Квартира номер 13

     Площадка детского садика N1 000 в Красных домах имела замечательную песочницу с деревянным зонтиком в виде гриба. Прямо под крышей этого зонтика по кругу шли горизонтальные палки, которые держали крышу. И если подпрыгнуть, схватиться за палку руками, просунуть ноги между рук, перекинуть ноги через эту палку и повиснуть на согнутых в коленках ногах вниз головой, то… то увидишь перевернутый мир! Маша могла так висеть очень долго. Маша это я! Вот я висю (извините, у меня буква Ш не получается еще, вы некоторые буквы С сами читайте как Ш) и вижу далеко внизу на ветках висят две вороны и громко ругаются. Над ними моя подруга Катя катится вверх по горке, а еще выше воспитательница отряхивает упавшего в лужу Пашу и говорит, что он «вымазался как поросенок». А если так провисеть достаточно долго, то можно увидеть самый любимый момент детсадовского дня: по дорожке вверх тормашками идет папа! Сумка-сетка с треугольничками молока и бутылкой кефира в его руке торчит вверх и раскачивается, как мамин метроном на пианино. Кудрявые волосы на голове папы висят вниз, как и полагается, если ты идешь ногами вверх, но и ногами вниз он ходит всегда лохматый. Папа ищет меня глазами среди детей, бегающих по площадке, а когда находит висящей над песочницей, на его лице расплывается улыбка.
     – Ну что, домой пойдем? – спрашивает он.
     – Конечно! – говорю я и делаю кульбит, от чего мир опять встает на ноги.
     – Сегодня устроим маме сюрприз? – подмигивает мне папа.
     – Ура! Обязательно! – ору я и делаю три раза подряд колесо, тем самым начиная движение по дороге домой.
      Мы заходим в наш подъезд, поднимаемся на 5ый этаж, папа открывает дверь нашей коммунальной квартиры N13, в которой живут 3 семьи. Папа убеждается, что в общем коридоре никого нет, и я проскальзываю к нашей вешалке – моя задача спрятаться за шубами и пальто так, чтобы меня не было видно. Папа еще вешает сверху мамин плащ, тщательно закрывает мои торчащие ноги и потом заходит в нашу комнату.
     – Машу взял из садика? – строгим голосом спрашивает мама.
     – Ой, а разве сегодня моя очередь? Я думал ты Машу давно взяла! На мне сегодня молоко и кефир.
     – Ну Миии–ша! Ну как же! Сегодня же среда, по средам ты! Ребенок там сейчас один с воспитательницей остался!
     Мама выходит в коридор и в спешке начинает обуваться. Потом снимает с вешалки свой плащ и тут я выскакиваю из укрытия, и визжу от счастья, и мама радуется.
     На другой день я опять висю над песочницей и гадаю кто меня сегодня придет забирать. Я еще не могу выучить дни недели и не знаю, чье дежурство по забиранию. Вверх ногами приходят то мамы, то папы других детей. Я представляю себе, что сегодня мои мама и папа забудут меня взять, и я буду так висеть до самой ночи, пока внизу под ногами на зажгутся звезды. Мимо детской площадки будут спешить домой последние прохожие, и никто не заметит всеми забытого ребенка, висящего под грибком. И уже слезы из глаз начинают катиться вниз по моему лбу…  как я вижу маму, спешащую по дорожке! Она быстро машет ногами вверху и крутит головой внизу. Рядом с мамой что-то летит в сумке по воздуху, трепещется и тащит за собой сумку, а сумка тащит маму. Может это котенок привел мою маму за мной в садик? Я делаю кульбит, и мама издалека кричит:
    – Маша, сколько раз я тебя просила не висеть вниз головой! Ты упадешь и сломаешь себе шею!
     – Что у тебя в сумке?! – кричу я еще в полете.
     – Я купила к ужину живого сома! Большого и с усами.
     Мое сердце замирает от восторга, живой сом будет жить у нас дома!
     – Но такую огромную рыбу мы не съедим одни! Позовем на помощь Тату и Сережу?
– предлагает мама.
     Тата или тетя Сатва – это мамина сестра, которая живет в соседней комнате, Сережа ее сын и мой двоюродный брат.

     Дома мама кладет сома в таз для стирки и начинает думать, как бы этого сома перед жаркой… усыпить. Сом ведет себя очень активно: подскакивает в воздух и делает сальто. Я прыгаю от восторга рядом. Мама берет у соседей молоток и пытается сома оглушить по голове. Но сом очень скользкий и легко выскальзывает из-под удара.
     – Ладно, похоже, надо ждать папу с работы, пусть сом пока поплавает… – говорит мама и наливает в таз воды. Сом от радости машет хвостом и заливает водой пол. Мама выставляет таз на балкон, и просит меня последить за ним. Я стою на балконе и завороженно наблюдаю за сомом, осторожно трогаю его за хвост, потом глажу по голове, пытаюсь поймать за ус, но сом ужасно скользкий. Он улыбается мне во весь рот. Я решаю рассказать ему любимую сказку про Цветик–семицветик. Сом перестает прыгать и слушает сказку. Потом мне надоедает разговаривать с сомом, и я ухожу с балкона в комнату.
     Когда приходит домой папа, я это сразу узнаю – он хлопает дверью громче всех соседей. Я выбегаю к нему навстречу и чуть не налетаю на соседского мальчишку Ваню, который гоняет по коридору на трехколесном велосипеде. Ваня ловко уворачивается от меня и с гиканьем поворачивает велосипед на кухню. Там что-то грохает и его мама, тетя Валечка, что-то кричит.
     – Папа, папа, у нас сегодня на ужин настоящий сом! Мама хотела его усыпить молотком, но он выскальзывал. А я рассказала ему сказку, и он заснул! – вываливаю я сразу все новости. Папа приходит в полный восторг:
     – Давай мы его сначала на удочку поймаем! – и папа, действительно, берет в руки удочку, которая у него всегда стоит рядом с нашей вешалкой.
      Мы идем всей семьей на балкон и … видим пустой таз. Сома на балконе нет!
     – Сом улетел! – весело делает вывод папа. Я вспоминаю как этот сом летел, когда мама шла ко мне вверх ногами и совершенно не удивляюсь. Почему бы сому и не полетать? У него большие плавники. Расстроенная мама посылает папу на улицу искать летающего сома. Она почему-то уверена, что он приземлился прямо под нашим балконом. Мама дает папе сумку-сетку, а я ему даю свой большой сачок для бабочек.
      - Я уж тогда и удочку захвачу! Вдруг он в наш фонтан упал? – правильно соображает папа. У нас же во дворе есть фонтан и наверняка туда и захочет полететь сом!
      Возвращается папа не скоро и с пустыми руками:
      – Я обошёл весь наш двор. Нет, сом улетел со двора! – радостно сообщает папа. – Не удивительно, у нас такие огромные арки. Детям выходить через них на улицу не разрешают, а сому кто запретит вылететь через арку?

     Вместо летающего сома на ужин мама варит мои любимые макароны! Мы с Сережей их на перегонки всасываем в рот и макаронины смешно дрыгаются и бьют нас хвостом по лицу. Но дрыгаются они почему-то у нас только вверх-вниз, по носу и подбородку. Мы начинаем тренироваться, чтобы они по дороге в рот дрыгались вправо-влево и стучали нас по щекам. Мама делает мне и брату замечание и показывает, как делать этот … бон-тон: наматывать макароны на вилку и пучком класть в рот. В общем было не скучно и без сома!
     За ужином мама и Тата учили нас есть макароны не на русском языке, а на португальском. Потому что моя мама и тетя Сатва – бразильянки. Т.е. мои бабушка и дедушка бразильцы, которые давным-давно приехали с детьми в Москву, потом вернулись в Бразилию, но мама, тетя Сатва и еще одна их сестра, тетя Воля, решили не возвращаться, а остались жить в Москве. Мама и Тата говорят между собой на португальском. А еще они часто слушают бразильские пластинки, и мама играет на пианино и поет бразильские песни.
     Я люблю, когда мама с Татой говорят и поют дома на португальском, а вот на улице я стесняюсь. Даже когда они говорят на русском, все равно на них обращают внимание прохожие. Что-то они делают не так! Когда мы, например, едем в троллейбусе, мама с Татой очень громко говорят и машут руками, а другие люди говорят тихо и руками не машут. А когда я маму прошу говорить тише, она отвечает: Твой великий дед, основатель Коммунистической партии Бразилии, говорил: «Я всегда говорю громко, потому что я привык говорить с массами!»  Кто такие «массы» и ездят ли они с нами в троллейбусе, я не знаю.
     Но сейчас мы дома, и даже папа пытается вставить в разговор несколько слов на португальском, и все смеются над его ошибками. А еще папа любит бразильские поговорки, переведенные на русский: «Каждая обезьяна на своей ветке», «Не все, что попалось в сети – рыба», «Если то, что ты ищешь было бы змеей – уже укусило бы!»
     После ужина Сережа заявил, что завтра в садик он не пойдет. Сережа уже два раза сбегал посреди дня из садика и сам приходил домой. Хорошо, что дома были бабушка и дедушка Вани, наши соседи, и они открывали дверь Сереже на стук – до звонка он не дотягивается.
      – Почему ты не хочешь пойти в садик? – расстраивается тетя Сатва. – Там же весело!
    – Сегодня в садике воспитательница нам сказала, что тех детей, которые будут плохо себя вести, – Сережа переходит на шепот, – она отведет в темный подвал и там посадит на цепь… Я тогда не смогу сбежать домой!
     Мама и Тата в ужасе. Мама на португальском ругает воспитательницу и говорит, что надо детям объяснить, что это неправда. Но Тата отвечает маме, что нельзя ребенку говорить, что воспитательница врет:
     – E ruim para educao da crianca! – тихо говорит Тата маме. («Это плохо для воспитания ребенка.») – Сыночек, ты, наверное, что-то не так понял. Не может быть, чтобы в детском садике были подвалы с цепями!
     – Мама, – твердо отвечает Сережа (он сейчас налил лужицу чая на стол и сосредоточено пальцем делает ручейки к нашим тарелкам), – ты росла в Бразилии и не можешь знать, что делается в подвалах советских детских садов!
     В этом он прав. Наши мамы не такие, как мамы других детей. Они слишком сильно машут руками и часто скучают по Бразилии.
     Мама кладет меня спать, выключает свет и сразу уходит на кухню. Это такой способ меня «воспитать смелой девочкой». Но мне ужасно страшно одной в темноте. Я вспоминаю про темные подвалы нашего детского сада и воображаю, как там сейчас сидят дети, цепью привязанные к стене…
     Я засыпаю.