Маленькая мама

Автор с прозы.ру посоветовал мне написать про маму.
Пишу. Весь текст выложу на странице в конце года -
если все будет нормально.

Мама родилась под Казанью, ей записали условный  день рождения – когда сильный буран был. 28 декабря с того дня исполнится 110 лет.
В шесть лет её с другими детьми посадили на поезд и повезли в Петроград – спасали от голода.

В вагонах было холодно, тесно, многие заболели тифом. Мама тоже. В Петрограде всех, кто не выжил, сложили в морге. Маму тоже. Утром привезли новую партию, заметили, что под телами шевелится ручка. Вытащили – дышит.
Отвезли в больницу. Плохо было маленькой, не знавшей ни одного русского слова. За полгода в больнице научилась говорить. Но было лучше, чем дома – кормили. И даже иногда давали сахар – по чайной ложке песка в спичечный коробок. Сокровище берегли, пересчитывали по крупинке. Водили на молебен, и там батюшка всем детям ставил на лоб крестики.

Потом детский дом в одном из каменных зданий, отнятых у буржуев. Девочки в комнате были старше, играли с Марзиёй, как с игрушкой. Звали
Мара, Марочка. Расчесывали невероятной густоты волосы, заплетали две толстенные косы. Читать мама училась по вывескам на подворотнях: «Татарам-тряпичникам вход воспрещен». Барахольщики собирали бутылки, тряпье в мешки, а кто побогаче – на тележки, где были на обмен всякие чудеса – китайские болванчики, шарики, булавки.
Маму очень любила директор детского дома, собиралась удочерить.

Беда пришла нежданно.Старшая сестра Зина разыскала адрес детдома и прислала младшей метр голубой, как небо, атласной ленты. Тогда все девочки носили короткие стрижки и привязывали большие банты.
Это было очень красиво. Но нужна была стрижка, а директриса запретила – ни в коем случае! Жгучее желание быть, как домашние девочки, с прекрасным бантом на голове – с единственной красивой – своей! - вещью привело Марочку в парикмахерскую. Там добрая женщина отказалась – не могла такую красоту обрезать. В десятой парикмахерской – смогла. Отрезала дивные косы – пригодятся. Завязала бант, и девочка испытала последний час настоящего счастья в своей маленькой жизни. Директриса увидела, почернела лицом, отвернулась и больше никогда ни слова не сказала. Удочерять маму не стала, слёз было пролито реки.
В 13 лет старшие девочки научили Марочку курить. В войну эта привычка спасала, помогала заглушить голод.

Самое страшное воспоминание о детдоме – провинившегося мальчика посадили в подвал осознать свой проступок, и забыли. Когда вспомнили, от него только  косточки остались. Его съели крысы.
А вообще было интересно. Возили в Москву на детский слёт, там перед детьми выступала Надежда Крупская. Некрасивая, с базедовой болезнью. Летом вывозили на Лахту – загорать и купаться. Учили эсперанто. Мама на всю жизнь запомнила одну фразу: «Кай и кнабина курас». Мальчик и девочка бегут. Детдомовцам не просто рассказывали и Пушкине - в Детском селе они ходили по классам лицея.
Историю можно было потрогать руками. 

В 14 лет – педагогический техникум, через три года выпуск. И поехала моя юная мама на Кольский полуостров работать директором школы.
Школа – маленький дом, в одной комнате был класс, в другой мама жила.
Класс был поделен на четыре ряда. На первом сидели малыши, на последнем – 
почти ровесники директору.  Подмигивали. Для всех – с первого по четвертый класс - были свои программы и задания.
Как она, бедная, справлялась, трудно представить. Сама еще ребёнок. Однажды
вышла на урок, слышит, внутри, под платьем что-то шевелится. «Рак!» - с ужасом подумала Мария Васильевна. Вернулась к себе, пошевелила платье – из него выскочила мышь.
На спор постриглась наголо. Голове холодно было.
Был у мамы молодой человек – сын директора железной дороги Павел Онучин. Берег маму, сделал предложение. Она сказала – сначала съездит к старшей сестре, спросит разрешения. С Зиной переписывались. Она была замужем, жила в Куршабе на юге Киргизии. Павел посадил невесту в вагон, больше они не увиделись.