Неожиданная встреча

В моём далёком детстве, в узбекском районном центре Янги-Курган, Наманганской области, куда мы переехали из Западной Сибири найдя нашу близкую родственницу, я, в 1961 году,  пережила и на всю жизнь запомнила одну душераздирающую сцену. Помню одного человека, ходившего на деревянном протезе - до колена его левой ноги. Был он родом из местных жителей. Выпивал порой этот седой мужчина и шёл по улице пьяненьким. Тогда маленькие дети обычно смеялись, дразня его: "рупь пять негде взять, надо заработать!"
А к нам в тот год приехал родной отец моего братишки Николай Сергеевич Кузнецов. Он был инвалидом ВОВ, уроженцем Сталинградской области и воевал там же. В боях он получил контузию и ранения, носил кожаный протез на правой кисти руки. Только так он мог писать ею. В тот памятный день он только что приехал к нам после многолетнего отсутствия, и, скитаясь по госпиталям, он был
вынужден в течение нескольких лет разыскивать нас. Это случилось с ним после выхода на перрон из вагона, где он ехал с  нами, и, будучи в состоянии глубокой амнезии, отстал от поезда дальнего следования на одной из железнодорожных станций в Казахстане. После этого прошло несколько лет без вестей от него. Мы уже думали, что его нету на белом свете и потеряли надежду найти его.
После встречи и небольшого застолья я повела его в магазин за папиросами "Казбек". Когда мы только вышли с покупками на крыльцо магазина, неожиданно раздался пронзительный крик: - "Коля!", и к нам на деревянной ноге устремился  мужчина на деревянном протезе. Как плакали два солдата, крепко обнявшись! Оказывается, они на Волге воевали вместе и потом лежали долго в одном из госпиталей. К сожалению, мы смогли прожить с моим отчимом Николаем Сергеевичем только один год! Он был слишком травмированным войной, страдал от психических атак и часто пил, сильно пугая при этом своего маленького сына. К тому же, моего отчима всё время тянуло на родину, где у него не было никакого жилья, да и мы с мамой всё время скитались по баракам. Умер он, очевиднее всего, где-то в Западной Сибири. Повзрослев, я предпринимала попытки установить место его могилы, но точных сведений найти  не смогла. Он был сероглазым и внешне довольно интересным  человеком, а так же - чистюлей, как и мой единоутробный братишка, его родной сын. По матери своей, волжской татарке по имени Мариам, он был наполовину татарином. Хоронили его мать на кладбище у Волги по мусульманскому обычаю -  без гроба. Отец у  Николая был русским.
До войны Николай Сергеевич Кузнецов работал помощником прокурора, тогда эту должность называли - товарищ прокурора. Но после войны он не дал посадить одного человека из ветеранов ВОВ, и за это сел в тюрьму сам по доносу на него от кого-то из сослуживцев. В результате, его лишили права работать юристом. Так что подлости людской хватало во все времена! По своим убеждениям он был из строя преданных идеям сталинистов. Зная законы, он писал письма в Москву и добился своего досрочного освобождения из тюрьмы. Но здоровье его в результате осколочных ранений и переживаний из-за судебной несправедливости  было окончательно подорвано. У него было много орденов, но наш малыш их как-то вынес на улицу, и какой-то взрослый негодяй у него их выманил. Остались только орденские планки. Я нашла на сайте "Подвиг народа" две из тех многочисленных наград, что не дошли до него: орден и медаль. А как он пел! Благодаря этому его великолепному пению, я знаю до сих пор много песен из репертуара военных лет. Мне сейчас порой бывает не всегда приятно сталкиваться с новым поколением земляков, в основном, из глуши кишлаков приезжающих мигрантов из-за их предвзятого отношения к русскоязычному населению, и так же неприятно видеть это с нашей стороны. Я, хоть и живу в Питере уже более половины века, но ещё вполне умею многие слова из узбекской речи сложить в предложения и различать диалекты. В учебную программу русских школ в советском Узбекистане входили часы изучения узбекского языка с третьего класса с двумя государственными экзаменами: в 8 классе и  при окончании изучения полного курса средней школы. Этим умением мне удаётся разрядить возникающее при общении с мигрантами напряжение. Увы, с обеих сторон только такие, недалёкие умом и в культуре люди, без знаний исторической правды, разжигают национальную нетерпимость,