незнакомец, что продал спирт в деревне. Я утречком там был и поехал в Песчанку, а вы приехали за мной…

Дядя опять захохотал и мы вспомнили, как в городе он разбавлял спирт Роял водой из-под крана, готовя к реализации.  Отец, увидев конечный продукт, клялся никогда в жизни не пить подобную гадость. Я ещё прибавил тогда, что даже пираты Карибского моря из Порт-Рояля вряд ли выжили бы, употребив подобную жидкость.

…Утром у отца раскалывалась голова и когда ему открылась правда о происхождении спирта, который он вчера так нахваливал, голова разболелась еще сильнее…

Вот поистине: «Никогда не говори никогда!»

Каменное здание в центре бывшей Богоявленки. Фото автора.