Келейные записки. Тетрадь вторая 6

У РОДНИКА

К роднику я пришёл минут за двадцать до назначенного времени. Заглянул в возведённый над источником домик с итальянским окном, перекрестился на образ Спасителя, зачерпнул ладошками и пригубил обжигающую зубы холодом воду, умыл лицо, намочил волосы, постоял немного и снова вышел наружу.

Рядом с домиком стояла лавочка. Я присел. Передо мной открывался обширный вид на реку и Боронишинский луг. Майское солнышко ещё не покинуло зенита. Его лучи играли бликами на поверхности мелкого озерца, оставшегося на лугу после половодья. Левее, на окраине большого села*, возвышались осенённые крестами купола православного храма Пылающий на солнце крест колокольни отражался посередине озерца, освящая и само озерцо, и луг, и всю Мологскую землю. Вниз по реке в сторону Волги маленький закопчённый буксир, лохматя плицами воду и выпуская кольца чёрного дыма, тянул за собой гонку**, конец которой скрывался за излучиной реки.

Матушка Кира подошла вовремя. Я поднялся.

От её невысокой, облачённой в тёмные монашеские одеяния фигуры и улыбчивых глаз веяло покоем и умиротворением. Она присела на лавочку, жестом пригласила садиться рядом. Повернула ко мне лицо:

– Вы ждёте наставлений? Их не будет.

Я промолчал.

– У нас с вами одна наставница, – пояснила матушка, – Богоматерь в Её чудотворном образе. Поэтому давайте просто побеседуем и поразмышляем.

Над рекой протяжно загудел буксир, предупреждая встречные суда о приближении гонки к городу. Выждав, пока смолкнет хриплый бас парохода, она продолжила:

– Сегодня после школы я снова встретилась в мастерских с Васей Цыцыным. Он рассказал про ваши механические косилки. Восторгался, что одна заменяет собой тридцать косцов. Почему вы ничего мне не сказали о них? Что вам мешает вести коммерцию с монастырем?

Вопрос прозвучал неожиданно – я был расположен к совсем другим темам. Да и само сочетание слов «монастырь» и «коммерция» показалось мне кощунственным. Я сказал об этом матушке Кире. Она улыбнулась и предложила:

– Тогда давайте пофантазируем, что не монастырь, а богатые крестьяне Боронишинской волости купят у вас эти косилки, отказавшись от найма косцов. Чем это обернётся для оставшихся без заработка крестьян и их семей? Найдут ли они другую работу? Не озлобятся ли на своих бывших работодателей?

– Вы хотите сказать, что технический прогресс – это зло?

– Добро или зло, зависит от нас с вами, от людей – насколько продуманы и просчитаны наши шаги. Волость перенаселена***. Земля всех прокормить не может. Мужчины из бедных семей вынуждены уезжать на заработки в Рыбинск. Нужен ли России такой прогресс, в результате которого богатые станут ещё богаче, а бедные окончательно обнищают?

– Технический прогресс – это вызов времени.

– Вы правы, но главным мерилом во всём должна быть духовная составляющая – будет он способствовать единению людей, возвысит души или приведёт к ещё большему озлоблению и новым революциям. Вы согласны?

– Трудно не согласиться.

– Вокруг сейчас много говорят о Столыпинской реформе****. Я бы на вашем месте чуть повременила с косилками. Уйдёт бедность в прошлое, тогда механизация, возможно, и станет благом для всех, а не только для тех, кто и так богат.

Матушка замолчала. Мне почему-то подумалось, что она не столько меня, сколько себя убеждала в радужных перспективах проведения Столыпинских реформ. Дума упорно затягивала принятие законопроекта о земельных обществах и поселковых управлениях. О каком укреплении крестьянских хозяйств может идти речь? Но я не решился заражать её своим пессимизмом. Да и как могли мы с ней подтолкнуть думцев думать поживее?

Буксир вытягивал гонку по фарватеру реки. На последнем плоту возле утеплённой зелёными ветками кошевы горел небольшой костер, над которым на треножнике висел котелок. У костра сидел плотогон, деревянной лопаткой помешивая в котелке варево. Два его товарища громадным пятнадцатиметровым веслом выправляли хвост гонки к правому берегу реки, чтобы плоты не задели обозначающий границу фарватера бакен.

– Знаете, о чём я ещё подумала? – в раздумье обратилась матушка ко мне.

– О чём?

– Есть ещё «но», которое мешает мне быть сторонником ваших нововведений. Вы знаете, что такое сенокосная пора?

– А как же? Вырос в деревне.

– Вспомните и расскажите в подробностях, как проходил у вас сенокос.

– Со всеми подробностями?

– Да. Так, чтобы окунуться.

Я невольно улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям и стал рассказывать:

– Поднимались до восхода солнца, шли на луг. Над рекой клубится туман. Девчата у нас песни запевали, сначала свои, девчоночьи, потом частушки. Парни подхватывали. Всё как-то складно выходило, с шутками-прибаутками, но без обид. Разросшиеся до пояса травы усеяны крупными холодными каплями росы. Становились с края луга в ряд и начинали косьбу. Через час уже глаза застилает потом, рубашка солью пропитывается, но отставать от других не хочется. И слева и справа слышится слаженное «вжик, вжик», а сверху льётся песня жаворонка. Остановишься передохнуть, вытрешь свежескошенной травой литовку*****, обратишь лицо к небу – не сразу эту птаху и разглядишь. Голову дурманит запах трав: медуницы, клевера, мяты, душицы… Косовица заканчивается, начинаются копнение, стогование – тоже требуют много сил и сноровки. После работы гуртом шли к реке, а вечером, перед закатом, кадриль танцевали. Не знаю, как в Мологе, а у нас её «чижиком» называют. Расходились затемно. Часа три на сон – и снова на луг работать. Весёлое было время. Откуда только сил на всё хватало! Сейчас рассказываю, и самого удивление берёт – до чего радостно и светло тогда мы жили!
 
– Радостно и светло оттого, что в сенокосную пору душа человека сливается с природой. И звуки, и запахи, и касание трав, и единый ритм работы, и луг, и небо, и солнце, и река – всё вместе, как благодарственная песнь Создателю. А в ответ – и силы, и радость, и умиротворенность. Разве это не чудо?

– Хорошо сказано – чудо и есть!

– А произойдёт ли чудо, будут ли человеку даны силы, радость и умиротворение, если заглушить песню жаворонка треском моторов, к запаху медуницы примешать запах гари, машинных масел и ступать не по земле, раздвигая травы, а трястись на мчащейся по лугу бездушной механической косилке?

Откровенно говоря, ни я сам, ни мои товарищи по Политехническому, ни профессора никогда не рассматривали последствия механизации под таким углом зрения. Да и возможно ли просчитать, измерить уровни радости, умиротворения, благодати, сопоставить их с техническими параметрами механизмов – мощностью моторов, эффективностью? Однако и радость, и благодать, и умиротворение, и изливаемая душой благодарственная песнь – реальность. Реальность, более значимая для нас, чем прибавочная стоимость. Не учитывать эту реальность – значит не учитывать главного – того, что и наполняет жизнь смыслом. Как же далеко мы удалились от истинно человеческого в нас, от того, что «по образу и подобию»! Я не знал, что ответить матушке на её вопросы. Она улыбнулась, протянула руку, пригладила на моей голове уже высохшие растрепавшиеся волосы и похвалила:

– Вы хорошо сказали, что монастырь и коммерция – несовместимые понятия. Монастыри существуют для того, чтобы очищать души, приближать человека к Богу. Грохот моторов, гарь, тряска на железном седле вряд ли будут этому способствовать.

Матушка немного помолчала и подвела итог нашей беседы:

– Интуитивно человек видит и понимает многое. Дело за малым – соединить интуицию и ум в единое целое, чтобы они работали слаженно, а не враздрай. Бог наделил нас разумом не для того, чтобы мы насильничали над природой, отдалялись от неё за стенами городов в шуме и гари, а для того, чтобы лелеяли, берегли и приумножали красоту созданного Им мира. Монастыри – это острова Божьи на земле, здесь духовное торжествует над мирским. Одухотворяется человек, а вместе с ним и всякая тварь. Вы сегодня в золотошвейной мастерской восторгались образом преподобного Серафима. Почёму медведь не убоялся старца, не набросился на него? Потому что всякая тварь интуитивно чувствует святость, незлобивость, любовь. У преподобного Серафима всё это было в избытке. Будем и мы прежде всего исполненными любви – остальное приложится.

Она поднялась с лавочки, поправила на голове апостольник. Я тоже встал.

– Да, – вспомнила она наш предыдущий разговор, – вы можете жить в монастырской гостинице как угодно долго, посещать службы, работать в столярной мастерской – если изволите, я дам соответствующие распоряжения. А можете пойти в Югскую пустынь и со временем стать монахом. Но мне думается, сейчас такое время, когда даже монахам следует больше открываться миру, чтобы помочь людям очиститься от насилия, ненависти, жадности.

Матушка Кира достала из широких одежд листовушку с изображением Тихвинской Богоматери, поцеловала угол иконы, подала мне:

– Пусть Она всегда будет с вами, – перекрестила мою склонённую голову, и мы расстались.

*Село Боронишино. Располагалось на левом берегу Мологи. В селе был каменный храм с тремя престолами. На примыкающей к церкви колокольне в 1882 году был установлен колокол весом 300 пудов (4800 кг. !!!), чтобы звон его был слышен в самых отдалённых деревнях Боронишинской волости.

**Гонка – связанные друг с другом плоты из брёвен, сплавляемые по реке.

*** По переписи 1917 года плотность населения в Боронишинской волости составляла 107 человек на квадратный километр сельхозугодий. Для сравнения, в самой густонаселённой европейской стране, Голландии в те же годы плотность населения была 80 человек на квадратный километр угодий.

****Основными направлениями Столыпинской аграрной реформы были: передача надельных земель в собственность крестьян; широкое кредитование крестьян; скупка помещичьих земель для перепродажи крестьянам на льготных условиях; землеустройство; постепенное упразднение сельской общины как коллективного собственника земель.
В пакет правительственных законопроектов по аграрной реформе, внесённых в 1907 году в Государственную Думу, входил закреплявший данные положения законопроект «Положение о поселковом управлении», который вплоть до роспуска Думы в 1917 году пролежал без движения.

*****Существуют два типа косы — коса-горбуша и коса-стойка (литовка), последняя получила наибольшее распространение. Основные различия в них — это размер (литовка больше), наличие ручки (лучка) у литовки и положение тела косаря при косьбе (горбушей косят, сгибаясь при каждом взмахе, а литовкой – с прямой спиной).

Продолжение романа - http://proza.ru/2023/09/28/388

Содержание - http://proza.ru/2023/09/27/517