Чужие дети

    Во второй половине декабря, на день рождения моего деда, в его доме собрались гости. Я был очень маленький и такое количество людей в доме я видел впервые, а поэтому мне было крайне неуютно, скучно и тесно. Родители, дедушка и бабушка были полностью захвачены обслуживанием гостей и самим застольем, а потому я никак не мог заполучить привычного мне внимания ни от одного из них. В какой-то момент моя неприкаянность стала отвлекать взрослых от застолья и тут, на помощь всем, пришла девушка, которую я определил как самого молодого взрослого в доме. Она предложила погулять со мной. Все домашние, включая меня, растерялись – до этого момента я ни разу не оставался один-на-один с незнакомым мне человеком, поэтому решили посмотреть на мою реакцию, а там уже принимать решение. Сначала я волновался, с недоверием посматривал на эту девушку, но её открытая улыбка и мягкий дружелюбный тон, на фоне общего гвалта, убедили меня в привлекательности нашей совместной прогулки. На улице стоял крепкий мороз, поэтому утеплили меня настолько отчаянно, что передвигаться самостоятельно я не мог, а потому меня попросту погрузили в санки и вручили «вожжи» от них моей новой знакомой.
   Дальнейшие события я помню предельно ясно, хотя возраст мой был чрезвычайно мал – сидя в санках, с выпрямленными ногами, я не доставал до их переднего края. Наш дом был прямо на опушке леса, поэтому гуляли мы неподалёку. Да и невозможно было отойти далеко по глубокому, ярко сверкающему на солнце снегу.
  Я помню как Она катала меня с какой-то малюсенькой, непримечательной горочки, постоянно проваливаясь в снег и хохоча вместе со мной. Как сверкающий на солнце снег слепил мне глаза, а я жмурился и хохотал когда она подбрасывала горсти рассыпчатого снега вверх, устраивая сверкающие фейерверки. И всё в этот момент было самым лучшим и уютным на свете: коснувшееся макушек деревьев закатное солнце, искрящиеся снежинки «фейерверков», эта малюсенькая горочка, мои санки, Её счастливая улыбка и смех.
   Но нас окрикнули и позвали в дом. Я очень не хотел возвращаться домой, я хотел чтобы наша прогулка была бесконечной, но Она успокоила меня тем, что мы и дома сможем продолжить нашу весёлую игру. Поэтому я ни секунды не мог вытерпеть своего долгого переодевания и стремился поскорее вырваться от мамы и оказаться опять рядом с Ней. Я выбежал в кухню и оторопел от увиденной картины: виновато ссутулившись, Она сидела на стуле возле печки в окружении незнакомых мне пожилых женщин, и плакала. Я не узнал Её взгляд – полный боли и бессильной обиды. Поэтому я подбежал к Ней, забрался на колени и обнял. Она быстро, но нежно обняла меня, но тут же ослабила объятия и срывающимся от горького плача голосом прокричала, неспособная больше сдерживаться: - «Прости! Но мне больше нельзя играть с тобой!», - в этот момент чьи-то чужие руки сорвали меня с Её колен, вручили моей маме и чужой пожилой женский голос прокричал: - «Ужо своих пора рожать, а не с чужими нянькаться!». На этом мои воспоминания об этом дне обрываются.
   Но я помню как сейчас: сверкающий  снег, маленькую горочку, самые резвые санки, Её улыбку и смех – смех девушки, в мире которой не бывает чужих детей.