Сладкий и пыльный

Пыль танцевала в свете, пробивающемся сквозь тяжёлый занавес. В такт её плавным движениям играло пианино. Рыжеволосый мальчик исполнял партию за партией, то ведя музыку по клавишам, то отскакивая размеренными толчками.

#################

Седой, но ещё молодой мужчина ходил по сцене, выстукивая ритм. Время от времени он бросал пытливый взгляд на мальчишку, словно примерял на него роль звезды эстрады.

— Ошибка, — негромко оповестил ученика мужчина.

— Знаю, — мальчик закрыл крышку фортепиано, на крутящемся стуле поворачиваясь к мужчине. — Орион, когда мы перестанем играть эти скучные гаммы? Они же такие безвкусные, в них нет смысла! Это как мешать солёную карамель с шоколадом.

Мужчина удивлённо приподнял брови, находя названное сочетание приемлимым.
 
— Нельзя стать великим композитором, не пройдя этапы изучения прошлых лет, Паш.

Голос, такой отстранённый, такой серый, как вся эта сцена в старом ДК, на отшибе города. А естественный прожектор-свет-из-окон так забавно поиграл на рыжих волосах Павла. Орион разглядывал ярко-голубую футболку мальчишки с принтом розовых клубничен на всю узкую, подростково-угловатую грудь. Смотрел на широкую улыбку на веснушчатом лице, а после почти в буквальном смысле тонул в васильковых глазах паренька.

Паша подскочил со стула, словно в седушке оказалось шило, метнулся мимо учителя к краю сцены, резко затормозил, собираясь сигануть в зал, но передумал, услышав глубокий вздох учителя. Мальчишка обернулся, чуть ли не с вызывом глядя на мужчину, а потом весело рассмеялся, слегка наклонив голову набок.

— А ты, Орион, стал великим композитором? Мы столько месяцев вместе, но ты ни разу не рассказал про свой путь. Почему ты пошёл в такую нудную профессию, как учитель?

Ответил мужчина не скоро. Он всё смотрел и чувствовал, как это яркое, горячее пламя по имени Паша, с присущей мальчишке беззаботностью разжигает в запылившейся душе новую искру. Кажется, её называют жизнью.

— Чтобы учить вас, оболтусов, таким скучным приёмам, как гамма в разной тональности, — мужчина пожал плечами. — Композитором я не стал, хотя пытался. Эта профессия... Она — единственное место в этом мире, где от меня есть польза. А ты?

Паша ухмыльнулся, надулся, как индюк, и, чеканя шаг, начал обходить сцену и Ориона, словно учитель резко стал предметом декора.

— А вот я хотел быть известным! Перевернуть эту старость и ненужную серость! Чтобы в огромных театрах звучала музыка! Моя музыка! Музыка Павла!.. — мальчишка глотнул пыли и закашлялся. — Но это будет нескоро. Сейчас, под предводительством господина учителя, я обязан играть скучные гаммы и учить тональности. Да, Орион?

Паша остановился прямо напротив мужчины. Мальчишка был намного ниже, еле-еле доставал до подбородка преподавателю, и то если встанет на носочки. Ориону пришлось наклонить голову, чтобы посмотреть в глаза ученика. И снова, как по повелению чуда, из-за этого рыжего чудака улыбка сама появилась на лице.

"А ведь он совсем не старый, просто очень грустный, — мелькнула мысль у Паши. — Очень грустный и одинокий".

— Я назову свою первую песню в честь тебя! Там будет написано: "Моей первой, вечной и неземной любви — моему учителю Ориону"! Звучит?

— Звучит. Но факт про учителя оставь на потом. Лучше вообще это слово не упоминать, общество против. — мужчина прошептал это, положив руки на плечи мальчика и наклонившись к самому лицу Паши.

#################

Под потолком танцевала пыль, блестя в свете, пробивающемся сквозь тяжелый занавес. На весь зал звучала беззаботная и чуточку потешная мелодия, исполняемая в четыре руки.