Во мраке солнечного дня

   Тишину широкой площадки станции метро неожиданно нарушил металлический скрежет, с каждой секундой набиравший обороты. Несколько человек, стоявшие в ожидании на блестевшей мрамором платформе повернули головы в сторону, откуда раздавался гул, и как по команде подошли к краю платформы. Из железной арки показался вагон метрополитена. Когда он, наконец, остановился, двери его железного тела раздвинулись, выпуская из своего чрева группу пассажиров, а стоявшие на платформе, толкая друг друга, занимали места в освободившемся пространстве вагона, встретившего их тяжёлым запахом чужого присутствия.
   Станция наполнилась звоном каблучков лакированных туфелек симпатичных девчонок,  приглушённым тяжёлой мужской поступью; обрывками уносившихся вдаль разговоров; входящими сигналами SMS-сообщений, звонков; криками детей, и вновь набиравшим скорость тяжёлым вагоном, увозившим тех, кто занял в нём свои места.
   Спустя несколько минут всё стихло, и станция вновь вернула свой покой. Прибывшие разошлись, освободив платформу, кроме одного, который вышел из вагона и, оглядывая пассажиров, провожал их задумчивым взглядом, а когда все скрылись, он так и остался посреди платформы, словно кого-то ждал.
   Это был высокий худой мужчина пятидесяти лет, в сером плаще и шляпе; его узкое измождённое лицо было покрыто острой щетиной, а впалые щёки напоминали сохнувшее на земле яблоко; маленькие глаза под кустарником бровей, смотрели на окружавшее его с вниманием и затаённой в душе грустью; тонкий нос и такие же губы дополняли его невзрачную внешность. В правой руке незнакомец сжимал коричневый портфель, какие часто можно увидеть у преподавателей Йоркского университета – этих вечно ушедших в себя представителей среднего класса. У стоявшего на платформе был точно такой же вид, он словно говорил: «Не лезьте ко мне, я – учитель…»
   Постояв немного, и не заметив больше ничего интересного, он пошёл вдоль сиявшей чистотой платформе походкой никуда не спешившего человека.
   Дойдя до арки, где в её полумраке расположились ряды мягких кресел для пассажиров – своеобразный зал ожидания, он остановился. Возле стены в одном из кресел кто-то сидел. Приглядевшись, он заметил молодого мужчину; склонившись над державшей в руках книгой, тот сидел неподвижно, вчитываясь в текст, и ни на кого не обращая внимания. Казалось, для него не существовало ничего, кроме тех героев, с жизнью которых он знакомился, блуждая взглядом по мягким страницам, терпеливо, точно путник в пустыне, – шаг за шагом преодолевая песчаный бархан.
   Мужчина в плаще вошёл в арку, слившись с её полумраком, будто шагнул в другой мир – мир доселе неизведанной тайны. Подойдя к молодому человеку, он встал над ним, машинально заглядывая в текст, который видел рядом расплывавшихся перед глазами строчек.
   – Простите, не помешаю? – спросил он, отводя глаза от страниц, и переводя их на сидевшего в кресле.
   Молодой человек, будто ожидая вопроса, мгновенно оторвался от книги, поднял голову, и с коснувшейся его губ полуулыбкой, произнёс:
   – Нет… нисколько… садитесь, места хватит…
   Он говорил медленно, делая небольшие паузы между словами, будто пытался вспомнить то, что собирался сказать. Возможно, то была реакция от прочитанного – он как бы приходил в себя, возвращаясь в мир реальности.
   – Спасибо! Вы очень любезны! – поблагодарил мужчина в плаще, опускаясь через сиденье от своего собеседника так, что одно, между ними, оставалось свободным, словно он собирался положить на него свой портфель, но не сделал этого, предпочтя держать его на коленях.
   Наступила пауза. Молодой человек продолжил чтение, а севший рядом оглядел полумрак зала, обведя его круговым движением головы, и придерживая рукой шляпу. А после, его взгляд вновь вернулся к читавшему.
   – Извините, если снова отвлеку вас, – произнёс мужчина в плаще, – что за книгу вы читаете?
   Вместо ответа, молодой человек прикрыл книгу, предоставив на обозрение соседа цветную обложку.
   – Джеймс Хилтон «Потерянный горизонт», – сумев разглядеть крупный шифр, прочитал пожилой человек. – О чём это?
   – О группе людей попавших… – начал владелец книги, но был прерван.
   – А, впрочем, не рассказывайте – хочу прочитать сам! – ответил мужчина, с выражением крайней озабоченности на лице, будто, и правда собирался прочитать этот роман.
   Ничего больше не говоря, читавший вернулся к своей книге. Чтобы не мешать молодому человеку блуждать по миру фантазии выдуманной истории, мужчина в плаще не задавал больше вопросов, окунувшись в свои собственные мысли. Тишина обрела свой покой, был лишь слышен шорох переворачиваемых страниц и дыхание двоих сидевших в своих креслах. Где-то в отдалении слышались ещё какие-то звуки, принадлежавшие миру этого места, в котором оказались эти двое.
   – Если вы хотите поговорить, я не против, – сказал молодой человек, снова оторвав глаза от книги.
   – Вы очень любезны, мой друг! – ответил пожилой господин, улыбнувшись. – Но, нет, не беспокойтесь. Читайте, и не обращайте на меня внимание… будто меня нет… а я, просто посижу, в тишине…
   – Трудно не обращать внимание на человека, который находится рядом, – ответил молодой человек, заложив правую ладонь под страницы книги, а левую положив на цветную обложку.
   – Вы так думаете?
   – Да, я так считаю! Особенно, если этот человек – незнакомый!
   – Поясните!
   Молодой человек призадумался, потом сказал:
   – Если бы здесь находился человек, которого я знаю, другое дело – мы бы поговорили, и как бы… всё сказав… замолчали… А вы… вы так неожиданно подсели, и у меня сложилось впечатление, что вы хотите что-то сказать… ну, не знаю – выговориться, что ли…
   – А вы наблюдательны! – заметил пожилой господин, и продолжил: – Не часто встретишь того, кто был бы внимателен к человеку, которого совсем не знаешь… К своим мы часто бываем равнодушны, а уж если это чужой, случайно встреченный на улице прохожий… Кто он? Что у тебя общего с ним? Ты его не знаешь! А потому, его проблемы, если они у него есть, для тебя, словно листья под ногами – они просто лежат на мостовой, и тебе не мешают… Ты наступаешь на них не задумываясь – а вдруг, они так же способны чувствовать боль… Я много говорю? Возможно, вы не этого ожидали от меня!
   – Да, нет, что вы, я… – не найдя больше слов, молодой человек прервал себя.
   – Признайтесь – вы ожидали от меня какой-нибудь захватывающей истории, наподобие той, которую сейчас читаете. Уверен, она намного интереснее моей пустой болтовни. Нет, ничего захватывающего я вам не поведаю, кроме своих старческих размышлений… Кстати, как ваше имя?
   – Мартин Джеффрис, – представился молодой человек.
   – Очень приятно, Мартин! – сделав лёгкий кивок, ответил собеседник. – Моё имя – Грегори Старк. Вы из Нью-Йорка?
   – Да, я живу…
   – Нет, нет, давайте обойдёмся без координат, – быстро произнёс Грегори Старк, приподняв руку. – Останемся друг для друга просто случайно встретившимися на этой станции незнакомцами. Немного побеседуем – скрасим своё одиночество, и разойдёмся. Каждый в своё одиночество. А то я, чего доброго привяжусь к вам… А мне бы не хотелось вторгаться в вашу жизнь…
   – Вы одиноки?
   – Как и все мы! – ответил Старк, глядя куда-то в сторону грустным, задумчивым взглядом. – Как и все мы! И вы, и – я, и, даже те, кто сейчас вместе – они так же одиноки. Они встречаются на мгновение, чтобы прожить отведённый им кусочек времени, и расстаться… возвращая своё одиночество! Это и смерть близкого человека, друга, знакомого… Это и союз двух представителей противоположного пола – мужчины и женщины – если вам так более понятно… Да-да, не смейтесь! Мы встречаемся на одно мгновение…
   – А как же семейные пары? – спросил Мартин, словно не соглашаясь со словами своего пожилого собеседника. – Проживают же другие до самой старости вместе – всю жизнь, рука об руку!
   – Вы так считаете?
   Ответом был кивок, которым молодой человек наградил собеседника, подтверждая свои слова.
   – Вы ошибаетесь, молодой человек! Они просто привыкают друг к другу! – ответил Старк, с непоколебимой уверенностью в голосе, как бы давая понять, что его слова не терпят возражения. – Потому что, при расставании, они утеряют свою частичку, которая за эти годы стала частью их самих. Они живут и действуют по старой привычке! По привычке – разговаривают, принимают пищу, ходят по магазинам, при этом могут даже держаться за руки. Они посещают церковь, навещают родственников, или своих взрослых детей, и внуков… Да мало ли чего они могут делать вместе… Но при всём при этом, они одиноки… У них уже не осталось того юношеского задора, который даётся в молодости, и благодаря которому ты чувствуешь жизнь, ощущаешь её всеми порами своего тела – тебе доступно всё, и нет ничего, что могло бы остановить тебя! Но и это временно! Как всё, что мы имеем в жизни… Потом ты стареешь, и приобретаешь себе надёжного друга по имени Одиночество! С ним ты коротаешь свои оставшиеся годы – под его пристальным надзором! Дети вырастают и покидают нас, создавая свои собственные семьи. И, чтобы отдать дань должного, иногда навещают, глядя с сочувствием в наши уставшие старческие лица. Иногда с ужасом представляя, что и сами станут такими. И их, сейчас пока ещё маленькие дети, потом, когда вырастут, станут смотреть на них так же…
   – Есть люди, которые принимают старость, не утрачивая юношеского задора, – произнёс Мартин, чтобы «смягчить» впечатление от только что услышанного.
   – Есть! И я, признаться, завидую им! – согласился Грегори Старк с грустью в голосе. – Я бы хотел так же, но у меня не получается… У вас есть подружка?
   Молодой человек резко вскинул голову на своего собеседника, поразившись, как легко он переменил тему разговора.
   – Нет, – ответил он с улыбкой.
   – Вы, должно быть женаты? – догадался Старк.
   – Не поверите, но я – одинок, – сказал Мартин Джеффрис, рассмеявшись; он уже забыл про свою книгу, которую по-прежнему держал заложенной правой рукой. Сейчас всё его внимание было направлено на этого нелепого человека, слова которого не раздражали его, наоборот, он чувствовал какое-то удовлетворение от разговора, пусть даже тема не совсем понятна ему. Сам этот человек нёс в себе какой-то заряд, от которого молодой человек чувствовал себя спокойно и легко.
   – Вы смеётесь, от того, что ещё молоды, и знаете, что у вас всё ещё впереди!
   – Мне тридцать три! – ответил Мартин, сидя к собеседнику в пол оборота.
   – О, вы дожили до возраста Христа. В эти годы, Он принял смерть на кресте, взяв с собой все наши грехи. Но вы не Бог, вы обычный человек, со своими желаниями и амбициями. Вы расстались?
   – С кем? – не понял Мартин, вновь удивившись тому, как легко его собеседник перескакивает с темы на тему.
   – С вашей подружкой. Ведь у вас же была подружка! – пояснил Грегори Старк, вглядываясь в молодого человека – было заметно, что эта тема его крайне заинтересовала, и он хочет получить ответ на заданный вопрос.
   – Да, но уже давно – три года назад.
   – Что вы чувствовали, когда расстались с ней? Извините моё любопытство, возможно, я вскрываю вашу старую рану, но мне надо это знать!
   Слово «надо», поразило Мартина сильнее, чем «скачки» собеседника с темы на тему. Он словно интервьюировал молодого человека, задавая обычные, ничего не значившие вопросы, но делал это не будничным, «дежурным» голосом, а с необходимой долей внимания и серьёзности к задаваемым вопросам.
   – Не знаю даже, как и ответить, – произнёс Мартин, призадумавшись.
   – Я помогу вам! Вы чувствовали – пустоту!
   – Да, что-то вроде этого, – согласился молодой человек, поразившись проницательностью Старка.
   А может такое испытывают всё – подумал он, и вновь обратился в слух.
   – Вы чувствовали не просто пустоту, – продолжал Старк, – вы чувствовали боль… боль внутри себя… которая поражает сильнее наружной… Такую боль испытывают при потере близкого человека – она душит вас, убивает… всё, чем вы жили до этого, становится безразличным… И у вас только одно желание – умереть… Вы не можете жить с этим… Не удивляйтесь – я сам пережил
т а к у ю  потерю.
   – Вы тоже любили? Хотя, что я говорю – мы все когда-то любили.
   – Нет, молодой человек – чаще, мы влюбляемся! Влюбляться, и любить – это разные понятия. Любить, дано не каждому! Я вижу, вы не понимаете меня…
   – Нет, почему же, я понимаю! – поспешил успокоить Мартин собеседника, не на шутку растревожившегося.
   Говоря эти слова, Грегори Старк выглядел так, словно постарел на двадцать лет.
   – Нет ничего прекраснее любви! – продолжал он, после небольшой паузы. – Если бы её не было на земле, человек создал бы  е ё  сам. По кусочкам, по крупицам, деталь за деталью, человек выстроил бы это огромных размеров «здание». Именно благодаря  е й  мы и живём. Только Любовь может дать нам силы жить! Только  о н а  способна править и повелевать! О н а  сильнее всего на этой планете. Ради  н е ё  живут и умирают! Е й  посвящают стихи и прозу! Во имя  е ё  рождаются все великие идеи и начинания. Всё, что живёт в этом мире, живёт благодаря  е й!.. Я кажусь вам сумасшедшим? Вы так смотрите на меня, словно думаете, что я сошёл с ума…
   – Да нет, что вы, – заверил Мартин, – у меня и в мыслях этого нет!
   – Вы очень добры и тактичны! – произнёс Грегори Старк, одаривая собеседника доброй улыбкой. – А такие люди всегда страдают в жизни – на их долю постоянно выпадают несчастья и беды. Удача редко сопутствует им. Они не способны поймать её. Для этого необходимо быть корыстным, и идти к своей цели не гнушаясь никакими средствами. Если необходимо лгать – значит лгать! Совершить преступление – что ж, другого выбора нет! Необходимо убить – значит…
   – Вы это серьёзно? – спросил молодой человек, вновь поражаясь, на этот раз тому, с какой лёгкостью пожилой человек говорит о таких вещах.
   – Увы, мой друг, увы! – произнёс Старк с тяжёлым вздохом, и замолчал, будто бы на этом закончив свой короткий, но убедительный монолог.
   Мартин так же, больше не произнёс ни слова, точно ожидая продолжения словоизлияний пожилого «философа». Но тот упорно молчал. Сказал ли он всё? Или решил сделать паузу, чтобы немного передохнуть, а после, снова начать высказывать всё, что копилось в нём долгие годы, и, вот, наконец, он нашёл того, кто готов был терпеливо слушать, не перебивая, лишь изредка отвечая на задаваемые вопросы – две-три фразы, и снова слушать… Как это нелегко – слушать, не вставляя ничего своего. Вслушиваться в боль души другого человека, и воспринимать её как свою – воистину, это великое искусство, называемое – мудростью. А как интересно он говорил о любви… Неужели это правда? А может, этого нет? Это всего-навсего иллюзия, придуманная вот такими романтиками, чтобы под средством этого, излечить свою израненную в борьбе с жизнью душу… Мартин Джеффрис не знал этого, но, верил, что это так!
   Неожиданно для молодого человека, Грегори Старк, глядя перед собой, продекламировал:

                Коридором пустым
                Ты прошла, точно призрак из рыцарских книг,
                И пока детский страх в душу мне не проник,
                По ступенькам взбежала крутым.

                Ты выходишь на свет,
                Воплощаясь в обыденный облик земной, –
                Тихим взором, без слов, говоришь ты со мной,
                И, не веря, молчу я в ответ.

   – Какие интересные стихи! Ваши? – спросил Мартин, пребывая под впечатлением от только что услышанного.
   – Это Томаса Гарди! – ответил Старк, и быстро добавил: – Излить свою душу, свою боль в поэзии, для этого необходимо иметь чуткое сердце – доброе и не зачерствевшее от всего того, что нас порой окружает. Надо тонко чувствовать и понимать! Хотя, признаться, я тоже сочинял в молодые годы, когда горел от любви!
   – А сейчас? – спросил Мартин, надеясь, что его собеседник прочитает что-нибудь своё – так же восторженно и с надрывом, как и надлежит передавать истинную поэзию, особенно, когда она воспевает любовь.
   – Нет, молодой человек, я давно уже забросил эти шалости, – всё с той же грустью в голосе, ответил Грегори Старк. – Моё сердце давно уже не кипит любовной негой… Я утратил это чувство, потерял его назначение… Годы, прожитые среди тупости и лицемерия, уничтожили во мне это чувство… Оно посещает лишь юность – безмятежную, романтичную и живую! Любите молодой человек, пока молоды, и, пока ещё верите жизни! Да-да – любите! Не влюбляйтесь, а именно –
л ю б и т е! Хотя, по правде – это сложно… Ну, да я снова повторяюсь.
   – Нет, почему же, вы очень интересно говорите! – произнёс Мартин Джеффрис с восторгом подростка.
   – Вы льстите мне, мой молодой друг! – улыбнулся Старк. – А, впрочем, если вы ещё желаете получить от меня ложку дёгтя подслащённого сладким сиропом романтики, то, вот, послушайте… Вы, вероятно не читали пьесу советского драматурга Евгения Шварца «Медведь». Она шла у нас, но довольно давно. Так вот, мне запомнился такой диалог между главными героями – Волшебником и юношей-медведем. Волшебник говорит юноше: «Ты не любил эту девушку! Не любил! Иначе волшебная сила безрассудства охватила бы тебя! Кто смеет рассуждать или предсказывать, когда высокие чувства овладевают человеком? Нищие, безоружные люди сбрасывают королей с престола из любви к ближнему! Из любви к Родине солдаты попирают смерть ногами, и та бежит без оглядки! Мудрецы поднимаются на небо и ныряют в самый ад – из любви к истине! Землю перестраивают из любви к прекрасному! А ты, что ты сделал из любви к девушке?..»
   Старк снова замолчал – давая молодому собеседнику возможность проникнуть вглубь им сказанного. Что Мартин Джеффрис и сделал. Через минуту он сказал:
   – Нет, такого, признаться, я не видел!
   – Да, когда-то в Советском Союзе были замечательные драматурги! – ответил Старк, продолжая смотреть вдаль. – Не в пример нашим, современным! Мы – зажравшиеся капиталисты, вскормлённые наскоро произведёнными шмотками, некачественной техникой, отравленные несущим зло хрустящим евро!
   И снова Грегори Старк прервав себя на полуслове, замолчал. Это словно входило в одну из его привычек, которые он скопил в течение жизни. Мартин, за то короткое время, что провёл в его обществе, заметил эти его «скачки» и внезапные паузы, но виду не подавал, терпеливо ожидая новой темы.
   Обернувшись к нему, Старк вдруг спросил:
   – Я ещё не наскучил вам своей болтовнёй?
   – Да нет же, как видите, я с интересом слушаю вас! – успокоил молодой человек.
   – Или из вежливости делает вид, что вам интересно – пускай старик потешится, наверняка живёт один, а потому и поговорить не с кем… Но знаете, я люблю одиночество… Скажу больше – я доволен своим одиночеством! Даже, несмотря на то, что только что жаловался вам на него. А как вы думаете, что я здесь делаю?..
   – Наверное встречаете кого-то, – попытался угадать Мартин Джеффрис.
   – Ошибаетесь! – с улыбкой произнёс Старк. – Я прихожу сюда, чтобы побыть одному в тишине этой станции. Когда приходит вагон, забирает пассажиров, и платформа снова пустеет, вновь возвращая свою тишину, вот тогда, я и спускаюсь сюда, в этот полумрак, чтобы на короткое, до следующего прибытия вагона, время, провести наедине с собой. Там, наверху – ясный солнечный день, а здесь – мрак и тишина. То, что происходит снаружи, всё это для тех, кто ещё может и должен пользоваться «услугами» внешнего мира. А вот эта замкнутая тишина для тех, кто оторвался от жизни общества – сам ли, по собственному желанию, или был вынужден… Я – один из них! Знаете, здесь хорошо думается… В этой тишине и покое…
   – И о чём вы думаете? – Мартин не из праздного любопытства задал этот вопрос, ему на самом деле было интересно, о чём думает этот человек, когда остаётся наедине с собой.
   Он ответил не сразу, а когда ответил, говорил долго и медленно, будто взвешивая на весах сознания каждое произнесённое им слово.
   – Я думаю о прожитой жизни – о том, чего было и чего уже не вернёшь… Всё, что ты пережил – у кого-то это ещё будет, с кем-то это ещё случиться… Но уже не с тобой… Ты прожил отведённое тебе время. Если жил своей собственной жизнью, ни на кого и ни на что не оглядываясь, независимо от чьих бы то ни было желаний или амбиций – тогда, ты вспоминаешь прожитое с теплотой – ты прожил так, как и должно прожить человеку – беря от жизни всё, что она может и должна тебе дать – ты был счастлив и верен своему, тобой выбранному пути!.. А если ты жил «вполоборота», зависимый от чужих эгоистичных требований, законов, налагаемых теми, кто сами их не придерживаются. В силу своей неуверенности и слабости, ты строил жизнь по чужой указке, отдавая всё своё «лучшее» время и силы для достижения чужих высот, и, в итоге оставив  с в о ё  на обочине грязного шоссе – тогда, ты вспоминаешь свою прошедшую жизнь с болью и тревогой; тебе хочется начать всё сначала и исправить ошибки… Но, это, увы, невозможно. Теперь, ты до конца своей жизни вынужден корить себя за слабость и трусость, которые ты вложил в фундамент своей жизни… Но ты продолжаешь тешить себя иллюзией… И дело здесь даже не  в «позоре за подленькое прошлое», как сказал Островский… Нет… Здесь другое… Ах, боже мой, вы ещё так молоды, и, вам этого сейчас не понять…
   Так, вновь монолог «ушедшего в себя» пожилого романтика-философа» был прерван, им же самим. В предвкушении «следующей главы» Мартин Джеффрис молчал, чтобы не мешать своему собеседнику собраться с мыслями.
   Как всегда, тот не торопился. Их спокойное уединение в полутьме станции внезапно нарушил глухой стук. Он ворвался так неожиданно, что двое разом, как по команде повернулись, и обратили взгляд туда, откуда раздавался этот звук.
   Это был стук каблучков – по платформе одинокой в этот час станции шла девушка. Двое не видели откуда она появилась – видимо вошла из главных дверей, с улицы. Они заметили её только сейчас, когда, держа обе руки в карманах длинного плаща, она шла, отстукивая мерную мелодию, которую рождали каблучки её чёрных сапожек. Следившему за ней взглядом Мартину, она показалась доброй феей, спустившейся в тишину метро, чтобы опоить его своей прелестью и красотой. Одно только её присутствие заставило его поверить в то, во что он верить не мог в силу своего нерешительного характера. А вот сейчас… Его случайный собеседник, возможно, чувствовал то же самое… Оба молчали, провожая девушку взглядом. Она была невысокого роста, стройная, водопадом струившихся вдоль прямой спины белоснежных волос. Её внимательные глаза притягивали к себе, а губы, подведённые тонким слоем помады – призывали к поцелую. Словно не заметив их, скрытых за аркой, девушка прошла вдоль платформы и скрылась, где-то там, куда двоим не было пути…
   – Красивая девушка? – минуту спустя, спросил Грегори Старк, продолжая смотреть на платформу.
   – Да, симпатичная! – ответил молодой человек, повернув голову в ту же сторону.
   – Почему же вы не остановили её? – спросил Старк, обычным, будничным голосом.
   – Как? Зачем? – не скрывая недоумения, произнёс Мартин.
   – Вы же говорите – она симпатичная. Значит, она понравилась вам! – не отставал пожилой человек, снова поворачивая голову в сторону собеседника.
   – Да… сказал… но…
   – Что «но»? – спросил Старк, с осуждением в голосе, словно молодой человек, и правда должен был остановить незнакомку.
   Мартин замялся, не зная, что ответить на этот так неожиданно прозвучавший для него вопрос.
   – Так что же вас остановило? – не отступал Грегори Старк, глядя на Мартина с нескрываемым недоумением, которое ясно читалось в его глазах.
   – Да как же так? Вот так сразу… – как школьник у доски, промямлил Мартин Джеффрис.
   – А вам что, нужна поддержка Алекса Лесли? – с насмешкой в голосе, проговорил Старк.
   – Как?
   – Так! Вот так, мы и теряем в жизни то, что могли бы иметь, не будь такими скованными и неуверенными в своих возможностях! – проговорил Старк, тоном квалифицированного психолога – выпускника Гарвардского университета. – Я не говорю про эту девушку. Вы так же могли пропустить мимо себя любое другое, что иногда дарит фортуна попавшему в её поле зрения…
   – А с чего вы взяли, что я хочу с ней познакомиться? – спросил Мартин, не скрывая своего раздражения. – Может у меня уже есть девушка.
   – У вас её нет! – с уверенностью ответил Старк. – А с этой девушкой, вы должны были заговорить просто потому, что  э т о  «велит» нам Природа. Природа навеки связала нас друг с другом, молодой человек! И попрошу вас – не спорьте!
   – Может и связала… но нельзя же так сразу…
   – Именно «так сразу» и надо! При этом, не боясь тех глупых возражений, что посылает нам мозг, заставляя сомневаться. Как сказал Дэвид Айк: «Самая большая тюрьма, в которой живут люди – это страх перед чужим мнением». Признайтесь – вы этого испугались!
   Он не ответил, продолжая сидеть как обиженный ребёнок, которого отругали взрослые за какой-то, незначительный по его мнению проступок.
   – Молчите – значит, я прав!
   – Да, вы правы, я испугался… и что? – прокричал молодой человек, нисколько не сдерживая своих эмоций, в силу того, что пожилой «прорицатель» «раскусил» его.
   Хлопнув Мартина ладонью по колену, Старк с улыбкой произнёс:
   – Спасибо за честность!
   После этого, оба рассмеялись…
   – Простите мне мою несдержанность, молодой человек! – отсмеявшись, произнёс Грегори Старк.
   – Ничего страшного, мистер Старк, я не сержусь на вас! – успокоил Мартин. – Я понимаю…
   – Понимаете? – вскинув голову, переспросил Старк. – Сомневаюсь…
   – И тем не менее… – начал Мартин, но внезапно прервал себя – он заметил, что это у него уже вошло в привычку – разговаривать с этим человеком не завершая фразы.
   – Я позволил себе эту вольность, уважаемый Мартин, потому что… – Старк так же не закончил фразы, делая это как скупой, решивший подать нищему несколько монет, но, вспомнив о своей скупости, оставил их себе. Точно так же и Грегори Старк, собравшийся поделиться своим сокровенным, что держал в памяти, решил всё же оставить это при себе. К тому же, он сомневался, что человек, у которого всё ещё впереди, способен проникнуть в то, что недоступно молодости.
   – Почему вы хотели, чтобы я остановил ту девушку? – спросил Мартин после небольшой паузы, вновь вторгшейся в их диалог.
   Глянув на молодого человека с грустной улыбкой, Старк ответил:
   – Потому что вы сами хотели этого…
   – С чего вы это взяли? – резко повернув голову в сторону собеседника, спросил Мартин.
   Их взгляды встретились, словно два хищника перед решающей схваткой.
   – Вы молоды и боитесь признаться себе! Но настанет время, когда ваши страхи отойдут, и вы станете корить себя за то, что идя на поводу у своих страхов, вы не сделали в жизни чего-то, что было для вас необходимым… Я не говорю об этой девушке, или какой другой… Я имею в виду то, на чём мы строим свою жизнь… Тот фундамент, на котором строятся наше счастье и благополучие.
   – Она возможно замужем, или у неё есть друг! – не унимался Мартин Джеффрис, словно пытался оправдаться.
   – Вот об этом я и говорю! – согнув руку в локте и тряхнув указательным пальцем, ответил Старк. – Вы могли бы сами узнать это, не теряясь в догадках типа: «а если», «а вдруг». Но вы не сделали этого, предпочтя отступить. Так же, вы отступите и при решении другого, более серьёзного вопроса, нежели мимолётное знакомство. Всё дело в нашем «умном уме», который рисует нам мнимые страхи и глупые предположения, отделяя нас от реализации наших желаний. Так мы и живём – охваченные страхом. И только когда стареем, понимаем – всё что нас мучило в молодости, было детской забавой, в сравнении с тем, что нас ждёт впереди…
   – А что нас ждёт впереди? – спросил Мартин тоном ребёнка, разговаривающего с отцом.
   – Смерть! – не колеблясь, ответил Старк. – Вот тогда, многие из нас, оглядываясь на прожитую жизнь, начинают понимать, как ошибались, веря своим мнимым страхам, и не достигли того, чего могли бы, если бы шли к своей цели, вооружившись смелостью и безумной идеей, той, во имя которой доблестный Алонсо Кихано вступал в поединок со своими призраками. Ибо жизнь даётся только один раз, и на короткий срок! А потому – надо жить, несмотря ни на что! Нет времени репетировать… Эту пьесу нам позволено отыграть лишь раз… Пройдёт ли она с аншлагом, это зависит только от нас… А впрочем…
   – Что впрочем?
   Вместо ответа Грегори Старк вдруг продекламировал:

                Во мрак из солнечного дня
                Она спустилась нежной феей
                Туда где находился я
                От красоты её немея

   – Красивые стихи! – ответил Мартин, поразившись тому, как ловко этот старый человек опередил его – он сам сейчас пытался сочинить что-то подобное, но никак не мог найти нужных фраз.
   – Если они вам понравились, я дарю их вам! – ответил Старк. – А вы, в свою очередь, подарите их ей!
   – Хорошо! – произнёс Мартин Джеффрис, принимая слова пожилого человека как шутку, свойственную натурам романтичным, не утратившим своего юношеского рвения в таких «делах».
   – А теперь, загадайте желание – любое, какое придёт вам в голову!
   – Это обязательно? – спросил молодой человек, смутившись.
   – Это необходимо! – ответил его собеседник, так, словно от его предложения зависела дальнейшая жизнь Мартина.
   Тот задумался, что бы такое загадать, чтобы «угодить» старичку.
   Пока он думал, Старк не мешал ему.
   – Загадали? – наконец спросил он.
   – Да! – смутился Мартин, радуясь тому, что его случайный знакомый не умеет читать мысли.
   – Значит, вы хотите, чтобы она вернулась! – произнёс Старк, приподняв брови, и улыбаясь.
   – Как вы узн… С его вы взяли? – всполошился Мартин, словно его поймали на чём-то для него постыдном.
   – Оставим эту тему! – предложил Грегори Старк, снова приподняв руку. – Для того вы здесь и находитесь! Только не уверяйте меня, что спустились в метро просто почитать. Есть много других уединённых мест. Например – читальный зал в библиотеке. Тише… не надо, я знаю что говорю! А теперь, прощайте, молодой человек! Будьте счастливы!
   – Вы думаете, она вернётся? – он не хотел говорить того, что только что сказал. Эти слова вырвались сами, и он не сумел остановить их.
   – Мы всегда возвращаемся туда, где нас ждут!
   В довершение своего монолога, Грегори Старк, придерживая левой рукой портфель, что лежал у него на коленях, повернулся в сторону Мартина, и протянул ему правую руку, скрепляя крепким рукопожатием их короткую встречу. Мартин охотно подал ему свою, чуть влажную от волнения, в котором пребывал, будучи под впечатлением ото всего, что услышал от этого человека, сейчас смотревшего на него добрым отеческим взглядом и улыбкой, растянувшей его тонкие губы. Он как бы поддерживал молодого человека, направляя его на путь, который тот избрал для себя, но будучи по натуре своей человеком нерешительным, сомневается – правильно ли он поступает.
   Вот и всё, на этом и закончилась встреча двух, разных по характеру и взглядам на окружающую действительность, людей. Сейчас они пожмут друг другу руки, и пожилой господин покинет своего молодого собеседника, разделившего с ним одиночество, а тот, оставаясь на своём месте, забыв о книге, будет мысленно тасовать то, что услышал…
   Ослабив рукопожатие, и освободив ладонь, Старк встал, и медленно двинулся… А, впрочем, нет, вон, кажется возвращается девушка… Останемся ещё ненадолго, и посмотрим, что произойдёт дальше…
   – Слышите, она возвращается! – сказал Грегори Старк, стоявший возле кресел.
   Задрав голову, он обратился в слух.
   – Я слышу её шаги! – снова сказал он, обратив взгляд в сторону платформы.
   Молодой человек прислушался, и его слуха, так же коснулся стук каблучков, отзывавшийся глухим эхо в тиши станции. Девушка снова шла по платформе, только уже в обратную сторону – возвращаясь туда, откуда она пришла, на мгновение нарушив уединение двоих.
   Когда она приблизилась находясь сбоку от арки, где в одном из кресел по-прежнему сидел Мартин, а Старк стоял, вслушиваясь в даль станции, последний вспомнил тот день из своей молодости, о котором умолчал в разговоре с молодым человеком. И вот сейчас, сознание открыло перед ним скрипучие двери памяти, впуская в свой мрак из которого он «извлёк» то, что так бережно хранил долгие годы.
   – Девушка, задержитесь! – крикнул он, и его голос разнёсся по всей станции, как если бы он говорил в микрофон.
   – Да? – вздрогнув произнесла незнакомка, и обернулась, посмотрев в ту сторону, откуда её окликнули.
   – Подойдите, пожалуйста! – прокричали «в микрофон».
   Она улыбнулась, повернулась на каблучках, и сделав несколько шагов в сторону арки, вошла в неё, увидев поднявшегося с кресла молодого человека с немного смущённым выражением лица – он словно пытался извиниться за то, что ей пришлось задержаться.
   – Садитесь, и отдохните в тиши этого места! – услышала она это неожиданное предложение, на которое не смогла ответить отказом.
   – Вы знаете, я действительно немного устала, гуляя по этой станции! – призналась она, садясь в пустующее кресло рядом с Мартином, то самое, которое не занял Старк, будто бы специально оставив его для неё.
   Когда она села, Мартин вдруг вспомнил о Старке, которого больше не видел, решив, что он тоже сел на своё место, по левую руку от девушки.
   – Меня зовут Мартин, – представился молодой человек.
   – Дженнифер, – назвала своё имя незнакомка, и быстро добавила: – Вообще, друзья зовут меня Джен – так короче, и больше мне нравится!
   – Тогда и я буду звать вас так же! – сказал Мартин с лёгкостью в голосе, словно уже давно знал эту незнакомку, ловя себя на мысли – как легко и просто он чувствует себя в её присутствии. Она, казалось, чувствовала то же самое.
   – Мне будет очень приятно! – снова улыбнулась девушка.
   – А этого господина зовут мистер Грегори, – сказал Мартин, подавшись вперёд, чтобы представить пожилого человека.
   – Господина? Кого вы имеете в виду? – округлив глазки и оглядываясь, спросила девушка.
   Мартин в недоумении уставился на пустое кресло, в котором только что сидел его собеседник. «Ушёл?» – пронеслось у него в голове.
   – Человек… который… окликнул вас… – с волнением в голосе, произнёс Мартин.
   – А разве это не вы меня окликнули? – рассмеялась девушка. – А-а-а, вы так шутите! Приятно, когда у человека есть чувство юмора!
   Не слушая девушку, Мартин обвёл глазами простор станции, надеясь увидеть своего удаляющегося собеседника. Но того нигде не было.
   «Неужели мне это привиделось? – подумал он. – Но с кем-то же я разговаривал… Кто-то сидел со мной, до того, как появилась девушка… Не сошёл же я с ума…»
   Он вдруг вспомнил стихотворение, которое продекламировал таинственный незнакомец, поразившись тому, что услышав его всего один раз, так быстро запомнил, словно сочинил его сам. Он повторял и повторял его – да, слова были те же самые.
   – Вы наверное слишком долго читали эту вашу книгу, и теперь грезите её героями. Потому вам и мерещатся посторонние люди! – догадалась Дженнифер, возвращая его в реальность. – Интересная?
   Мартин только сейчас заметил, что продолжает держать в руках книгу. Но сейчас в его руках была не та книга, что он читал, когда к нему подсел пожилой господин. Глянув на обложку, он с нескрываемым удивлением прочитал: Эндрю Джайлс «Где заблудилась любовь».
   – Интересное название, никогда её не читала! – произнесла девушка, так же глядя на обложку. – О чём она? О любви?
   Молодой человек не знал, что ответить – эту книгу он видел впервые. Девушка помогла ему, сказав:
   – Не рассказывайте, хочу сама прочитать!
   – Возьми! – сказал Мартин, протягивая книгу, и не замечая, как перешёл с ней на «ты».
   Она снова улыбнулась.
   – Ты кого-то искала?
   – Тебя! – ответила Дженнифер, принимая из его рук книгу. – А ты кого ждёшь?
   – Тебя! – признался молодой человек, больше уже не думая о Грегори Старке, словно его и не было. А, впрочем, может его, и действительно не было.
   – Наверху так тепло и солнечно! – проговорила девушка. – Идём туда!
   Не говоря ни слова, молодой человек встал, и протянул девушке руку. Так же поднимаясь с кресла, она вложила свою маленькую ручку в его широкую ладонь.
   Держась за руки, двое вышли на платформу, и пошли к выходу. Когда они уже находились в шаге от дверей, молодой человек вдруг обернулся, словно его окликнули. В самом конце станции стоял его недавний собеседник. Мартин не удивился видению, он только улыбнулся пожилому господину, и когда тот ответил такой же улыбкой, Мартин Джеффрис, продолжая держать девушку за руку, вышел с ней из мрака метро в летний солнечный день.