Полынья - глава 19

Деньги, которые герцог Роберт дал на дорогу и обустройство, кончились. Адриан c тревогой думал, что будет, когда вернется хозяин «Пятой подковы», которому он уже был должен, – но трактирщик пока не появлялся. Давно пора было дойти до школы и отдать ее хозяину отцовское письмо, договориться о работе и, может быть, попросить вперед часть жалованья, но Адриан никак не мог собраться с силами. Он сбежал бы из Колма куда глаза глядят. Что ему терять? Отец его в грош не ставит, Каталина навсегда потеряна, в Стейнбурге еще много лет будут помнить историю с женитьбой и втайне посмеиваться над ним. А может, и не втайне. Но даже сбежать Адриан не мог – у него не было денег на дилижанс.

Он хмуро перебирал вещи в саквояже, выискивая что-нибудь, что можно было продать, и вдруг растерянно посмотрел на свою руки. Кольцо. Обручальное кольцо, от которого он так и не посмел избавиться, опасаясь отцовского гнева, – хотя теперь носил его на другой руке, как вдовец. Адриан с трудом стянул ненавистное кольцо, завязал его в носовой платок, чтобы не потерять, и спрятал в кармане куртки. Должен же быть в этой дыре ювелир? Затолкав платок с кольцом поглубже в карман, он направился вниз, чтобы узнать, где в Колме можно продать кольцо. Обеденный зал был пуст. Адриан попробовал заглянуть на кухню, но дверь оказалась запертой. Он вспомнил, что за все время, проведенное в «Пятой подкове», ни разу не видел, чтобы хозяину кто-то помогал. Адриан подумал, что надо бы, пока хозяин не вернулся, уйти отсюда, чтобы с него не потребовали уплаты долга. Стоило бы сразу сбежать, как только трактирщик со своим приятелем увез Динару, но Адриан тогда так оторопел, что долго не решался выйти из комнаты. Но сейчас у него просто не оставалось выхода – только незаметно исчезнуть. Он снова поднялся к себе, схватил оба саквояжа и, озираясь, вышел на улицу. В переулке, где стояла «Пятая подкова», никого не было, Адриан стремительно шмыгнул за угол, потом снова за угол – и скрылся в немногочисленных улочках Колма.

Куда идти дальше, он не имел ни малейшего понятия. Надо было все-таки разузнать про ювелира. У въезда в город было подобие крошечного рынка – несколько лотков с пряниками, пирожками и дешевыми карамельками. Адриан снисходительно хмыкнул, когда впервые увидел эти прилавки пару дней назад – то ли дело рынок на въезде в Стейнбург! Но сейчас он направился к лоточникам, чтобы узнать, где можно продать кольцо.

От торговцев он, расстроенный, побрел к воротам: оказалось, что такую дорогую вещь в Колме продать невозможно, а до ближайшего ювелира нужно идти чуть ли не весь день в соседний городок. Адриан решил идти, других вариантов у него все равно не оставалось. В глубине души он надеялся на попутную повозку, но прошел час, потом другой, а он все так же топал по унылой безлюдной дороге. Саквояжи казались ему чугунными, ноги гудели, и когда чуть в стороне от дороги показалась заброшенная усадьба, он с надеждой свернул к ограде. Дом выглядел неухоженным, но в окнах нижнего этажа горел свет, и Адиран направился к входу.




Эдгар замер, услышав, что великий владыка готов его принять, потом спокойно кивнул чернокрылому и улыбнулся, стараясь, чтобы никто не заметил его страха. Он замер у тяжелой дубовой двери, окованной железом. Чернокрылый надавил на какой-то камень в стене, ржавые петли скрипнули, и дверь словно сама собой отворилась.

– Проходите в зал. Владыка ждет вас.

Внутри было темно, и Эдгар шагнул в зал, как в черную полынью. Дверь снова скрипнула, теперь уже у него за спиной. Он услышал, как лязгнул засов, и в то же мгновение в углах загорелись яркие газовые лампы. Зал оказался просторным, с низким потолком. Вдоль каменных стен и в углах замерли несколько вооруженных чернокрылых – видимо, лучшие стражники, из личной охраны. А в самом центре стоял, выжидая, их повелитель. Эдгар с изумлением всматривался в лицо владыки, не веря сам себе.

– Ты удивлен? – с усмешкой спросил великий владыка.

Звук этого голоса, знакомого с самого детства, убедил Эдгара, что происходящее не снится ему в кошмарном бреду.

– Еще как удивлен. Что происходит, Георг? – спросил он, не зная, как обращаться к собеседнику – как к другу и почти брату или как к предводителю врагов.

– Зигфрид передал мне, что ты ничуть не изменился.

Зигфрид. Значит, вот почему он так внезапно пришел на выручку в самую трудную минуту – все было подстроено. Значит, девушка у него в руках.

– Динара… – невольно выдохнул Эдгар.

– Забудь, больше ты ее не увидишь. Смешно, конечно, что именно ты отправился ее искать. У мироздания прекрасное чувство юмора, – владыка сделал несколько шагов вперед и встал ровно напротив Эдгара. – Здесь восемь вооруженных, тренированных, прекрасно обученных стражников. Я знаю твои замашки, дорогой братец, но стоит тебе сделать хоть одно резкое движение – они тебя убьют. Что молчишь? Понял?

– Да.

– Прекрасно. Хотя нет, лучше я все-таки велю им держать тебя в цепях, – криво улыбнулся Георг и отступил на несколько шагов, дожидаясь, когда стражники выполнят приказание, а потом, все так же улыбаясь, подошел снова.

– Не думал, что мы с тобой еще встретимся. Нет, я понимал – ты достаточно вынослив, чтобы не сдохнуть от боли. На то я и рассчитывал – ты не должен был сдохнуть после пыток или наложить на себя руки, ты должен был жить дальше и маяться каждый день. Но вот о новой встрече я совершенно не думал, – усмехнулся великий владыка. – Что ж, тем интереснее. Нам явно есть о чем побеседовать, правда, братец?

Эдгар не ответил.

– Не хочешь со мной говорить? Хорошо, тогда говорить буду я, – владыка быстрым взглядом обвел всех стражников у стен, словно прикидывая, стоит ли продолжать при них. – Сколько себя помню, ненавидел тебя. Но даже в детстве понимал, что нельзя подавать вида – надо ждать. Ждать, когда у меня будут деньги и возможности, чтобы с тобой расквитаться.

– За что?

– Ты еще спрашиваешь? Я был бы единственным и любимым ребенком, если бы не ты! А так я всегда чувствовал, что приемыш.

– Нас воспитывали одинаково, – растерялся Эдгар. – Наоборот, тебе всегда все с рук сходило.

– Вот именно! С тебя отец всегда спрашивал куда строже. Твой отец, – подчеркнул Георг. – И сразу было видно, в кого из нас он верит и от кого чего-то ждет. Даже свой коронный укол, «коралловый аспид», он только тебе передал. Но я знал, всегда знал, что мое время придет.

– А я, значит, мешал твоим планам?

Владыка чернокрылых расхохотался:

– Мои планы слишком велики, чтобы ты им мог помешать. Нет, я хочу с тобой расправиться из личной ненависти. Это прихоть, а не необходимость, но я так хочу. Год назад я попробовал, – он снова рассмеялся, – и знаешь, мне понравилось. До этого у меня не раз была возможность просто убить тебя, но разве это расправа? Куда интереснее оказалось знать, что ты вместо блестящей военной карьеры пробавляешься черт знает где какими-то случайными заработками, грызешь себя и даже не можешь явиться с признанием – ведь приди ты к полковнику Теодору, твой отец тут же узнал бы об этом и свел бы счеты с собственной жизнью, да и твою мать прихватил бы на тот свет. А сам ты на себя руки не наложишь, – Георг замер напротив Эдгара, разглядывая его, словно видел впервые. – Я не дал тебе сделать это сразу, а потом… а потом уже поздно, запал прошел. Наверняка ты весь этот год лез под каждый клинок и под каждую пулю, но как я уже говорил – у мироздания отличное чувство юмора. Черного юмора. А тут и жизнь заиграла новыми красками, да? Зигфрид мне рассказал, что ты влюблен в эту степнячку.

– Что стало с нашими родителями? – произнес наконец Эдгар. – Зигфрид сказал…

– С твоими родителями, – уточнил Георг. – Их больше нет, и не скрою, я помог им отправиться в мир иной. Мне нужны были деньги, у меня большие планы, а моим чернокрылым надо платить – и достойно платить. Твой отец долго не мог поверить, что ты пропал. Мне пришлось рассказать двум-трем людям о твоем предательстве, и эти слухи молниеносно дошли до него.

Эдгар вспомнил последние слова Себастьяна. Значит, слухи все-таки ходили.

– Все свое состояние он передал мне. Забавно, правда? Я заплачу деньгами твоего отца своим наемникам, которые тебя сегодня сначала отделают как следует, а потом убьют.

– А ты сэкономь, не плати за отделочные работы. Пусть сразу убивают.

– Ну уж нет, я не упущу случая. В том селе возле Лодда, год назад, я страшно жалел, что не мог посмотреть, как тебя секли кнутами. Но мы с Зигфридом должны были показать наемникам дорогу, один бы он не справился.

– Ты дал им перебить весь эскадрон просто для того, чтобы надо мной поизмываться? Почти сотню человек?

– Видел бы ты сейчас свое лицо! – Георг снова засмеялся, глаза его блестели. – Да, мы привели наемников и убедились, что от эскадрона ничего не осталось. Ну, почти ничего, двое-трое уцелевших не в счет. Потом вернулись к тебе. Я знал, что до смерти тебя не забьют – мы заранее договорились, главное было – отделать тебя так, чтобы ты ничего не помнил.

– Это удалось.

– Еще бы! Зря, что ли, я все время службы откладывал почти все жалованье, не тратя ни нормы на походы по актрисам? За что заплатил – то и сделали. Ладно, хватит, – владыка вдруг отошел от Эдгара и окинул взглядом стражников. – Следовало бы прикончить его сейчас, но нет, пусть помается до завтра в ожидании. Отведите его в каморку за этим залом, там все приготовлено.

Он повернулся к выходу, дубовая дверь тут же распахнулась. Уже почти на пороге Георг все-таки обернулся.

– Твоя степнячка, считай, уже мертва, а ты умрешь завтра. Приятного вечера, братец. Но не думай, что тебя до завтра оставят в покое, – владыка чернокрылых снова захохотал. – Основная часть спектакля будет завтра, но сегодня тебе просто напомнят, каково это. С кнутом ты уже знаком, но мы придумаем что-нибудь новенькое. Тащите его во двор, – бросил Георг стражникам, – чтобы не пришлось потом здесь отмывать кровь.

Тяжелая дверь закрылась за его спиной.




В этот раз парадный зал городской канцелярии был украшен куда богаче: Томас не поскупился на свадебные гирлянды и разноцветные фонарики. Не пожалел он денег и на музыкантов: если на свадьбе Адриана и Динары играл скромный струнный квартет, то сейчас в зале разместился едва ли не весь оркестр городской оперетты. На улице устроили раздачу чая, кофе и горячих пирожков для всех горожан, а внутри собрались только приглашенные. Агнесса быстро пробежала взглядом по гостям: все дамы были в лучших нарядах, но ее свадебное платье – изумрудное-зеленое, расшитое сверкающими золотистыми нитями – оказалось самым красивым. Она нашла глазами Каталину, стоявшую среди гостей, быстро улыбнулась ей и повернулась к Томасу. Тот поймал взгляд невесты и кивком указал ей на нового гостя, который стоял в дверях.

– Ты пригласил герцога Роберта? – удивилась Агнесса.

– Конечно. И был уверен, что он придет, несмотря на траур из-за смерти невестки. Вот увидишь, он заглянул ненадолго: сейчас он просто поздравит нас и вскоре тихо удалится, не привлекая внимания.

Герцог и вправду направился к молодоженам, явно стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.

– Господин Томас, госпожа Агнесса, от всей души поздравляю, – сдержанно улыбнулся он. – Счастья вашему дому.

– Спасибо, ваше высочество. Мне, – Томас вежливо вздохнул, – мне очень жаль, что с ее светлостью случилось такое несчастье. Соболезную вам.

Герцог молча кивнул и собирался уже повернуться к выходу, но Томас вкрадчиво улыбнулся:

– Надеюсь, его светлость уже оправился от удара? Я встретил его на днях в оперетте, он выглядел вполне свежим.

Роберт промолчал.

– А где ваш секретарь и переводчик, с которым я имел честь скрестить шпаги? – продолжал Томас, все так же мягко улыбаясь. – Надеюсь, он в добром здравии, а то, говорят, его уже несколько дней не видно.

– Мне лестно, что вы так следите за происходящим в моем доме, – кивнул герцог, – но смею надеяться, теперь у вас будет больше семейных дел и меньше времени. Еще раз поздравляю.

Он почтительно поклонился Агнессе и направился к выходу.

– Жаль, – еле слышно выдохнул Томас. – Я надеялся, он проговорится, где этот чертов толмач. Ну ничего. Полиция уже ищет его на всех крупных разъездах. Ты не зря старалась, – улыбнулся он Агнессе, – все сведения переданы в полицию, и рано или поздно его схватят.

Бургомистр, восседавший за столом в торце зала, надел очки и раскрыл толстую книгу, музыка стихла.

– Готова? – тихо спросил Томас.

– Да. Ух. Никогда еще не выходила замуж!

– Я тоже никогда не женился. Ну вот и посмотрим. Идем!




Дом, к которому несмело направился Адриан, вовсе не выглядел гостеприимным, и на всякий случай маркиз решил не идти по засыпанной щебнем дорожке, а сначала прокрасться садом и осмотреться, а потом уже просить приюта. За время пути он, не привыкший долго ходить пешком, устал, саквояжи оттягивали руки, и Адриан, проскользнув в сломанные ворота, поставил оба саквояжа у ограды, рассудив, что никто в таком глухом месте их не возьмет. Если его не пустят – он заберет свою поклажу, когда будет уходить, а если пустят – быстро вернется за вещами.

Избавившись от груза, он направился к крыльцу, осторожно озираясь. Уже вечерело, но было еще светло. Сад оказался старым, неухоженным, одичавшим, и в какой-то миг Адриан подумал, что в здешней усадьбе никто не живет – но огонек в окне первого этажа говорил о том, что люди в доме есть. Прокравшись почти к самому дому, Адриан решил на всякий случай обойти здание и, прячась в яблоневых зарослях, двинулся в сторону заднего двора. Он не успел дойти до угла, как услышал сначала непонятную возню, потом – негромкие мужские голоса. Первой мыслью Адриана было поскорее развернуться и бежать, но через мгновение он понял, что среди густых яблоневых ветвей его никто не заметит, если, конечно, не будут специально искать. Он затаил дыхание, сделал еще несколько шагов и заглянул за угол дома. Теперь Адриан не только слышал голоса, но и мог разобрать слова. Говорили на наречии Ирбистана, которым маркиз неплохо владел. Присмотревшись, Адриан увидел четырех рослых мужчин в черном и тут же почувствовал, как по спине ползет неприятный холодок: хотя на них не было знаменитых кожаных плащей, он понял, что перед ним чернокрылые. У ног чернокрылых лежал, не двигаясь, какой-то человек.

– Зигфрид, мы не перестарались? – донеслось до маркиза. – Твой приятель не помер?

– Нет, просто отключился. В самый раз. Но пока хватит, остальное завтра, – рассмеялся один из чернокрылых. – Тащите его обратно.

Двое чернокрылых живо подхватили лежавшего, который от резкого движения, явно причинившего сильную боль, пришел в себя. Адриан услышал тяжелый стон и замер – он узнал этот голос. В первый миг маркиз не поверил своим собственным ушам, но когда двое чернокрылых потащили человека к дому, Адриан увидел его лицо и понял, что не ошибся: это действительно был Эдгар, отцовский секретарь и переводчик. На несколько мгновений маркиз застыл, провожая взглядом чернокрылых. Те направились к заднему крыльцу, потом голоса стихли, хлопнула дверь, и в саду стало так тихо, что Адриан боялся хрустнуть какой-нибудь упавшей веткой. Он бросился от дома к воротам, сначала осторожно, боясь себя выдать, потом – со всех ног. Сначала он вылетел за ограду, совсем забыв про два саквояжа, потом, вспомнив о них, заметался: ему нужны были вещи, но он устал от этой ноши и боялся возвращаться к ограде. Он хотел было уже оставить саквояжи и скорее бежать куда глаза глядят, но вспомнил, что все белье и вся одежда там отмечены либо фамильным вензелем, либо пришитыми бирками с его именем. Выдавать себя не хотелось. Адриан вернулся за забытым багажом, схватил саквояжи и со всех ног помчался по дороге подальше от заброшенной усадьбы.

Внезапно появившихся сил хватило ненадолго. Уже через несколько минут, едва усадьба скрылась за поворотом, Адриан почувствовал, что ноги его не слушаются. Около часа он просто сидел на своих саквояжах, спрятавшись у дороги за деревьями, а потом, когда окончательно стемнело, поплелся вперед. Маркиз понимал, что уже довольно далеко отошел от Колма, и надеялся набрести на какое-нибудь придорожное селение, где будет постоялый двор. Расплачиваться ему было нечем, но Адриан рассчитывал, что трактирщик возьмет в счет ночлега и ужина золотое кольцо, которое явно намного дороже. Он долго шел вдоль дороги, но наконец вдали показались огни, причем это явно была не жалкая деревушка, а какой-то большой разъезд. Адриан бросился к жилью, прибавив шаг, насколько хватало сил, и через пару минут уже колотил в запертую дверь трактира.

Внутри послышались шаги. Скрипнула защелка, отворилось маленькое окошко в двери.

– Кто?

Маркиз увидел заспанное лицо трактирщика.

– Ночлег ищу. Есть у вас комната?

Он услышал, как за дверью звякнула цепочка, потом отодвинулся засов, и дверь открылась.

– Проходите. Лошадь сейчас пристроим на конюшню.

– Я без лошади.

Трактирщик с подозрением осмотрел Адриана.

– Без лошади? Как? Дилижанс давно прошел, следующий только завтра.

– Пешком. Из Колма.

– А платить-то вам есть чем?

– Да.

– Покажите деньги.

Адриан бережно развернул платок с кольцом.

– Вот. Оно точно стоит дороже, чем неделя постоя тут с завтраком, обедом и ужином, так?

Хозяин кивнул, соглашаясь.

– Завтра у меня будут деньги, – соврал маркиз. – Со мной должны расплатиться за одну работу, и я сразу же заплачу вам. Можете пока оставить кольцо у себя, чтобы вы не думали, что я сбегу.

Трактирщик молча опустил платок с кольцом в свой карман, потом их другого кармана достал ключ.

– Комната наверху, слева от лестницы. На ужин, уж извините, только то, что осталось, – дилижанс был, почти все съели.

– Хорошо, давайте, что есть.

Адриан надеялся, что после ужина наконец вытянется на мягкой кровати и уснет, но сон никак не шел. Стоило ему закрыть глаза, как сразу же в воображении появлялась недавно увиденная сцена: чернокрылые на заднем дворе заброшенной усадьбы, Эдгар почти без памяти, тяжелый сдавленный стон… Только под утро Адриану наконец удалось задремать, но долго поспать ему не дали – внизу раздался вдруг топот копыт, шум, стук сапог и громкие мужские голоса. Он высунулся в окно, заметил, что у коновязи стоят несколько лошадей, и с облегчением выдохнул – это были не вороные кони чернокрылых.

Снизу потянулись запахи кофе, горячих пирогов и мяса. Адриан, оставшийся почти без ужина, быстро оделся и спустился к завтраку. Почти все места у большого стола были заняты людьми в синих полицейских мундирах. Маркиз, поздоровавшись с ними кивком, устроился в углу и потянулся за кофейником. Полицейские обсуждали какие-то свои дела и не обращали на него ни малейшего внимания.

– В Колме мы, похоже, совсем чуть-чуть с ним разминулись, – хмурился упитанный усатый офицер, разрезая большой пирог. – Его же там видели!

– Да может, это и не он был. С чего бы герцогскому секретарю ехать в такую дыру?

Адриан чуть не захлебнулся кофе.

– Он, точно он, – поддакнул еще один полицейский. – Ничего, найдем, если он где-то в окрестностях. Тридцать норм – деньги большие, поделимся, на всех хватит.

Маркиз не выдержал.

– Прошу прощения, господа, – вмешался он, – вы разыскиваете секретаря и переводчика его высочества герцога Роберта?

Полицейские вмиг смолкли.

– Мы ищем военного преступника.

– По имени Эдгар? – не сдавался Адриан.

– Да, – подтвердил усатый. – Вы что-то о нем знаете?

– Я видел его несколько часов назад. И могу привести вас к этому месту. За пять норм.

– Он мог давно оттуда уехать.

– Нет. Он не в том состоянии, чтобы куда-то ехать.

По лицам полицейских Адриан видел, что они вот-вот согласятся. Пять норм – большие деньги, но даже если они отдадут эти десять – им останется еще двадцать пять. На пятерых. Тоже по пять на каждого. Ему нужны были эти пять норм, а вот Эдгар был совсем не нужен – отцовский переводчик мог все-таки найти Динару, и тогда его, Адриана, обвинили бы том, что он заявил о смерти жены.

– Он вообще живой?

– Вчера вечером был живой. Пять норм – и я вам покажу дорогу.

– У нас еще нет награды за него, – возразил усатый. – Мы ее получим, когда его схватим. Если схватим.

– Можете скинуться каждый по норме. И тогда меньше чем через час он будет в ваших руках.

Усатый обвел взглядом притихших полицейских, кивнул и потянулся за кошельком.