Пушкин Миф Шекспир

«Шекспир» - не имя одного гения.  Это название одной литературной корпорации времен королев Марии (Кровавой) и  Елизаветы (Девственницы), королей Иакова 1 и Карла 1

В состав этой корпорации интеллектуалов и эрудитов включают разных персон эпохи в зависимости от комплекса интересов и критериальных правил принятия решений составителя или их партийной (по сути) группы

Вот как пишет об этом проф. Инъяза (МГЛУ)  дфн Марина Литвинова в к монографии «Оправдание Шекспира» :
«
Шекспира изучают, ищут с утроенной энергией подробности его жизни и творчества, рукописи, письма, документальные подтверждения его дружбы с литераторами и знатью. Ничего не находят, кроме завещания, от которого у нашедшего документ пастора чуть сердце не разорвалось от огорчения
Самое загадочное существо той эпохи — автор шекспировского наследия, от которого не осталось не единой рукописной строчки: нет ни писем, ни рукописей, ни книг, ни обращений к друзьям (единственно к Саутгемптону в посвящении к двум поэмам), ни обращений к нему друзей просто как к человеку. Не осталось ни одного письма близких ему людей.
Всё, касающееся творчества Шекспира, — гипотезы, предположения, догадки, мифы.
Книга С. Шенбаума «Жизни Шекспира» — лучшее этому подтверждение.
Эта его загадочность закономерно вписывается в эпоху, где тайна, «аркана», в определенных кругах почти, что способ существования.
«

***

Пушкин знал, что он гений
Но он не был уверен,  что его гений мощнее гения Шекспира (Потрясающего е копьем)
А если б узнал, что Шекспир – это не один автор, а  авторство шексприады – бол. неразрешенная проблема шекспироведов?

Поэтому  мнение Пушкина о этом цеховом кумире  былj однозначным и выражено було Нашим Всем об их Всём  в ряде высказываний:

(1)
Соседа памятник смиренный,
И вздох он пеплу посвятил;
И долго сердцу грустно было.
«Poor Yorick! — молвил он уныло, —
Он на руках меня держал».
(VI, 48)
Вторая глава «Евгения Онегина». В строфе XXXVIII упомянуто посещение Ленским сельского кладбища

К английской цитате Пушкин сделал следующее примечание: «Бедный Иорик! — восклицание Гамлета над черепом шута (см. Шекспира и Стерна)» (VI, 192). Пушкин воспроизвел вкратце то примечание, которое к восклицанию Гамлета дано во французском издании «Полного собрания сочинений Шекспира» 1821 г. под редакцией Ф. Гизо и А. Пишо: «Alas, poor Yorick! Все вспоминают и о главе Стерна, в которой он цитирует это место, а также и то, что в „Сентиментальном путешествии“ он самому себе дал имя Иорика».

(2)
«...но что за человек этот Шекспир! Не могу прийти в себя! Как мелок по сравнению с ним Байрон-трагик!»
(см. письмо Н.Н.Раевскому, 1825 г)

(3)
«Читайте Ш<експира> [это мой припев]. Он никогда не боится скомпрометировать свое действующее лицо, — он заставляет его говорить со всею жизненной непринужденностью, ибо уверен, что в свое время и в своем месте он заставит это лицо найти язык, соответствующий его характеру»
(там же)

(4)
 «...я расположил свою трагедию по системе отца нашего Шекспира и принесши ему в жертву пред его алтарь два классические единства и едва сохранив последнее» (XI, 66); «По примеру Шекспира я ограничился изображением эпохи и исторических лиц, не гонясь за сценическими эффектами, романтическим пафосом и т. п. Стиль трагедии — смешанный» (XIV, 46; оригинал по-французски); «Не смущаемый никаким светским <?> влиянием, Шекспиру я подражал в его вольном и широком изображении характеров, в небрежном и простом составлении типов».
(см. Пушкин  О «Борисе Годунове»)

(5)
 «У меня кружится голова после чтения «Шекспира. Я как будто смотрю в бездну».
(см.  дневник  М. П. Погодина, в которой со слов Д. В. Веневитинова приводятся эти слова Пушкина, сказанные у Волконских)

(6)
«В конце 1825 года находился я в деревне. Перечитывая Лукрецию, довольно слабую поэму Шекспира, я подумал: что если б Лукреции пришла в голову мысль дать пощечину Тарквинию? быть может, это охладило б его предприимчивость и он со стыдом принужден был отступить? Лукреция б не зарезалась, Публикола не взбесился бы, Брут не изгнал бы царей, и мир и история мира были бы не те. Итак, республикою, консулами, диктаторами, Катонами, Кесарем мы обязаны соблазнительному происшествию, подобному тому, которое случилось недавно в моем соседстве, в Новоржевском уезде. Мысль пародировать историю и Шекспира мне представилась, я не мог воспротивиться двойному искушению и в два утра написал эту повесть».
(так  Пушкин сам рассказал о том, как возник «Граф Нулин», в первой черновой редакции названный «Новый Тарквиний»)

(7)
 «Многие из трагедий, приписываемых Шекспиру, ему не принадлежат, а только им поправлены. Трагедия Ромео и Джюльета хотя слогом своим и совершенно отделяется от известных его приемов, но она так явно входит в его драматическую систему и носит на себе так много следов вольной и широкой его кисти, что ее должно почесть сочинением Шекспира. ...В ней отразилась Италия, современная поэту, с ее климатом, страстями, праздниками, негой, сонетами, с ее роскошным языком, исполненным блеска и concetti. Так понял Шекспир драматическую местность. ... После Джюльеты, после Ромео, сих двух очаровательных созданий шекспировской грации, Меркутио, образец молодого кавалера того времени, изысканный, привязчивый, благородный Меркутио есть замечательнейшее лицо из всей трагедии. Поэт избрал его в представители итальянцев, бывших модным народом Европы, французами XVI века».
 (см. альманах «Северные цветы на 1830 г.» (СПб., 1829): в примечании к «Сцене из трагедии Шекспира: Ромео и Юлия» в переводе П. А. Плетнева (но без его подписи) Пушкин напечатал небольшую заметку об этой пьесе, которая обнаруживает осведомленность его в специальной литературе об английском театре)

(8)
 «Сцена тени в Гамлете вся писана шутливым слогом, даже низким, но волос становится дыбом от Гамлетовых шуток».
(см. черновую заметку «В зрелой словесности приходит время» (1828)

• : «Лица, созданные Шекспиром, не суть, как у Мольера, типы такой-то страсти, такого-то порока; но существа живые, исполненные многих страстей, многих пороков; обстоятельства развивают перед зрителем их разнообразные и многосторонние характеры» (XII, 159—160).

Эти известные слова Пушкина характеризуют два различных метода реалистического воспроизведения человеческих характеров в драматических произведениях; шекспировский Шейлок противопоставлен мольеровскому Гарпагону, Анджело — Тартюфу:
«У Мольера Скупой скуп — и только; у Шекспира Шайлок скуп, сметлив, мстителен, чадолюбив, остроумен. У Мольера Лицемер волочится за женою своего благодетеля — лицемеря; принимает имение под сохранение, лицемеря; спрашивает стакан воды, лицемеря. У Шекспира лицемер произносит судебный приговор с тщеславною строгостию, но справедливо; он оправдывает свою жестокость глубокомысленным суждением государственного человека; он обольщает невинность сильными, увлекательными софизмами, не смешною смесью набожности и волокитства. ... Анджело лицемер — потому что его гласные действия противуречат тайным страстям! А какая глубина в этом характере!».

 Заметка Пушкина серии «Table-talk» (№ XVIII), условно именовавшаяся в сочинениях Пушкина, изданных до 1933 г., «Шайлок, Анджело и Фальстаф», исходит из сопоставления созданных Шекспиром характеристических образов с персонажами мольеровских комедий
 [см. "Пушкин и Шекспир", Алексеев, 1972 год: 

Я КАК БУДТО СМОТРЮ В БЕЗДНУ
ВОТ ЭФФЕКТ ОТ ЧТЕНИЯ И ПОНИМАНИЯ  ГЕНИЯ ГЕНИЕМ
ИЛИ ЭТО БЕЗДНА МЕЖДУ НИМИ?