как я снмался в кино

 Как я снимался в кино



В народный театр кишиневского Дома молодежи, которым руководил Александр Авдеевич Мутафов – личность почти легендарная в театральных кругах молдавской столицы, я пришел осенью 1964года.
 Я тогда работал слесарем-сборщиком на заводе "Сигнал," и мой знакомый Володя Воронин, с которым мы вместе ковали трудовую копейку , то бишь, слесарили, поведал мне о том, как весело и интересно у них в Доме молодежи. Он занимался в танцевальной студии, но мне почему то все время рассказывал о народном театре.
 Такие же лестные слова об этом очаге культуры говорил еще один мой приятель и друг, а так же коллега по цеху Никита Матюпатенко.
Никита очень любил оперу, но голоса необходимого для оперного певца у него, к сожалению, не было, и он решил заняться драматическим искусством.
Как-то после работы он затащил меня в этот народный театр, где как раз набирали всех желающих попробовать свои силы на самодеятельной сцене. Мы с ним успешно прошли прослушивание у главрежа.
Скорее всего, он нас взял из-за того, что в труппе театра в основном преобладали девчонки, а с мужской половиной дела обстояли похуже. А может быть, и разглядел в каждом из нас хоть маленькую, но искорку таланта.
Честно говоря, поначалу занятия в театре меня не очень увлекли: надо было штудировать текст, запоминать разные мизансцены, а по вечерам являться на репетиции.
 Мне и без этого хватало дел, чем занять свободное время. Вот уже как четыре года по три раза в неделю мы с братом Анатолием ходили на тренировки в секцию вольной борьбы и борьбы самбо. Выполнили нормативы первого спортивного разряда, трижды становились чемпионами Молдавии среди юношей по вольной борьбе и борьбе самбо.
Вдобавок я еще увлекался мотоциклом: еще в школе сдал на водительские права, что честно говоря, произошло не без влияния моего отца. Он и сам в молодости был лихим мотоциклистом.
У него был «всепогодный» ИЖ-49, на котором еще в Китае,где отец служил в армии, я любил восседать на переднем сидении этого красавца рядом с младшим братом.
Папа, часто, с ветерком, катал нас по территории военного городка,чем порой вызывал неудовольствие мамы,опасавшейся за нас.
Так вот после окончания школы, уже не без моего влияния, папа решил купить «Яву- 250 «. Вообщем-то, он приобрел это темно-вишневое никелированное чудо стоимостью в 630 рублей ( немалые деньги по тем временам) вроде бы для себя, но ездил на этой красавице, а так же заправлял, мыл, драил до сумасшедшего блеска я – старший сын.
Брат Толян особого интереса к технике не испытывал, но часто был у меня постоянным пассажиром.
 Как-то само собой получилось, что у нас сколотилась «байкерская» группа в составе четырех-пяти чешских «Яв» и «Чезет».Мы с моим приятелем Витькой Чернявским и с остальными «мотоналетчиками» иногда осенью гоняли по садам и плантациям местных колхозов, «помогая» собирать урожай фруктов и винограда в свои личные закрома...
Но как бы то не было, и на народный театр у меня нашлось время. Я уже занимался там пару месяцев, когда к нам в труппу пришел Илюша Клявер - ныне народный артист России Илья Олейников.
 Мы тогда репетировали пьесу какого-то грузинского автора, с фамилией очень похожей на Шеварнадзе. Пьеса называлась "Девушка из Сант-Яго".
 Автор, не долго думая, "передрал" сюжет у Тренева - автора известной советской пьесы "Любовь Яровая", с тем только отличием, что действие в его пьесе происходило на Кубе в пятидесятые годы.
При распределении ролей Александр Авдеич решил поручить мне роль поручика Ярового, то, бишь, лейтенанта Рикардо Масфареро - одну из основных ролей в спектакле. Конечно, я дорожил таким доверием главрежа, и репетиции старался не пропускать, исключая те случаи, когда мне приходилось выходить на работу во вторую смену.
Через месяц после начала репетиций Авдеич неожиданно быстро уладил вопрос о том, чтобы я трудился только в первую смену, с моим заводским начальством, то- бишь, с бригадиром Саней Перегудовым. Они оказались очень близкими друзьями- завсегдатаями винных погребков, которых в шестидесятые годы в Кишиневе было великое множество, а такая дружба дорогого стоила!
В нашей труппе в основном были вчерашние выпускники кишиневских школ: такие как Анатолий Гузенко,Лариса Воронина, Витя Ларионов, Лариса Сорокина, Лариса Раскидная, Анатолий Коныш, Ида Кранкурс, Фима Рубенштейн, Аркаша Левицкий,Николай Щербец, Витя Ройтман и многие другие.
Эти молодые люди были далеко не бесталанны, некоторые из которых затем стали профессиональными актерами, людьми творческих профессий.
Были в труппе и маститые актеры – артисты кишиневского русского драматического театра, правда, на пенсии, но любившие театр до самозабвения. У них - то мы и учились актерскому мастерству, репетируя на сцене и ведя долгие разговоры о театре.
Часто в центре нашей молодежной компании оказывался Илюша Клявер. Он не только выделялся своим высоким ростом и худобой, но больше всех шутил и балагурил на репетициях, зачастую в самое неподходящее время.
Скорее всего, за это Авдеич, который при всем своем режиссерском анархизме все же любил порядок на сцене, большими ролями Клявера не баловал. Он поручил ему роль монаха Веласкеса, который, как и я был «контрой», за что впоследствии и поплатился жизнью, пав от рук кубинских партизан. Из - за нехватки в театре массовки, Илюша в свободное от своей сцены время, изображал еще и удалого бородатого кубинского партизана.
В один из вечеров мы репетировали сцену в кафе, где я флиртовал с главной героиней, а переодетые в горожан партизаны, напропалую кутили, изображая, как им хорошо живется при режиме генерала Батисты. Заводилой как всегда был Илюша.
Партизаны, до того вжились в образ, что вместо бутафорской воды принесли с собой несколько бутылок белого вина , представляя, что это кубинский ром.
Гоп-компания сидела в затемненном углу сцены, и с каждым выпитым стаканом все более органично изображала подгулявших городских люмпенов.
Поначалу Мутафов не особенно обращал внимание на эту веселую компашку. Он больше натаскивал меня - восемнадцатилетнего мальчишку, показывая как играть 30-летнего вальяжного офицера - повесу. Но когда крики подвыпивших партизан стали заглушать его голос, Авдеич заподозрил неладное.
 А уж его, известного знатока, ценителя и любителя горячительных напитков, не так уж и легко было провести. В мгновение ока, высокий, худощавый Мутафов выскочил на сцену и решительным шагом направился к пирующим партизанам.
Они явно не ожидали такой прыти от главрежа и попросту не успели допить, популярное тогда среди молодежи из-за своей дешевизны, белое вино "Алб де масэ семидулче». « Шеф застукал их, как говориться, на месте преступления.
Но громкого разноса не последовало. Илья, так убедительно и красноречиво своей пулеметной скороговоркой начал доказывать Авдеечу, что они не пили, а просто стремились добиться правды жизни на сцене, отображая буйный характер кубинских барбудас, что тот отошел, махнув на них рукой, запретив только громко орать и бесцельно шататься по сцене.
Кстати, в этом месте по ходу пьесы партизаны должны были расправиться с Рикардо Масфареро, но, учитывая, что "барбудас" к этому времени уже потеряли нужную сценическую форму, Мутафов отложил этот драматический для меня момент до следующей репетиции.
 Когда на сцене шел напряженный творческий процесс и разборки с пирующими партизанами, в зал вошли две незнакомые женщины и прямиком направились к Мутафову. Несколько минут о чем-то пошептавшись с ним, они остались в зале и стали наблюдать за всем, что происходило на сцене.
 Через минут пятнадцать Александр Авдеевич объявил перерыв и закурив крепчайшую "Ляну", подозвал меня к себе.
 – Ну, что друг мой! Тебе сегодня несказанно повезло. У тебя появился шанс сняться в кино. Да - да ! А это не так уж часто выпадает на нашу актерскую долю. Цени это, и не вздумай отказываться! Иди! Тебя ждут.
И он, по отечески мягко, подтолкнул меня в сторону незнакомых женщин, сидевших на крайних стульях третьего ряда. Ими оказались ассистентки ленинградского кинорежиссера Игоря Гостева, который снимал в Молдавии свой фильм "Меченый атом".
Они отбирали людей для участия в фильме и пригласили меня и Володю Воронина принять участие в ночных съемках. Мы, вчерашние школьники, были польщены таким внимание со стороны «Ленфильма» и долго просить себя не заставили.
По дороге мы заехали ко мне домой, где я наспех объяснил родителям, в чем дело. Белая "Волга " с надписью «Киностудия Ленфильм» » произвела должный эффект и, взяв пару бутербродов, я был отпущен на первые в моей жизни киносъемки.
Съемки должны были начаться после одиннадцати часов вечера, когда движение через железнодорожный переезд, где по сюжету должны были происходить определенные события, будет закрыто.
Меня поразило обилие народа на съемочной площадке: возле густой лесистой посадки стояло несколько автобусов "Лаз ", грузовики. Какие-то люди сновали туда- сюда с озабоченным видом, что-то перетаскивая. Осветители устанавливали огромные прожекторы, люди сколачивались в какие-то группки, о чем-то переговариваясь и вновь разбегались… На мой взгляд, здесь царила атмосфера всеобщее воодушевление и полнейшая неразбериха.
Большинство людей, как мне показалось, слонялось по площадке, а это была большая травяная поляна перед самыми путям, безо всякой цели. Ассистентки оставили нас с Володей на некоторое время без присмотра, и мы могли спокойно понаблюдать со стороны за тем, как снимается кино.
Правда, кино еще не начали снимать, хотя прошло уже больше часа, и я не мог даже представить, что причина этого- мы с Ворониным. Наконец, появилась одна из ассистенток и повела нас к режиссеру.
Игорь Гостев сидел на раскладном стульчике рядом с известным актером Владимиром Самойловым. Они о чем-то оживленно разговаривали. При нашем приближении метры замолчали и внимательно посмотрели на нас с Володей.
Прошло, наверное, секунд двадцать, но мне показалось, что целая вечность. Самойлов чуть заметно кивнул в мою сторону. Гостев так же молча кивнул ассистентке. Она подошла к нам и отвела нас с Ворониным в сторону.
 – Валерий, вы остаетесь. А тебя, Володя, машина сейчас отвезет домой. Сегодня на площадке тебе делать ничего не придется.
Мой приятель был явно не доволен, но возражать не стал, и скоро я остался один.
А тем временем уже совсем стемнело, и вся съемочная группа подтянулась ближе к переезду. Сегодня снималась сцена, в которой я должен был стать дублером Самойлова.
По всем физическим параметрам: ростом и фигурой я походил на известного актера, и моя роль заключалось в том, что по ходу съемок "Волга" на большой скорости подлетала к переезду и я, выскочив из автомобиля, должен был поднять шлагбаум, потом снова запрыгнуть в машину, и она вновь должна была рвануть вперед.
 Мне быстро объяснили мою задачу, которая показалась мне элементарной. Пока художники закрашивали номера на "Волге" и писали другие, а осветители уже ставили свет, на переезде, откуда не возьмись, появился тяжелый самосвал "МАЗ"
Он не торопливо подъехал к полосатому шлагбауму, но вместо того, чтобы затормозить и дождаться когда его поднимут, просто въехал в него. Раздался сухой натуженный треск ломающегося дерева. Пятитонка, шумно фыркнув воздушными тормозами, остановилась, как вкопанная, на рельсах.
Водитель грузовика был в стельку пьян. Видимо, осознавая такое свое нетрезвое состояние, он решил стороной объехать посты ГАИ. «МАЗ» двинулся через этот дальний переезд, но здесь нарвался на засаду виде шумной съемочной группы и шлагбаума.
Шофер явно не ожидал такого скопления народа в этом обычно тихом и безлюдном месте в столь поздний час. Пока он таращился на неведомых ему людей, прожектора и диковинную обстановку,неуправляемый «Маз» въехал в шлагбаум.
Режиссер Гостев был взбешен: еще, по сути не начавшись, съемка была сорвана. Послали машину за сотрудниками ГАИ.
Маленький тщедушный сельский шофер- молдаванин, явно не понимая куда попал, глуповато улыбался и твердил: »Мэй, товарыщ, я не хотел. Меня прожекторул дал свет в глаз…. Еу ну виноват! Еу ну бяу!…Честный слово!
Минут через пятнадцать приехали два сотрудника ГАИ.»Маз « убрали с путей, а водителя увезли в мотоциклетной коляске в вытрезвитель.
Пока искали плотников и чинили шлагбаум, наступила полночь. Как то неожиданно из темноты возникла ассистентка. Она деловито подошла ко мне и сказала, что сейчас будут снимать наш эпизод. Честно говоря, я волновался: наконец-то пришел и мой черед вкусить сладость кинематографического хлеба!
Мы пошли к месту, где стояла бежевая красавица» Волга». Я деловито уселся на переднее сидение и опытный водитель, а это мне сразу же стало ясно, так рванул с места, что моего героя, то есть меня, перегрузка, почти как в самолете, просто вмяла в спинку сиденья.
По сценарию наша «Волга « должна уходить от милицейской погони и скорости должны быть предельно высокими. Чтобы не рисковать Самойловым, а риск действительно был, вместо него в машине гордо восседал молодой болван Суршков, фактически исполняя роль каскадера.
Итак, мы гнали на полной скорости к переезду,подъезжая к нему, водитель резко тормозил у шлагбаума. Я резво выскакивал и бежал к лебедке, накручивая, как в деревенском колодце, трос на барабан.
Тяжелый шлагбаум нехотя задирал вверх свой хобот и я, остановив лебедку, стремглав летел обратно в машину, которая срывалась с места и, жутко подпрыгивая на рельсах, уносилась из поля зрения кинокамеры. На этом мое участие в съемках заканчивалось.
Не успели мы сделать два дубля, как сгорела дуга в прожекторе осветителей. Полчаса они возились, чтобы вернуть свет на площадку. Все это время мы с шофером, а он оказался водителем одного из высоких партийных начальников ЦК компартии Молдавии, говорили о жизни и об автомобилях.
Я с гордостью поведал ему о том, что сел за баранку папиного «Москвича», когда мне было одиннадцать лет. И как однажды, когда отец вышел из машины и пошел что – то купить в ближайшем магазине, я решил, сделать доброе дело: чтобы отцу не идти обратно пешком, сесть за руль и подъехать с мамой прямо к крыльцу этой торговой точки.
На мое несчастье, как только я тронулся, на мостовой, откуда не возьмись, появился орудовец.
Увидев мальчишку в красном галстуке за рулем автомобиля, он просто оторопел, и мне даже показалось, что его синяя милицейская фуражка от удивления резко съехала на затылок.
«Пионер за рулем!- истошным голосом завопил он, как будто увидел не обычного пятиклассника, а инопланетянина.
Сейчас я его понимаю: в пятидесятые годы в Приморье, где легковых автомобилей было раз- два и обчелся, увидеть за рулем автомобиля подростка - это был нонсенс!
 Инцидент был исчерпан через несколько минут, когда отец вышел из магазина и увидел, как мы с мамой о чем-то оживленно беседуем с орудовцем.
Папа был в офицерской форме, и сержанту нечего не оставалась, как, приняв мои извинения не ездить больше без сопровождения отца, отпустить нас с миром.
Правда, потом я имел нелицеприятный разговор с батей, но, тем не менее, своих попыток самостоятельной езды не оставил. Но это отдельный разговор.
Нашу мирную беседу с водителем «Волги», который просил называть его коротко Митрофаныч, прервал голос Гостева раздался из режиссерского мегафона:» Волга! На исходную!»
Мы откатали еще пару дублей, и часа в три ночи главреж остановил съемки. Наступил перерыв - трудовой кодекс надо чтить - и вся киношная братия поехала на обед в ночную железнодорожную столовую.
Вместе со всеми в очередь к раздаче с подносом встал и я. Человека через три впереди меня вместе с режиссером стоял и Самойлов.
 Они о чем-то вполголоса переговаривались, и остальные участники съемочной группы держали между собой и мэтрами почтительную дистанцию. Я никогда так близко не видел известного актера, и мне было очень интересно: каков он в обычной жизни.
А в обычной жизни это был обычный человек. Он выглядел немного усталым и бледным. Держался просто, но все же чувствовалась какая-то невидимая дистанция между ним и остальными участниками съемок. Хотя он старался это не особенно подчеркивать.
Меня поразило то обстоятельство, что Самойлов не снимался ни в одном эпизоде, но пробыл на съемочной площадке всю ночь, наблюдая, как идет работа, а, может быть, что-то советуя режиссеру, в процессе съемок.
Через час мы снова были на исходной. Я опять выскакивал к шлагбауму и крутил ручку барабана, поднимая неподатливую полосатую махину. К часам шести утра съемки закончились. Мы сделали четырнадцать дублей, и я зверски хотел спать, а мне уже к девяти утра надо было быть на родном заводе.
Ассистентка подошли ко мне. В одной руке у нее была платежная ведомость.В другой она держала деньги. Я расписался и честно получил свой первый киношный гонорар в размере трех рублей.
Вечером мне опять предстояло сниматься уже в другом эпизоде. То ли я устал до бесчувствия, то ли на меня негативно повлияла тяжелая ночь, но но на следующую ночь я отказался сниматься.
 Так что фильм «Меченый атом» вышел на экраны без моего участия, о чем я вообщем- то и не жалею.....
 
 Кишинев 1980г.