Почему Франция проиграла войну в 1940 году

Крах Франции в 1940 году принято рассматривать под разными углами. С одной стороны, да, военная отсталость, недооценка командованием авиации и бронетехники, оборонительная стратегия. С другой стороны — проблемы французского общества, раздираемого внутренними противоречиями.

Безусловно, в 1940 году вермахт превосходил французские войска в плане тактики и опыта. Военная мысль французов во многом не изменилась с окончания Первой мировой войны. Тем не менее, Франция обладала заметными людскими и материальными ресурсами. Часть которых фактически так и не была задействована. Полагаю, стоит сказать пару слов о политических причинах «Падения Франции». О военных в общей форме уже сказал.

Здесь, конечно, можно уйти в «глубину веков», вспомнить о Наполеоновских войнах, которые лишили Францию огромного числа мужчин. Через сто лет последовала Первая мировая, в которой тоже потери среди молодых мужчин были огромны. Французское общество, несмотря на победу в Первой мировой, весьма тяжело переживало потерю «лучших людей нации».

И это любопытно: французы действительно прошли Первую мировую «от звонка до звонка»... но что они получили с этой «победы»? Да в том-то и дело, что расходы на войну и потери населения не «перекрылись» выплатами от Германии или «возвращением в родную гавань» Эльзаса и Лотарингии. Так что антивоенные настроения в французском обществе были очень сильны. Что называется, «лишь бы не было войны». От этого плясала и французская дипломатия.

Кроме того, весь межвоенный период французов буквально «трясло»: происходила постоянная политическая чехарда, борьба «ветвей власти» и социальные конфликты между разнообразными «правыми и левыми». Простая статистика:
«Среди ряда причин, вызвавших системный кризис накануне войны во Франции, значительную роль сыграли частые смены правительственного курса. С 1920 по 1930 годы правительство сменилось девятнадцать раз, а с 1931 по 1940 — двадцать четыре раза, что свидетельствовало о нарастании напряженности в обществе вследствие его поляризации и усилении политической борьбы...»

Сами понимаете, что проводить последовательную политику при такой «министерской чехарде» просто нереально. Коммунисты сказали бы — «обострение классовой борьбы». Но я заявляю — Франция перед Второй мировой находилась в «шаге от Гражданской войны».

Шла активная политическая борьба между различными левыми (французские коммунисты, партия республиканцев и радикалов, французская секция Рабочего Интернационала, кратковременно они объединялись в Народный фронт) и правыми (там организаций было ещё больше, на любой вкус — националистические организации, фашисты, союз фронтовиков — «Огненные кресты», монархисты и т.д.) движениями и партиями. Причем ни одно движение не могло взять верх, там был именно что «политический хаос», идеал «парламентаризма без ограничений». В мирное время это вполне допустимо и даже интересно, но в военное...

 Я не ошибусь, если скажу, что даже западные державы (США, Великобритания) в период Второй мировой (да и Первой) приходили к некой «авторитаризации режима», пусть и временной. Потому что нельзя воевать с десятком политических партий за спиной, каждая из которых — «уникальная снежинка» с собственной программой действий.

Разумеется, весь этот политический кавардак отражался и на армии (да, армия может быть вне политики, но подчиняется она политикам и является отражением общества, особенно массовая). Да даже в 1940 году споры между правительством, парламентом и фракциями в парламенте сказались на боевых действиях. Кроме того, политическая власть «сдалась» раньше военной. Армию финансировали слабо, прогрессивные идеи там обрезались на корню. Французские стратеги собирались отсидеться за «линией Мажино», в строительство которой вбухали огромные деньги и её обороняли свыше четверти миллионов солдат и офицеров Франции. А немцы просто обошли её  севернее, через территорию Бельгии. Основную массу танков армии Франции составляли легкие танки, которые не могли оказать сопротивление даже не таким уж мощным в 1940 году бронетанковым войскам вермахта. Слабой была и авиация 3-й республики, которой не уделялось внимания, а отличии от Третьего рейха, в котором именно бронетанковые войска и авиация поставили на колени в 1940 году Францию.

Не было и единой идеи, которая скрепляла бы нацию и заставляла бы её воевать. А действительно, как посадить в один окоп коммуниста и фашиста? Антуан де Сент-Экзюпери говорил о своих соотечественниках: «Франция побеждена в них самих».

«По словам американского историка Мартина Александера, к началу Второй мировой войны Франция превратилась в «утомленного, тусклого неэффективного лидера» европейской политики. Такую же характеристику можно дать и состоянию общественного сознания в тот же период как «утомленного» и «тусклого», что было обусловлено многофакторным кризисом в стране

Но некая идея в обществе все же была: идея «сохранения Франции» как уютного уголка Европы. Мол, оставьте нас в покое. Мы согласны стать режимом Виши, марионеткой Адольфа Гитлера. Только бы Франция не испытывала более «Верденов и Ватерлоо».

Но важнейшее значение имела и провальная внешняя политика Франции.
Всё началось ещё тогда, в 1919 году, когда французский маршал Фош заявил о том, что «это перемирие на двадцать лет». Дело в том, что Франция понесла фактически невосполнимые людские и экономические потери. Боевые действия на Западном фронте шли на её территории, причем наиболее промышленно развитой.

Вдобавок, Англия и США отказались поддерживать «план-максимум» по разделу Германии и её промышленному ослаблению. Их расчеты — «не слишком сильная Франция, не слишком слабая Германия». Эти расчеты, надо сказать, успешно реализовывались: в плане населения и промышленности Германия обгоняла Францию ещё до появления на политическом горизонте австрийского художника Адольфа Гитлера.

«С помощью планов Дауэса в 1924 году и Юнга в 1929 году, разработанных американскими экспертами, возрождалась экономическая мощь Германии, восстанавливались её международные позиции ведущего государства...»

Французы откровенно боялись: ведь теперь на востоке не было никакой Российской империи, которая могла бы организовать «второй фронт». Был молодой Советский Союз (и в 1920-е годы французы, поддерживавшие в период Гражданской белогвардейцев и поляков, явно не могли рассчитывать на хорошие отношения с СССР) и россыпь тоже молодых (в основном) восточноевропейских государств. То есть это Польша, Венгрия, Румыния, Чехословакия, Югославия и т.д.

При поддержке Франции был даже создан альянс «Малой Антанты» (Румыния + Югославия + Чехословакия). Впрочем, в важнейший период никакой роли не сыгравший.

Здесь французы столкнулись с иными последствиями послевоенной Европы: все эти молодые (ну или чуть постарше, как Румыния или Болгария) государства имели друг к другу кучу территориальных претензий. И с куда большим удовольствием предпочли бы напасть на соседа, нежели чем сражаться с Германией. Собственно, так в итоге и вышло.

Как мы помним, в разделе одного фактического союзника Франции, — Чехословакии (которая, кстати, обладала мощнейшей промышленностью — Линию Мажино в 1940 году будет взламывать, в том числе, чешская артиллерия) — принимали активное участие другой фактический союзник Франции, — Польша (на неё французы сделали ставку ещё в 1920 году, когда помогли полякам остановить Красную Армию) и Венгрия, возможный союзник. Поляков фактически «перевербовал» Гитлер. Хотя венгры с самого начала тоже были полны реваншизма, так что здесь ладно, опустим детали. Но вот на поляков и чехословаков и был «французский расчет», полностью провалившийся. Полностью.

Кстати, на западе с потенциальными союзниками вышла схожая история. Бельгийцы, к примеру, высказались за перевооружение Германии и пересмотр Версальского договора (!). А ведь Бельгия очень пострадала от Германии в годы Первой мировой.

«Интересно, что в мае 1926 года Бельгия получила от Великобритании и США заём в 135 миллионов долларов, поставивший бельгийскую экономику в известную зависимость от кредиторов...»

Англичане продолжали думать только о своих колониях и «плавать вокруг континента», беспокоясь о том, чтобы Франция вдруг не стала слишком сильной (сказывалась вековая вражда Франции и Британии).

Вот такие вот «друзья» были у французов. Это заставляло наиболее благоразумных французских политиков и военных посматривать в сторону СССР. Воевавший ранее за поляков против РККА Шарль де Голль писал о вроде как начавшемся советско-французском сближении (в 1935 году):
«Вы спрашиваете меня, моя дорогая матушка, что я думаю о «Франко-русском пакте»? Мой ответ будет очень прост. Мы быстро продвигаемся к войне с Германией, и, по мере того как обстоятельства будут оборачиваться против нас, Италия обязательно воспользуется этим, чтобы нанести нам удар в спину.
А ведь нужно выжить. Все остальное проза. Хочу вас спросить, кто сможет помочь нам с оружием в руках? Польша не представляет из себя ничего, да к тому же ведет двойную игру. У Англии есть флот, но нет армии. Ее авиация отстает. Поэтому мы не имеем никакой возможности отказываться от помощи русских, какой бы ужас нам не внушал их режим...»

Вот ведь как в воду глядел. Но проблема французской политики межвоенного периода заключалась в том... что не было никакой продуманной политики.
Потому что власть менялась буквально каждый год (а иногда и несколько раз в год), с 1918 по 1940 года сменилось более 40 правительств! Соответственно, Францию трясло и её политика (как внутренняя, так и внешняя) не была сколько-нибудь стабильной. А демократия это, конечно, круто... но не в такое время, как показала практика.

Франко-советский договор 1935 года в итоге тоже не получил какого-то вразумительного продолжения. Ещё ранее, в 1934 году, был убит сторонник системы «коллективной безопасности» — Жан-Луи Барту (заодно был застрелен сторонник союза с Францией — король Югославии Александр I Карагеоргиевич). Ключевая фигура в создании Франко-советского пакта о взаимопомощи 1935 года.

Ключевым стал 1938 год, когда Чехословакия была «без боя отдана» Адольфу Гитлеру и... союзникам Франции, полякам. Одновременно Германия совершила множество эффектных действий, включая Аншлюс Австрии и перетягивание на свою сторону многих восточноевропейских государств (Венгрию, Болгарию — сказалось и наследие Первой мировой). За «обреченность Чехословакии» топила Англия, тогда как советские войска в любом случае никто бы просто не пропустил.

Французские генералы, прошедшие Первую мировую войну, были стары и консервативны. Средний возраст командиров дивизий и армии Франции составлял более 60 лет, а высшего командования – свыше 70 лет.

Таким образом, к 1939 году Франция обладала только ненадежными союзниками. Поляки в том же году «сдулись» буквально за две недели, так что все надежды Франции на «восточноевропейский второй фронт» рухнули.
Более того, до самого 1940 года не удалось договориться ни с бельгийцами, ни с голландцами. Англичане приняли в кампании 1940 года весьма ограниченное участие. И это тоже сказалось на боевых действиях.

Таким образом, внешняя политика Франции (опять же, по целому ряду субъективных и объективных факторов) оказалась провальной и привела к успешной Французской кампании вермахта...

Из 40 миллионов французов в Сопротивлении принимало участие меньше 30 тысяч, что меньше, чем на Балканах.  Но зато именно французский легион был в числе последних защитников правительственного квартала Берлина в мае 1945 года.  Да и правительство Петена, а потом Лаваля всеми силами помогало Гитлеру, и режим на юге Франции вел против евреев такую же политику, как и в Германии, а свыше 70 тысяч французских евреев были вывезены в Германию в концлагеря, где и были уничтожены