Буцефал не выдержит двоих...

В основу истории положена байка от Сергея Винокурова.

Разведрота кишинского полка только что вернулась с тренировочных полигонов Келяты и занималась будничной службой по месту дислокации. Наряды, кроссы, строевая, теоретические занятия, ремонты техники и вооружения. Всё чинно-рутинно, и только двоим воинам было неспокойно. Случилась у них на просторах полигона нередкая во времена распада большой страны оказия – на фоне межплеменной коммуникации «чурка!» и «сам хохол!», схлестнулись русские с таджиками. Поколотились изрядно, победителя не выявили, и на парах примирения решили совместно выкурить трубку мира. Бейся не бейся, а служба всё одно совместно проходит.

Ну, а что можно выкурить с таджиками? Понятно, что не «Приму»?! Пыхнули по самокрутке на двоих, и межплеменная коммуникация продолжилась в более дружественных реляциях. Не только алкоголь сближает души, знаете ли...

По исходу перекура таджики презентовали новым друзьям пакет анаши, достаточный для последующих повторений состояния, сведущими людьми называемого «крыша съехала!». Воины не придумали ничего лучше, как пакетик этот хитро припрятать. Не в палаточном лагере и не в шаговой доступности - вдруг абы что? Войско вернулось в город, возможности добежать до тайника воинам не выпало, вот они и пребывали в душевном смятении.

Когда душа мается, неведомые силы сами подносят пути решения неурядиц. Надо лишь суметь вовремя воспользоваться... И вот бежит один из воинов и сообщает другому, что уговорил старшину отправить их на келятинский полигон, отвезти несколько баков пищевых отходов из столовой в тамошний свинарник. Наврал старшине чего-то, тот не воспротивился...

Поездка выдавалась кайфовой. Баки с отходами погрузит в городе наряд по столовой, якобы, а в Келяте найдутся молодые для разгрузки. Сиди в кузове, мечтай о вечном, повозка везёт до места назначения, сама знает куда. С погрузкой не обманулись. А с кайфом...

Выехали. Кто катался на ландолетах ГАЗ-66 в пределах пустыни Каракум – тот знает, какой это кайф. На всю жизнь запоминается! Нещадное солнце, испепеляющая жара, и горячий, как из пасти Змея Горыныча, ветер в харю – романтика! Остальным об этом знать не надо...

Прибыли. А при свинарнике те самые два таджика, один из которых туркмен, отправленные на хозработы за какие-то свои провинности. Религиозные догмы не мешали производству работ по уходу за всуе харамными животными, потому как красноармейцам ни халяль, ни кашрут не преграда.

Сидят таджики, плачутся, вам отдали всё, дескать, а новым запастись не успели – войско с соплеменниками, у которых можно было разжиться травкой, угнали в город. Наши с радостной новостью, разгружайте, мол, что привезено, а мы метнёмся нога здесь, нога там, и будет нам всем неописуемое счастье.

Дело сделано, свиньи возле кормушек радостно чавкают, воины сидят перед дверьми свинарника, чадят травкой заряженными самокрутками и дымы зобают с придыхом. Смеются в хахатай, байки травят про Тропу Македонского, которая по местным ущельям петляет, и уж не первую самокрутку на круг пускают...

Наслушавшись россказней о былых подвигах красноармейцев, в нужный момент из дверей свинарника вышел матёрый мудак и попросился у воинов вступить в их армию. Я, мол, как тот Васька кушал и слушал, и теперь тоже хочу преданно послужить Родине. Надоели все эти свиные рыла вокруг – хочу приключений! После пары волшебных самокруток каждый бы понял, что нахрюкал этот маститый хряк, а потому трёхсоткилограммовый новобранец сразу был принят в ряды непобедимой Красной Армии.

И первое задание для рекрута не преминуло себя долго ждать... Один из воинов распознал в хряке боевого коня, чего только не привидится в состоянии «крыша съехала!», и оседлал его. Тут же на спину хряка запрыгнул второй красноармеец. Первый схватился рукой за ухо хряка, выбросил вперёд другую, как Александр Македонский свой разящий меч, и бросил клич: «Вперёд, мой Буцефал!»

Буцефалу дважды повторять не надо. Хряк осознал возложенные на него обязанности, дёрнулся вперёд-назад для разбега, и припустил в пустыню с тою жертвенностью, с которой идут в смертный бой только римские легионы. Основному наезднику, так как напарник слетел вверх тормашками при первом же ускорении боевой машины, оставалось только прильнуть к широкому стану хряка, обеими руками схватиться за его массивные уши и, зажмурив глаза, умчаться на свершение подвигов.

Подвиги таились за сопкой, где выгуливалось златорунное войско сопредельной территории. Очнулся солдат от того, что почуял боль в плече. Продрал глаза - нет рядом верного коня. Вокруг непонятная белая масса со множеством глаз и контуры человека на верблюде. Пораскинул мозгами и додумал, что в запале атаки его боевая машина вынесла своего безумного наездника в ряды противника и видимо приняла тут смертный бой.

Невзрачненький воевода неведомого войска сидел верхом на дромадере и длинной палкой тыкал красноармейца в плечо, чтобы привести в сознание. Когда дело прояснилось, всё встало на свои места - получался смех и только. А вскоре и вся разведрота кишинского войска ловила настоящий хахатай. И хохотало воинство не от заряженных самокруток, а от пересказа этой истории.

Чабан гнал свою отару на кошару, на подходе к загону увидел отбившуюся овцу, которую оседлал какой-то негодник в военной форме. Решил воина поймать и проучить, потому как в тех местах красноармейцы нередко воровали овец - прямо на ходу затаскивали в машины, а потом пускали на шашлыки. Чабан дал понятный знак своим верным алабаям, и те пригнали «овцу» в дружный овечий коллектив. Разобравшись, пастух понял, что овца не овца, и красноармеец не вор, потому вернул обоих на место предписания безо всяческих последствий.