Киса, отец Федор и архивариус. Глава 6

Обойдя железнодорожный клуб, долго шли вдоль насыпи. Наконец, Гусище осталось позади. Но в столь поздний час, ни недавно пущенных в городской обиход трамваев, ни извозчиков не было. Пришлось идти пешком.
Через некоторое время, остановились отдохнуть.
- Ну, что? - Отдышавшись, подал голос священник, - нет никаких бриллиантов? А может, и не было!
Ипполит Матвеевич только махнул рукой.
- Черт с ними, - он опустился на корточки, - я старый, я устал, я домой хочу.
- В ЗАГС? Делопроизводителем?
- Если это добро, - Воробьянинов ласково погладил котомку, - реализовать, так с наличными тысяч на пятнадцать потянет. Проживем как-нибудь и без сокровищ. Пойдемте? А?
- Куда? - Усмехнулся отец Федор, - в номера "Сорбонны" лучше не возвращаться. Скоро этот чудак придет в себя, освободится и побежит в милицию. Вы свою физиономию в его конторе засветили, а направленность вопросов не могла не привлечь внимания. Вас скоро найдут. А вы и меня заложите.
- И что же?
- Что же что? Вас вообще не смущает, что мы совершили самый настоящий грабеж! Это уголовно наказуемое деяние, и нам так-то лет восемь тюрьмы грозит, если не больше. Или вы имеете ввиду: что же делать?
- Д-да, - ответил заикающимся голосом обалдевший от таких откровений "гражданин Михельсон" - на фоне убийства Бендера, он не примерял на себя еще и роль грабителя.
Батюшка оценивающе смотрел на гиганта мысли.
- Уезжать надо срочно, - качая головой, сказал он, - и чем быстрее, тем лучше! Где ваш членский билет.
- Вот, - Ипполит Матвеевич достал из внутреннего кармана сложенную пополам карточку.
- Дайте сюда.
Востриков разорвал документ на мелкие части, а клочки частями выбросил в придорожную канаву.
- Конрад Карлович, зарегистрированный в гостинице, больше не существует, - торжественно возвестил он, - идемте скорее.
- Куда?
- На вокзал, конечно!
Нью-концессионеры поднялись и, забрав пожитки, двинулись дальше.
Повернув на очередной улице, они в прямом смысле этого слова столкнулись с растрепанным человеком средних лет. Тот прямо наскочил на предводителя дворянства, едва не сбив его с ног.
- Осторожней, пожалуйста, - раздраженно отстранился Ипполит Матвеевич, загораживая ладонью лицо - прямо над ними, как на грех горел единственный на всей улице фонарь, - здесь не так много народу, чтобы не разойтись на встречных курсах.
- Извините, - гражданин, оглядываясь назад, попытался обойти неожиданную на своем пути преграду.
Но тут Воробьянинов узнал его - это был слесарь-интеллигент, а по совместительству один из членов организации "Тайный Союз меча и орала" и брандмейстер будущего Городского самоуправления Полесов собственной персоной.
- Виктор Михайлович! - Особа приближенная к императору, ухватил инженера за рукав, - какая встреча!
В голове предводителя мгновенно созрел новый план действий. Он отсалютовал священнику раскрытой ладонью, призывая пока не вмешиваться в разговор, и продолжил беседу с ошарашенным встречей с главой организации, слесарем.
Здесь надо сделать небольшое лирическое отступление, и кое-что объяснить. После того, как председатель Одесской бубличной артели "Московские баранки" Кислярский, заработавший на продовольственном кризисе столько, что даже постеснялся сказать об этих фантастических суммах жене, отправился в канцелярию Губернского прокурора признаваться, что он, хоть и не по доброй воле, являлся членом "Меча и орала", и застал там почти всех причастных, они были помещены под стражу.
Мимоходом сдав избранного городского главу Чарушникова Максима Петровича, а до кучи и попечительницу обществ "Капля молока" и "Белый цветок" Елену Станиславовну Боур, они ждали справедливо расследования и возможного снисхождения за явку с повинной. А чем черт не шутит - может и полного прощения!
Следователи прокуратуры быстро разобрались, что все это просто какая-то афера, и вскоре отпустили задержанных. Но дело не прекратили, и даже взяли с Чарушникова и Дядьева подписку о невыезде. После этого все занялись своими делами, а так как известий от особы приближенной к императору и его молодого энергичного помощника не было никаких, вскоре все успокоились, и зажили прежней жизнью.
Кипучий лентяй Полисов не составил исключения. А так как взятые в починку ворота дома №5 так и не были отремонтированы, сторож этого дома не оставлял попыток разобраться с инженером со средним образованием, лишившим его заработка от открывания ворот припозднившимся жильцам. Отчаявшись застать Витьку на рабочем месте в дневное время, он стал наведываться к нему ночью, чем доставлял слесарю-интеллигенту большие неудобства. Сегодня была одна из таких ночей.
Виктору Михайловичу пришлось срочно покинуть квартиру, и ретироваться, куда глаза глядят. Однако сторож его бегство заметил и с настойчивостью, достойной лучшего применения, пустился в погоню. Вот, и представьте, когда к этому горю прибавилась неожиданная встреча с бывшим предводителем уездного дворянства, а в перспективе, как предполагалось, министром, а может и диктатором!
- Ипполит Матвеевич! - Полисов, с вытаращенными глазами, отступил назад, споткнулся и чуть не упал.
- Ну, ну, - придержал его за руку Воробьянинов, - мы с коллегой рады в это непростое время встретить надежного и преданного человека. Как тайная организация? Какие потери? Надеюсь, не критические?
В работнике ЗАГСа вновь проснулся отец русской демократии. Чеканные обороты речи Остапа Сулеймановича всплывали в его памяти, и сами непостижимым образом ложились на язык.
Потрясенный встречей, упоминанием о "Союзе меча и орала", и особенно вопросом "Какие потери?", слесарь только беззвучно открывал и закрывал рот. Гигант мысли хлопнул его по плечу.
- При наличии отсутствия, - хриплым полушепотом начал было Виктор Михайлович, - смею доложить, что...
- Хорошо! - Оборвал Киса, - ведите нас, верный собрат.
- Ку... куда?
- На штаб-квартиру, конечно! - Изобразил удивление вероятный диктатор.
-А-а... куда прикажите?..
- Вперед, вперед! К Елене Станиславовне!
В этот момент откуда-то из-за угла послышался крик сторожа:
- Га-ангрена! Гадюка семибатюшная! Харю разворочу!!
Услышанное мгновенно вывело инженера из ступора.
- Конечно, конечно, - быстро затораторил он, - туда вон. В обход, так надежней.
Через полчаса все трое прибыли к двухэтажному дому №7 по Перелешинскому переулку. За прошедший год здесь ничего не изменилось, и восемь побитых львиных морд, украшавших оконные ключи, выходящие в переулок, по-прежнему таращились слепыми глазами куда-то поверх голов нечаянных визитеров.
Гадалка открыла не сразу, но едва услышав голос Ипполита Матвеевича, мгновенно провернула ключ в замке, сбросила цепочку и распахнула дверь.
- Ах, - всплеснула она руками в неловком книксене, - дорогой Ипполит Матвеевич, милости прошу.
Киса, сняв свою фетровую шляпу, вошел первым, за ним проследовал священник, последним просочился все еще не пришедший в себя Полисов.
- Это так приятно, - ворковала старая женщина, - и так неожиданно...
Она провела посетителей в гостиную и, вспомнив слова молодого офицера - спутника предводителя дворянства, о том, что в Берлине есть обычай подавать к столу так поздно, что непонятно - это поздний ужин или ранний завтрак, удалилась на кухню. Это было как нельзя более кстати - бывшая возлюбленная расслабляла гиганта мысли, и хотя более не вызывала у него никаких, кроме удивления, как все в жизни изменчиво, чувств, все-таки мешала сосредоточиться.
Он надул щеки, и подкрутил отросшие усики.
- Положение крайне неблагоприятно и не стабильно, - обратился он к слесарю, - за нами следят, и мы чудом ушли от наблюдения. Необходимо мобилизовать все оставшиеся силы. Нужна ваша помощь!
Виктор Михайлович выразил согласие энергичным подергиванием головы. Ему вовсе не хотелось опять влазить в политические передряги, но возразить отцу русской демократии он не осмелился.
- Приведите всех, кто остался в живых, членов нашей организации. День обещанного следующего заседания тайного Союза меча и орала настал. Сможете?
Полисов опять затряс головой.
- Форвард! - Скомандовал Воробьянинов, но не до конца доверяя и Полисову, и остальным союзникам "в деле помощи беспризорным детям", и вовсе не будучи уверенным в успехе сборов, добавил, - и напомните всем про наши длинные руки.
Инженер мгновенно исчез за дверью.
- Что все это значит? - Тут же подскочил к Ипполиту Матвеевичу батюшка.
- Сейчас все объясню, Федор Иванович. Начнем с того, что сейчас вы - член союза заговорщиков за восстановления монархии и мой верный помощник, сменивший безвременно ушедшего молодого офицера.
- Вашего...
- Да, да, того самого, от которого вы так резво на скалу в Дарьяльском ущелье забрались.
Они еще успели немного пошептаться, но с приходом хозяйки дома, все разговоры прекратились.
- А где же Виктор Михайлович? - вскинув седые редкие брови, спросила она.
- Выполняет секретное поручение, скоро будет, - коротко ответил гигант мысли, и со значением добавил, - все будут.
Боур молча принялась расставлять на столе чашки и принесенные закуски.
Вскоре начали подтягиваться члены "тайного общества". Встречал их у дверей отец Федор, для солидности надев шляпу компаньона. Первый пришел бывший гласный городской думы Чарушников. За ним, столкнувшись у дверей квартиры гадалки, вошли хозяин "Быстроупака" Дядьев, заработавший на продовольственном кризисе в один день десять тысяч рублей, и бледный с лица, председатель Одесской бубличной артели "Московские баранки" Кислярский. Все под бдительным присмотром батюшки, проходили в комнату, чинно кланялись Ипполиту Матвеевичу, и рассаживались за довольно скудно накрытым столом. Последним вошел Виктор Михайлович Полисов.
- Чиновников для особых поручений при губернаторе, - развел он руками, - дома застать не удалось. Пьют где-нибудь, мерзавцы - дело молодое.
- Распопова нет, - подал голос избранный председателем биржевого комитета Кислярский, - мы его пробаллотировали попечителем учебного округа.
Представитель частного капитала решил, что раз уж его снова втянули в эти темные дела, так пусть уж все измажутся.
Особа, приближенная к императору поморщилась и дернула щекой. Воробьянинов с удивлением и некоторой тревожностью воспринял новость, что без него и Остапа здесь проходили какие-то выборы. Собравшихся олухов он знал, а что из себя представлял этот Распопов было не понятно. Расширять круг посвященных, было не желательно.
- Достаточно, - сказал Киса, и возвысился над столом.
Он покрутил усы, прокашлялся и начал:
- Друзья и соратники по борьбе в деле помощи беспризорным детям! Тайный Союз меча и орала, верность которому в вашем лице сохранили лучшие люди города, объявляет о начале очередного заседания.
"Лучшие люди" заерзали на стульях. Им вовсе не хотелось приходить сюда снова, но напоминание о всепроникающих возможностях руководства союзом, сделало свое дело - явились, как миленькие. А сейчас, обласканные такими словами будущего министра или диктатора, даже испытывали стыд за свое позорное предательство. Все посмотрели на Кислярского, первым отправившегося сдаваться в канцелярию Губернского прокурора. Тот сидел белый, как мел, и невидящим взором смотрел куда-то в область пупка Ипполита Матвеевича. После того, как Остап развел его на пятьсот рублей в Тифлисе, он решил не испытывать судьбу второй раз, и никому не сообщил об этом - ни соратникам по борьбе, ни в прокуратуру. Хорошо это или плохо, председатель бубличной артели пока не понимал, но твердо решил пожертвовать не меньшую сумму, лишь бы навсегда отделаться от членства в организации.
- Лучшие люди! - язвительно перебила докладчика хозяйка дома, - да они сдали друг друга с потрохами! И меня тоже, и вас...
Заявление было, что называется - не к месту. Хотя, кое-что и проясняло. А в целом, Воробьянинову было глубоко наплевать на верность идеалам организации участников собрания. Он уже видел себя глядящим на заливные луга окрестностей Старгорода в окно поезда, уносящего его в спокойную обеспеченную жизнь в уездном городе N. А в своих карманах приличную сумму в ассигнациях, которую рассчитывал добавить к уже имеющимся, раскрутив на них местных простофиль. Обсуждение их морального облика не входило в его планы. Он строго посмотрел на Елену Станиславовну. Та замолчала, и принялась разливать чай по кружкам.
Однако как-то отреагировать следовало.
- В такое неспокойное время, когда всех мучают сомнения, минутная слабость простительна. Если, конечно, это не принципиальная позиция!
Он обвел строгим взглядом собравшихся. Глаз не отвел только непосредственный Виктор Михайлович.
- Я вижу, здесь собрались люди идейные и верные нашим принципам, - Ипполит Матвеевич решил не накалять и без того неясную обстановку, - это похвально.
Он улыбнулся. Члены будущего городского самоуправления облегченно выдохнули.
- Впрочем, чем дело помощи детям может быть крамольно и кому-то неугодно?
Все согласно закивали головами. Докладчик продолжил.
- Теперь, непосредственно по теме. На этот раз за красивыми лозунгами укрыться не возможно. Оте... Федор Иванович! Раздайте оружие бойцам.
Батюшка, подпиравший плечом дверной проем, на минуту покинул пост. Появился он с завязанным на несколько узлом тюком, в котором зловеще слышался лязг металла.
"Надо было и тарелки взять, - подумал отец Федор".
Присутствующие окаменели. Слова "оружие" и "бойцы" произвели на них шоковое действие.
- А где ваш помощник? - Нарушил гробовое молчание Максим Петрович Чарушников, - ну, тот молодой офицер.
Ипполит Матвеевич решил окончательно деморализовать соратников по борьбе.
- Увы, друзья, Остап Ибрагимович пал смертью героя, - почти не соврал он, - но мы отомстим за него! Отомстим за всех беспризорных детей страны! Федор Иванович, начинайте.
Востиков с опаской поглядывая на сидящих за столом, стал теребить туго завязанные узлы.
- Подождите, - вскочил со своего места "губернатор" Дядьев, - подождите! Ну, какие из нас бойцы?
Он обвел рукой присутствующих, как бы давая возможность убедиться, что воины они действительно неважные.
Все, даже Елена Станиславовна, энергично закивали головами.
- Впрочем, - продолжил он, - может остальные и готовы принять бой, но что касается меня, то я готов решить вопрос финансово, и пожертвовать на дело помощи детям сколько потребуется.
Остальные члены тайного общества тут же принялись уверять, что и они бойцы так себе, и что готовы финансово поддержать будущую боевую операцию.
Киса кинул сияющий взгляд на отца Федора. Тот бросил манипуляции с узлами и выпрямился.
- Не все можно решить деньгами, - включился он в игру, старательно пряча торжествующую улыбку, - впрочем, мы можем нанять, пусть не таких верных идеалам и надежных людей, как вы, но не менее отчаянных и более опытных. Лично я готов пожертвовать всем, что имею.
С этими словами, он подошел к столу, перевернул блюдо с несвежими пирожками, вывалив их прямо на стол и, порывшись в карманах, бросил на поднос тысячу сто пятьдесят рублей.
- Вы верный сын отечества, - одобрил отец русской демократии, и внес свою лепту - на тридцать рублей меньше.
Планка была задана, членам союза предлагалось ее повысить.
У Чарушникова нашлось с собой только пятьсот. Дядьев выложил тысячу двести. Кислярский, давший себе слово уехать из города навсегда, расщедрился на полторы. Он бы предложил и больше, но на его счастье в портмоне перед уходом заглянула жена, и там осталось только тысяча пятьсот.
- Итого, - подвел итог гигант мысли, - пять четыреста семьдесят!
Хозяйка добавила тридцатку для ровного счета, компенсировав "щедрость" Ипполита Матвеевича в доме Варфоломея Корабейникова.
Слесарь-самоучка только развел руками - денег у него не было вообще, от слова "совсем". Ему было так стыдно, что он тут же изъявил желание взять в руки оружие, и встать на сторону правды. Насилу его уговорили не рисковать своей жизнью там, где это будут делать профессионалы.
- Вы все верные сыны отечества! - Забрезжил рассвет, отец русской демократии торопился - пора было подводить итог заседания, - в новом мире всем воздастся по заслугам и по справедливости! Родина вас не забудет! Расходитесь по одному. Бат... Федор Иванович, проводите героев.
Когда они остались втроем, Ипполит Матвеевич подошел к гостеприимной хозяйке.
- Нам пора, - просто сказал он, обняв женщину за плечи.
- Когда же я увижу вас снова? - По некрасивому лицу Елены Станиславовны текли слезы.
- Может быть и никогда, - с этими словами диктатор поцеловал хозяйку в губы, надел свою фетровую шляпу, и скрылся за дверью.
За ним, таща тяжелый тюк с бывшим имуществом Корабейникова, вышел отец Федор, прихвативший со стола пяток пирожков.