Страха нет

Когда я была маленькой, я вообще ничего не боялась. В какие только передряги приходилось попадать и ничего, отряхивалась и бежала дальше. Прыгнула с волнореза, не умея плавать. Чуть не утонула. Но воды бояться не стала. Полезла покормить огромную собаку, сидевшую на цепи. Собака цапнула меня за щёку, зашивали в травмпункте. Собак не просто не боюсь, я их обожаю. С приятелем, на год старше меня (мне на тот момент было четыре) однажды вечером решили пойти, посмотреть свадьбу. Музыку услышали. Пошли, заблудились. Неподалёку был заброшенный карьер, куда сливали битум. Чуть не свалились туда. Свадьбу не нашли, а бедные родители получили предынфарктное состояние. На крыше строящейся девятиэтажки каталась на велосипеде, чуть не свалилась. Но высоты не пугаюсь, мне даже нравится. В лесу блуждала, в пожаре была, землетрясение видела. Не было страха и всё тут. То ли он у меня отсутствовал в принципе, то ли детско-наивное: плохое случается с кем-то, со мной ничего случится не может.

Я ощутила это чувство по-настоящему, когда погиб дед. Он не дожил до пенсии четыре месяца. Возвращался с работы после второй смены. Кто ему встретился в тёмной подворотне — так и останется неразгаданной тайной. С переломом основания черепа бабушка нашла его в больнице, как неопознанного, на седьмой день поисков. А на восьмой он умер, не приходя в сознание. И хоть он не был мне родным по крови, другого деда у меня не было. Который настоящий, умер до моего рождения. А дед Гоша, второй муж бабушки, всю мою жизнь был мне другом и наставником. И вот тогда мне стало кошмарно страшно. Во-первых, я никак не могла уложить у себя в голове, что его больше нет. А во-вторых, до меня дошло (а мне уже исполнилось восемнадцать!), что я тоже умру. Насовсем. Непонятно, когда, но это обязательно случится. И это «открытие» повергло меня в животный ужас. Я не могла спать, нехорошие мысли крутились, как навязчивые осенние мухи и жужжали, жужжали…

Студенческая жизнь закружила, завертела и времени на полноценную депрессию не хватало. Страх съёжился и уполз за невостребованностью куда-то сильно вглубь. Потом были пресловутые «лихие девяностые», псевдобизнес, замужество, рождение старшей дочери. Стремительная череда событий опять-таки не давала возможности на рефлексию. Вот когда у малышки диагностировали аппендицит и увезли на операцию, а ждала в приёмном покое четыре часа, виски у меня побелели. С деткой обошлось, мой страх вновь притаился, уверяя в том, что он — просто материнский инстинкт. Родилась младшая дочка, мы перебрались из Сибири на юг. И случилась беда с бабушкой. Обширный инсульт. Полтора месяца отчаянной борьбы, но неизбежный финал. Теперь меня «накрыло» всерьёз и надолго. Отведя девятидневные поминки, я сбежала из дома, где пахло бедой. Два года по съёмным квартирам, неудержимые слёзы по любому поводу, истерики на ровном месте. Удесятерённый (по ситуации с дедом) страх смерти, вплоть до навязчивых маниакальных идей. Мой терпеливый и любящий муж проходил этот адок вместе со мной, поддерживая и подбадривая. Прошло, почти без последствий.

Жизнь шла своим ходом, дети выросли и разъехались. И заболела мама. Больше года она была неходячей. Уколы, капельницы, массажи, больницы… Я делала всё, что было в моих силах и даже сверх того. Но, чудес не бывает. После смерти мамы я не просто вспомнила свой страшный страх, я была в прострации с элементами психической нестабильности. А когда через полгода пришлось усыпить собаку, а папа и сестра подали на меня в суд, дабы отобрать у меня полдома, я осталась без денег… И тут начинается обратный процесс избавления. Нет, я не уверовала. Мой агностицизм стал ещё твёрже.

Когда я уже окончательно и бесповоротно поняла, что смерть неизбежна (очевидно, что мне потребовалось так много времени для осознания банальной истины, увы), что самые близкие и любимые люди могут одни умереть, а другие в одночасье стать злейшими врагами, что деньги для них окажутся гораздо важнее, чем вся прошлая жизнь, что питомцы тоже внезапно уходят — я как-то легко избавилась от своего страха. Он не просто убежал, он привёл на своё место спокойную мудрость и ощущение желания жить. Не просто жить, а радоваться каждому дню (как бы это не звучало привычным штампом), любоваться красотой природы, каждым цветком, закатом, рассветом, дождём, каждым облачком. Никто не знает точно, сколько ему ещё быть гостем на этой земле. Но живым отсюда ещё никто не уходил. Так чего же бояться того, что всё равно произойдёт? Бойся, третируй себя, что изменится? Смысл? Надо просто жить!