Тайна Мангупского мальчика. Гл. 24. Снова Мангуп

Глава 24. Снова Мангуп


Старик и двое детей шли теперь по дороге вдоль берега моря, чтобы, дойдя до перевала, перейти горный хребет и уйти на север.

На второй день пути дорогу им преградил отряд во главе синьором Якобо. Микаэл заметил среди них и нескольких турок. Их окружили.

«Значит, они действительно заодно. Это же разбойники!» – мелькнуло в голове у мальчика.

– Ах, какая встреча! Князь! А куда вы дели остальных? Утопили или продали в рабство? Впрочем, это нас не касается. Что, князь? Не ожидали нас увидеть? А мы вот очень мечтали вас встретить. Я же вас отпустил, а ты так подло меня обманул. Нельзя так с добрыми людьми поступать, князь, – издевательски заговорил Якобо.

– А уж как комендант Мангуп-кале мечтает о встрече! Спит и видит, как бы золотой знак заполучить, – подхватил один из свиты Якобо.

– Но только он его не получит, знак мой! – добавил синьор и обратился непосредственно к Микаэлу, – отдай то, что принадлежит мне по праву, я отдал за этот знак своих пленников. Отдай и проваливайте!

– По какому такому праву! Как это "проваливайте"?!– возмутился один из османов. – Знак правителя Мангуп-кале принадлежит турецкому султану, как и эти пленники!

Они заспорили и схватились за оружие. Затем спор утих, и Якобо вновь обратился к Микаэлу:
– Знак! Давай знак! Только без этих своих штучек.
– У меня нет знака! Видите? – Микаэл распахнул ворот.

Действительно, на груди у него ничего не было кроме маленького серебристого крестика.
– Обыскать всех! – приказал Якобо.

Пленников обыскали, знака нигде не нашли.
– Где знак?! – в ярости закричал Якобо.
– Я же кинул его вам, что ж вы не ловили? – ответил Микаэл.
– Я убью этого мальчишку!
– Да лучше продать его султану. За него можно выручить неплохие деньги, – возразил один из слуг Якобо.
– И то верно, – согласился синьор Якобо.

Разбойники вновь заспорили. Теперь они спорили о том, куда отправить пленников, на Мангуп или в Солдаю. Якобо настаивал на Солдаи,  османы – на Мангупе.

Воспользовавшись ситуацией, Ишхан шепнул Микаэлу:
– Беги, Микаэл, подныривай под ноги лошади и беги! Нам с Гаспаром не убежать, а ты можешь.
– Нет, – упёрся Микаэл, – я не трус и не предатель. Я вас не брошу.

– Ты никогда не был трусом и предателем. В твоих жилах течет гордая кровь
феодоритов. Но теперь так надо. Беги, а потом проследишь, куда нас увезут, и спасёшь. Беги, мой дорогой Мика.

Впервые со времен младенчества Микаэла Ишхан назвал его этим детским именем. И Микаэл понял – надо сделать так, как говорит старик.

Он стремительно нагнулся и, поднырнув под ноги ближайшей лошади, оказался за кольцом окружения. Мальчик стремглав бросился к морю. Он сиганул в воду прямо со скалы. Доро ринулся за ним следом.

Против обыкновения синьор Якобо не разгневался.
– Можете увозить старика с ребенком на Мангуп. Насколько я знаю этого юнца, рано или поздно он всё равно явится спасать своего старика и мальчишку. Так что – он у нас в руках.

Мальчик подплыл под водой к прибрежным камням, около которых уже плавал Доро. Затем по крутому береговому склону они взобрались наверх, к колючим кустарникам. В свете закатного солнца юный князь увидел, как повозка, в которую запихнули Ишхана и Гаспара, катится всё дальше и дальше на запад.

Микаэл, конечно же, не слышал последних слов синьора Якобо, но почему-то подумал, что пленников везут обратно на Мангуп. Он долго прятался среди колючих зарослей, а потом вылез и пошёл на заход солнца.

Микаэл шёл к Мангупу. Шёл напрямик, по бездорожью, ориентируясь только по солнцу и звездам. Наконец он достиг родных мест.

Его соплеменников нигде не было видно. Не звенели родные песни, не звучала родная речь. Всюду говорили лишь по-татарски и по-турецки. Города, монастыри и селения были разрушены и сожжены, поля и виноградники заброшены. Стояло зловоние от разлагающихся трупов убитых османами христиан.

Щемящая тоска охватила Микаэла, горечь разлилась в его сердце, когда он увидел, что стало с селениями и монастырями в округе, что стало с людьми. Нельзя было спокойно смотреть на это разорение. Даже взрослому тяжело видеть такое, а десятилетнему мальчику и подавно.

Так, в отчаянии, с рыдающей душой он подошёл к Мангупу.

У подножья плато Микаэл вскинул голову вверх, окинул взглядом уходящий в немыслимую ввысь останец и в который раз подивился его неприступности и величию. Там, наверху, среди скал и камней, была его родина. Там, под самыми небесами, находился тот маленький, но бесконечно дорогой сердцу клочок земли, за который, не раздумывая, отдали жизни его соотечественники.

Грозные скалы нависали над пропастями, неприступные бастионы темными силуэтами выделялись на огромном полотне звёздного неба. Тишина повисла над миром. И осенние крупные звёзды вспыхивали далёкими светлячками. Как часто там, на Мангупе, лёжа летними ночами на крыше донжона, Микаэл наблюдал за звёздами! Казалось, они были совсем близко, светлые прохладные жемчужины, рассыпанные по бархатной скатерти ночи.

Мальчик глубоко вздохнул, опустил взгляд и двинулся вокруг останца. Он решил подниматься на плато в том месте, где не было сторожевых башен. У подножья Мангупа со стороны долины Святого Федора Микаэл остановился.

Он стал гладить Доро, потом разнял на шее собаки густую, длинную шерсть и за шелковый шнурок вытянул из этих лохматых зарослей золотой знак Феодоро. Он поцеловал знак и вновь спрятал его в густой шерсти пса.
– Ах ты, мой князь Мангупа! – мальчик ласково потрепал собаку по голове.

Потом он внимательно взглянул в собачьи глаза и сказал:
– Доро, ты дальше не пойдёшь. Спрячься в кустах и жди меня здесь.

Доро покорно остался ждать мальчика. А Микаэл стал быстро взбираться по крутому склону. Потом начались скалы, и он стал карабкаться на них, цепляясь за скальные выступы.

Ещё до рассвета он был уже на Мангупе. Здесь мальчику был известен каждый уголок, каждый закуток, и ему не стоило большого труда найти себе убежище. Весь день просидел Микаэл в укромном месте, а когда стемнело, по закоулкам, ведомым ему одному, он добрался до цитадели.

Незаметной тенью проскользнул мальчик к подземной тюрьме. Когда стражник отошёл в другую сторону, Микаэл спустился по лестнице вниз к казематам. Как он и предполагал, там в одном из казематов томился старый Ишхан.

Старик не удивился появлению Микаэла.
– Я знал, что ты придёшь. Я так рад, мальчик мой, что Бог ещё раз дал мне возможность повидать тебя. Будь счастливо, дитя, выросшее на моих руках.
– Я тебя освобожу, – прошептал Микаэл и стал расшатывать плоский камень под решеткой каземата.
– Этот камень вытаскивается, – продолжал мальчик, – и в отверстие можно легко пролезть даже взрослому, если он такой же худой, как ты. Это мы с мальчишками его расшатали, когда играли здесь.
– Зачем? – удивился Ишхан.
– А всё равно в этой тюрьме никого не держали уже много лет, а играть здесь было здорово! Так что сейчас ты выйдешь на свободу.
– Не стоит, не теряй времени, – тихо сказал Ишхан, – силы оставили меня, мне даже не подняться по этой лестнице. Я стар и слаб, дни мои сочтены, не сегодня-завтра Господь призовет меня к себе. А ты иди и спасай Гаспара.
– Как я могу тебя бросить?
– Не упрямься, Микаэл. Вспомни, о чём просил тебя князь Александр.

Микаэл всхлипнул и вытер выступившие слёзы.
– Хорошо. Где Гаспар?
– Его держат в донжоне, как раз в твоей комнате. Иди, Микаэл. Пусть пребудут с тобой все Святые Спасители.
– Прощай, Ишхан. Прощай, мой второй отец. Я никогда тебя не забуду, – голос Микаэла дрожал от слёз. Он протягивал Ишхану сквозь решетку руки.

Старик поцеловал эти детские руки, осенил мальчика крестным знамением и прошептал:
– Всё, иди, не рви мне душу.

С тяжелым сердцем Микаэл поднимался по казематной лестнице, он достиг уже последней ступени, как вдруг прямо перед ним вырос стражник. В свете полной луны Микаэл увидел, как округлились и вылезли из орбит глаза стражника и оноторопело стал пятиться назад. Из его рта доносились сдавленные звуки.
– Э-э, а-а, – силился сказать что-то стражник, но вместо этого раздавался только тихий хрип.

Микаэл понял, что осман до смерти напуган и не собирается его ловить. Тогда мальчик медленно пошел на стражника. В лунном сиянии Микаэл казался маленьким легким призраком в греческих одеждах. Охранник был уже на самом краю скалы, но продолжал пятиться. В какой-то момент он всплеснул руками и исчез в темной пучине пропасти.

Микаэл прокрался к донжону. Часовые мирно спали, в уверенности, что на этом неприступном плато можно чувствовать себя в полной безопасности.

По старому извилистому плющу мальчик добрался до окна своей комнаты и бесшумно спрыгнул вовнутрь. Гаспар спал на кровати Микаэла и тоненько посапывал во сне. Микаэл подошел к малышу и осторожно потряс его за плечо. Малыш сел в постели и спросонья уставился на Микаэла непонимающими глазами. Микаэл приложил палец к губам.
– Тс-с, Гаспар, тихо. Это я, твой брат Микаэл.
– Это ты, Микаэл? – наконец сообразил малыш.– Где ты был так долго? А ты больше не бросишь меня?
– Нет, не брошу. Сейчас ты оденешься, и мы бесшумно уйдем отсюда.
– А Ишхан?
– Ишхан сказал, что потом сам нас найдёт, – успокоил Гаспара Микаэл.
– А как мы уйдем?
– А помнишь ту тропу, по которой уходили с Христофором и Ишханом? По ней и уйдем.

Мальчишки стали спускаться по плющу. Они добрались почти до середины, когда внизу у донжона запылали факелы, и в их красноватом свете дети увидели солдат турецкого гарнизона во главе с комендантом крепости. Чуть поодаль маячила долговязая фигура синьора Якобо.

– Мы ждали тебя, князь, – с ехидцей в голосе произнес комендант, – давно ждали, а ты всё не шёл и не шёл. Ай-я-яй, нехорошо забывать своих родных. Этот старик так и издох бы, не повидавшись с тобой. И брата твоего успели бы обратить в ислам. Спускайся, князь, и брата веди за собой. Вас ждёт Истамбул и сам султан.

– Лезем вверх, на стену, – шепнул Гаспару Микаэл.

И мальчишки проворно поползли в обратном направлении. Скоро они достигли крыши донжона и с него перебрались на стену.
– Бежим! – скомандовал Микаэл.

Сообразив, что мальчишки и не думают спускаться, а наоборот, решили уйти по стене, комендант отправил за ними погоню.
– Далеко не уйдёте! – кричали ребятам османы.

Дети добежали по стене до края обрыва. Дальше бежать было некуда. Мальчики остановились. Они стояли в лунном свете, на самом краю обрыва маленькие, легкие, тонконогие, словно готовые в любую минуту раскинув руки взлететь в небо. Османы медленно приближались, боясь спугнуть детей.
– Иди к ним, – сказал Гаспару Микаэл, – это тебя спасёт. Худшее, что они могут тебе сделать – это обратить в мусульманство. Зато останешься жив.
– А ты?
– А я буду прыгать.
– Ты же разобъёшся.
– Ну и что.
– Я с тобой. Я хочу остаться христианином.   Однажды отец сказал кому-то из воинов, что нельзя менять свою веру, чего бы ни случилось. Я запомнил это. Не бросай меня, Микаэл.

И Гаспар протянул ладошку брату. Микаэл сжал тёплую маленькую ладонь, и острая тоска пронзила его сердце.

Он взял Гаспара на руки и шагнул вместе с ним в пустоту.


продолжение: http://proza.ru/2023/09/29/243