Хорошо

— Как хорошо то, а?

Автобусная остановка. Рядом топчется низенький мужичок в потрёпанном костюме деда мороза, невесть откуда взявшийся. Под ногами снег хрустит так, что уши закладывает.

— Вы это мне? — спрашиваю.
— Так мы вдвоём тут, кому ж ещё.

Мужичок ухмыляется, и по лицу трещинами бегут морщины. Мороз неимоверный, кожа на лице живого человека дубеет до безжизненных оттенков.

Смотрю на деда мороза карнавального: весь жёваный да помятый; под левым глазом едва заметный, практически заживший синяк; тулуп уже не красного, а какого-то коричневого цвета, будто кровь запеклась. Интересный персонаж, думаю, при том, что на дворе глубокий вечер тринадцатого января. Откуда он расконсервировался такой?

— И чего же хорошего, позвольте поинтересоваться?
— Мороз хороший стоит, крепкий, — говорит не двигающимися губами, сквозь зубы, с натугой.
— Мороз, — смеюсь и тычу пальцем указательным на его лицо. — Чего ж в нём хорошего, если говорите через силу в такую дубильню, а сами, наверное, о кружечке кипятка крутого помышляете да о радиаторе чугунном, докрасна раскалённом у окна?

— Я помышляю о том, что в такую погоду добрый хозяин и пса на улицу не турнёт, а, стало быть, и люди то сами носа из-под крова не высунут. Будут крепче друг к дружке жаться. Мороз крепчает, семьи сплочает. Ты то вот куда от жены лыжи навострил?
— С чего вы вообще взяли, что я женат?
— Так что уж, слепой я совсем, думаешь? Вона палец то безымянный у костяшки худенький какой. Ты думаешь, Наташка дура совсем и таких мелочей не примечает?
— О чём Вы, не понимаю? Что за собака морфинная Вас покусала?
— Не о чём, а о ком. О любовнице твоей, конечно.

Тут во мне остатки крови не загустевшей вскипели и я схватил мужичка за воротник.
— Ты кто такой, мужик, откуда про Наташку разнюхал?
— Не видишь, что ли? Дед Мороз я.
— Какой ещё Мороз, я вижу ты наркоман какой-то недобитый. Кто тебя подослал, Машка моя?
— Ты бы, Васька, лучше, чем орать да ноздри раздувать, букетик подобрал. Цветочкам в газетке этой и так не теплее, а на снегу и подавно.

Я ещё крепче вцепился в мужика:
— Сколько она тебе заплатила, отвечай!
— Дурак ты, Вася, ей-богу дурак, — мужичок смотрел на меня голубыми отеческими глазами, а по лицу растекалась тёплая улыбка. — Вспомни, смотрел на отца и клялся сам себе, что никогда не будешь таким, как он, никогда не предашь, не обидишь матери детей своих.

Руки мои ослабли в момент, хватка оскудела, и мужичок, наконец, коснулся ногами земли грешной.

— Думаешь, просто так машина твоя не завелась? — продолжал Дед Мороз. — Просто так уже целый час автобуса ждёшь, а его всё нет? Шанс тебе давали клятву сдержать, а ты не слышишь будто бы, Вася.

Обида на самого себя вдруг сковала кадык стальными кандалами. Вправду ведь так и было. Откуда он мог это узнать?

— А вон и последний шанс твой, Васька, дождался. Привет Наташке.

Я поднялся с колен, зажав букет в левой руке, повернул голову влево. К остановке подъехал долгожданный автобус, но желание куда-то ехать улетучилось. Я повернулся обратно к незнакомцу, однако, тот уже куда-то испарился. Так же неожиданно, как и появился до этого.

Засунул правую руку в карман и попытался попасть пальцем в обручальное кольцо. Когда я собирался развернуться и идти домой, двери автобуса открылись, и в свете ламп салона я узнал Машу — мою жену. Она удивилась, увидев меня, замерла в дверях, а пассажиры обходили её стороной, бормоча проклятия в адрес занявшей часть прохода.

— Ты же должен быть на совещании? — вопросом встретила меня супруга.
— Так пораньше получилось, — протянул я ей бесформенный, хрустящий на морозе газетный кулёк.
— Странно как-то, что-то случилось?
— Нет, всё в порядке. Всё даже очень хорошо.
— А как ты догадался, что я от мамы именно сейчас приеду?
— Да Дед Мороз тут один на ушко шепнул, — пытался юморить я.
— Ну, идём тогда скорее домой, холодно уж очень.
— Так это разве холодно? Наоборот хорошо, — возразил я, приобняв супругу.
— Что ж тут хорошего-то? Зуб на зуб от мороза не попадает.
— Зато можно друг к другу покрепче прижаться.
— Ну, если так, то да, хорошо, — наконец заулыбалась жена.

В кармане завибрировал телефон. Я взял тубку:
— Не звоните больше сюда, не звоните!
— Кто это?
— Да мошенники какие-то целый день донимают.
— Так заблокируй их в чёрный список и делу конец.
— Точно! Как же хорошо, что ты у меня такая умная есть, — хвалил я жену и целовал в щёчку, не смотря на трескучий мороз.

©Иван Кирюхин 2023

Постскриптум:
художник Герхард Глюк