Пушкин Ратленд Отелло Ромео

Лучше Пушкина никто не сказал про Отелло.

«Отелло не ревнив, он доверчив».

И мне почудилась некая мистическая связь между этими поэтами, которая наверняка имеет и реалистическое объяснение.

Шекспир сделал героя пьесы мавром — понятно почему, истинный поэт всегда «мавр» среди обыкновенной публики.
А Пушкин, так уж случилось, был мавр и по крови, то есть в прямом и переносном смысле слова. И Пушкин не был ревнив. Он тоже был доверчив. И тоже был не такой, как все («Пойдите прочь, какое дело поэту мирному до вас»). И, как Ратленд, страдал от унизительного чувства ревности, и так же предсказал свою смерть. Только Пушкин провидел дуэль, а Ратленд в «Ромео и Джульетте» — роковой узел обстоятельств, завязанный еще в самом начале любви, приведший к ранней, в 35 лет, смерти. И хотя, казалось бы, судя по «Много шуму из ничего», в дни сватовства он безоблачно смотрел в будущее, «Ромео и Джульетта» свидетельствует, уже тогда дурное предчувствие, на уровне подсознания и — увы! — не беспочвенное, закралось ему в сердце.

 Когда он писал «Ромео», он был уже влюблен в тринадцатилетнюю девочку, дочь сэра Филипа Сидни и падчерицу Эссекса. (Точнее, ей еще не было четырнадцати — Джульетте было столько же.) Судя по пьесе, любовь была взаимна, но ведь это Ромео писал. Напомню, пьеса второй раз выходит в 1609 году, одновременно с сонетами и «Троилом и Крессидой». Обе пьесы о начале любви. А среди сонетов есть знаменитый 144, написанный точно до 1599 года,1 о двух ангелах — светлом и темном, предавших его. И сонет этот о начале любви, о предательстве любимой, как и «Троил и Крессида». Да, Ратленд был не ревнив, он был в юности слишком доверчив. Пушкин, не зная подробностей, прозорливо это почувствовал. И поэтическим талантом эти поэты равновелики. Правда, у Пушкина не было учителя Бэкона. Но он и сам был человек недюжинного ума, не только таланта. Да, видно, все же существует между поэтами всех веков и народов пока еще психологически не объясненная связь. А может, она непостижима, как непостижимо время или природа художественного дара? Не могу не сравнить Ратленда и с Блоком.

***
У А.С. Брэдли в книге «Шекспировская трагедия»:
: «...Шекспировская трагедия никогда, в отличие от псевдотрагедий, не вызывает уныния. Ни один читатель Шекспира, захлопнув книжку, не скажет, что человек — бедное, жалкое существо. Герой может быть мерзок, ужасен, но никогда — мелок. Жребий его может разорвать сердце или вызвать мистическое чувство, но никогда — презрительное. Самый закоренелый циник, читая его трагедии, перестает быть циником.
Некоторые, как Гамлет и Клеопатра, гениальны. Отелло, Лир, Макбет, Кориолан — грандиозные характеры; желание, страсть, воля — все в них вырастает в грозную силу
Ромео и Ричард Второй одержимы страстью; не будь одержимости, они были бы ненамного выше обычных людей. Это роковое свойство, но от него веет и величием; а если к нему присовокуплены еще гениальный ум, благородство или могучий характер, то широта и сила души не могут не захватить. И конфликт, в который герой втянут, приобретает такой размах, что не только рождает жалость и сострадание, но вызывает восторг и благоговейный ужас

Истопник унт мотиватор:
Литвинова М.  «Оправдание Шекспира»