Все там будем?!

                ВСЕ  ТАМ  БУДЕМ?!
          Ранним зимним утром,   по заснеженному тротуару, не спеша шел  молодой мужчина. Путь его пролегал к видневшемуся впереди храму. Радостно - тревожный звук Благовеста  словно придал ему решительности и силы, он заметно ускорил шаг. У самого входа во двор храма, он приостановился, тень воспоминаний легла  на его лицо. Ведь было это всего полгода назад.
      -  «Ой какой молоденький, а туда же, уже пьет», - запричитал старческий голос. -  «А кто сейчас не пьет по такой жизни»,  - отозвался другой.  - «Гнать их надо всех алкашей, только пейзаж портят», -  в сопровождении визгливого смеха произнес очередной прохожий. А тот, о котором шла речь,  лежал на голом асфальте у самой ограды храма. Он слышал людские голоса, с трудом приоткрывая глаза, смутно видел силуэты людей. Но, то все было далеко от него, от его страданий. Он был сам по себе, а они сами по себе. Внезапно, улица огласилась звуком милицейской сирены. Возбужденные голоса известили о приезде милиции  и о предстоящем для лежащего человека пресловутом вытрезвители. Толпа собравшихся зевак наблюдала за бесцеремонными действиями стражей порядка, пытавшихся поставить парня на ноги. А он, не сопротивляясь им, тем не менее, все норовил принять прежнее горизонтальное положение. - «Да дай ты ему хорошенько, сразу протрезвеет»,- раздался хриплый мужской голос.  -  «Ничего, успеется», - хмуро отозвался один из милиционеров. Молодого человека почти волоком потащили к машине. И тут из толпы зевак поспешно выдвинулась старушка и бросилась к машине со словами: «Отпустите его, нельзя же так тащить, что вы делаете!».  Тем временем парень стал приходить в себя, открыл глаза и мутным взглядом стал озираться по сторонам.  - «Не положено валяться на улице, да еще в центре города. Жалко его, так забирай». Старушка на мгновение застыла в нерешительности.  - «Ну, хоть подвезите его мне, сами мы не дойдем».  - «Он что ваш родственник, бабуля?».   - «А то не видите, внук.  Угораздило его окаянного так напиться», - ответила пожилая женщина, поддерживая парня за руку.
           «Ну и как же тебя звать – величать, мил человек?», - услышал Санька ласковый  голос. Повернувшись к двери, он увидел пожилую женщину и тихо ответил: «Александром».  Обнаружил он себя на широком, вероятно, разложенном, диване. Под головой большая подушка.  Ничего не понимая, он изо всех сил напрягал память, но не мог вспомнить, как здесь очутился.  - «И, как же тебя так угораздило вчера улечься прямо на площади перед храмом, много выпил?». Санька молчал. Память постепенно возвращалась к нему. Да, он не помнил, как оказался здесь на этом уютном диване, но помнил, что гостил у каких-то ребят и пытался заглушить водкой сковавшую его тоску. Он, недавний студент, вдруг потерял всякий интерес к учебе, даже к жизни, видя, как просто и легко другие люди обретают свое место, даже местечко под солнцем. А жизнь ведь одна. Ему еще четыре года учиться, а его ровесник уже гоняет на отцовской, а может и своей иномарке. А жизнь ведь одна! Та, с косой, никого не пожалеет. Вон днями хоронили известного артиста и лет ему не много. А по телевизору недавно показывали банкира, и тот тоже не задержался на этом свете, хоть и денег имел не счетно. А жизнь то одна! Как не живи, что не делай, конец один. И неожиданно для себя Александр произнес вслух: « Все равно, все там будем!».  – «Это где же «там», - спросила его хозяйка дома.  -«А там»,- равнодушным тоном произнес Санька, кивком головы и глазами указывая вверх. - « Э, не спеши, дорогой, оно, если бы так и было, ладно уж. А то ведь и там можно оказаться», - и старушка пальцем указала на пол. - «Какая разница», - нехотя ответил гость, давая понять, что намерен встать с дивана. Голова была тяжелая, как говорят в подобных случаях – чугунная. Понятно, что он испытывал сильное стеснение от того, что находился в чужом доме, но больше его беспокоила мысль, а что будет дальше и куда ему теперь придется идти. Институт бросил, работы нет, жилья нет, денег нет. - «Ничего, друзья снова выручат, не прогонят»,- определился он сам с собой и немного успокоился.  - «А тебе шнурок шею не давит, уж больно туго ее обхватывает, да и крестик совсем сверху оказался», - спросила участливо старушка. Александр потрогал крест и покачал головой: «Нет, ничего, мне бабушка его в детстве как одела, так и вырос с ним. Мне она рассказывала, что я никогда церкви большой не видел, а как на картинке увидел купол с крестом, сразу сказал, что это храм», - удивляясь сам себе, разоткровенничался Санька.  - «Значит, у тебя искра Божия есть. А из искры, сам знаешь, рано или поздно возгорится пламя».    «Начитанная старушка, наверное, учительницей была, а может и сейчас работает. У нас географичка в 70 лет ушла из школы», - вспомнил Сашка и слегка задержался на своих воспоминаниях, почувствовав, исходящую от них  теплоту.  - «Знаешь, Саша, мы ведь обречены на вечность, это у нас в храме так один батюшка монах сказал, -  снова разговорилась старушка, -  а ты говоришь – какая разница, где окажемся.  Да мы здесь как мотыльки однодневки на земле, а все обустраиваемся на вечное земное пребывание.  А в радость должен быть каждый день. Солнышко светит – слава Богу. Дождик пошел - слава Богу. Всем сразу не угодить. Ты порадовался солнышку, пусть другой порадуется дождику. Да, цель в жизни должна быть, но  в чем она?». -  «Да, уж, действительно, в чем?»,-  сказал чуть слышно и Санька.  - « Мы должны ощутить себя созданиями Божиими, должны понять, что не своими заслугами появились на свет Божий – и мы, и наши родители.  Тот, кто нас создал, Вечен, Он хотел бы и нас наградить ею, вечностью.  А надо-то всего, понять это, возлюбить Его и стараться не огорчать своими неразумными поступками. Про Заповеди, небось, слышал?».  Санька ничего не ответил, лишь головой кивнул. Он вспомнил, как мальчишкой бывал с бабушкой на исповеди и  сердце у него  защемило.   - «Конечно, и работать надо, кормить себя и семью, и жить где-то надо, но об этом не ты один думаешь. Так или иначе, устроится и это. А вот скажи, разве не слепой ты был и не глухой, пытаясь забыться водкой»?  Санька мог бы что-то сказать в свое оправдание, но  понимая всю не состоятельность своих  аргументов, только махнул рукой.   «Да, старушка, старушка, а «загрузила» меня по-полной», - подумал он. В конце концов, обласканный старушкой и напутствуемый ею, Сашка решил не усугублять свое не простое положение и решил вернуться к брату, от которого он ушел со скандалом в тот печальный день.
         Прошла пара недель, как  Александр снова жил у своего семейного брата, ночуя на кухне, в окружении сохнувших пеленок и ползунков. Но они, почему- то, перестали его раздражать, как было раньше. Временами он стал ощущать в себе непонятный покой.  Не трогали  больше мерседесы, управляемые подростками, супер джинсы на крутых пацанах и даже фильмы хотелось смотреть какие-то другие, по -спокойнее.  - «Хорошо то, хорошо, да ничего хорошего, - изрек он как то, поднявшись раньше обычного, - пора  и честь знать, работать надо, работать, ра-бо-тать. Потом уж и об учебе подумать можно будет. Конец августа, дальше тянуть некуда. До сентября три дня осталось», - мысленно обратился он сам к себе. Вскоре он был уже на улице.  Солнце перевалило за полдень, когда уставший и явно разочарованный поисками Санька, поравнялся с церковной оградой. Его внимание привлекло необычное шествие внутри ограды. Крестные ходы ему приходилось видеть и раньше, а это было нечто  иное, не понятное. Тревожный скорбный перезвон церковных колоколов настраивал на размышления. Не хоронят ли кого, промелькнула у него мысль. Но внимательно присмотревшись к процессии, ощутил не гнетущую скорбь, а какое – то торжество, а на лицах  людей, он видел слезы и радость. Сам не зная как, он очутился за оградой и, молча, примкнул к шествию, полагая узнать, что все это значит.  Он чуть было не наступил на бледно розовую  гвоздику и, быстро наклонившись,  поднял цветок.  Процессия уже завернула за угол храма так, что  люди в конце процессии, оглянувшись, могли видеть первые ряды шествия. Санька не замедлил сделать это и увидел, что несколько человек в облачении несли что-то на голове. « Все таки, похороны,- решил он  - и спросил рядом семенившую старушку: «Бабушка, а кого там хоронят?». - «Бог с тобой сынок, это не похороны, а вынос Плащаницы Богородицы. Сегодня же Успение Царицы Небесной. Сам Сынок пришел к ней душеньку Ее чистую принять». Бабушка говорила, борясь с одышкой, едва поспевая за шедшими людьми. «Успение», -  повторил про себя Санька. Не смерть, успение». Процессия уже вошла в храм. Санька хотел последовать за всеми, но почему- то решил зайти в другой раз, когда не будет так много народа, ему есть о чем подумать там, в храме. Он знал это наверняка. Выйдя на улицу и пройдя совсем немного, он остановился у газетного киоска. Сверху лежал свежий номер пухлой газеты под названием «Работа».  Денег у Саньки не было, да и мысль о покупке не приходила ему в голову. Он был еще под впечатлением виденного шествия, поэтому, не задумываясь, подошел поближе и рассеянно глянул на газету. В самом центре страницы ярко зеленым цветом выделялось объявление. В нем сообщалось о дополнительном наборе учащихся  на обучение вождению и ремонту электротранспорта, с выплатой стипендии и предоставлением общежития. В конце указывалось на возможность дальнейшего обучения в ВУЗе, для успешно окончивших обучение.  И далее «… Приём заявлений до 30 августа. Начало занятий с 1 сентября». -  «Девушка, дайте, пожалуйста, на секундочку ручку и клочочек бумаги, объявление списать», - не скрывая волнения, с радостью обратился Санька к продавщице, подавая ей совсем свежий, поднятый им цветок.  Дальше по улице уже шел другой человек, нашедший себя и, знающий, что ему надо.