Каноническая огласительная практика

Каноническая огласительная практика
Общая структура катехизации на Западе в главных чертах совпадала с той, которая была принята на Востоке. В связи с этим можно говорить о канонической огласительной практике, которая является собирательным опытом Восточной и Западной церквей. Главные составляющие канонической огласительной практики были следующими (в квадратные скобки взяты те элементы, которые отсутствовали в Восточной церкви):

1. Предоглашение. Первое знакомство с христианством для язычника было по случайным беседам, рассказам друзей и книгам. Поводом к приходу в церковь могли быть чудеса, исцеления, а также пример святых и мучеников.

2. [Предварительное собеседование. С теми, кто пришел в церковь впервые, устраивали предварительное собеседование, которое мог проводить диакон. Будущие катехумены рассказывали о себе, о роде своих занятий, а также о том, что побудило их прийти в церковь. Представитель церкви читал им краткую проповедь о христианском пути и о главных отличиях христианства от язычества.]

3. Посвящение в катехумены. Те, кто выражал на то свое согласие, был посвящен в катехумены первого этапа. Обряд посвящения состоял в осенении печатью креста, [экзорцистском “дуновении” с чтением молитвы,] возложении рук [и вкушении соли]. Младенцы и маленькие дети могли участвовать в обряде наравне со взрослыми.

4. Первый этап мог продолжаться неопределенно долго и во многом зависел от желания и готовности катехуменов принять крещение. Три года считалось оптимальным сроком. Особых занятий с катехуменами первого этапа в большинстве случаев не проводили. Им позволялось присутствовать на всех богослужениях, за исключением Литургии верных. Они читали Священное Писание, пели гимны, участвовали в общих молитвах и слушали проповеди.

5. Собеседование с епископом. Те, кто желал креститься в недалеком будущем, должны были пройти [повторное] собеседование, которое чаще всего проводил епископ. Об образе жизни катехуменов, их добрых делах и об искренности их мотивов свидетельствовали не только они сами, но и их крестные родители, игравшие роль поручителей.

6. Второй этап. Прошедшие собеседование записывались в церковную книгу и отделялись от общего числа катехуменов. Большинство взрослых крестилось в канун больших праздников, чаще всего на Пасху. Интенсивный подготовительный период длился около сорока дней.

7. Предкрещальный катехизис как история спасения. Специальные занятия с катехуменами на этом этапе нередко проводились ежедневно. На этих занятиях могли обсуждаться главные события истории спасения, центром которой было Боговоплощение. От этого центрального события история спасения простиралась в прошлое Израиля, продолжалась в литургической жизни церкви и была обращена к будущему дню всеобщего воскресения.

8. Моральный катехизис имел свободную форму и во многом зависел от инициативы катехизатора и подготовки кандидатов. Такой катехизис мог быть объяснением Двух Путей, Десятисловия Моисея и заповедей Нагорной проповеди, заповеди любви к Богу и ближнему, призывом жить, во всем подражая Христу, или просто обличением пороков и увещанием к добродетельной жизни.

9. Предкрещальный катехизис как комментарий на символ веры. В том случае, если вышеупомянутые вопросы были катехуменам уже известны, катехизатор мог уделить гораздо большее внимание вопросам догматики. Тогда объяснение символа веры было не просто итогом догматического катехизиса, но его основным содержанием.

10. Практическая сторона катехизации. Занятия были нераздельно связаны с молитвенной, экзорцистской, покаянной и аскетической практикой поместной церкви.

11. “Передача и возвращение символа”. В начале или ближе к концу катехизиса епископ “передавал” катехуменам символ веры. Все кандидаты должны были “вернуть” символ веры церкви, т. е. прочесть его на память перед епископом. В Западной церкви этот обряд имел более публичный характер и совершался в присутствии верных.

12. “Передача и возвращение Молитвы Господней”. Этот обряд совершался после “передачи и возвращения символа”, накануне крещения. [Помимо этого, в Неаполе имел хождение обряд “передачи и возвращения псалмов”.]

13. Отречение от сатаны было отрицательно-очистительным итогом катехизации и подчеркивало радикальность разрыва с языческим прошлым, его моралью и идолами. В некоторых случаях обряд отречения был соединен с обрядом сочетания со Христом.

14. Крещение. Объяснение обряда крещения в одних церквах совершалось перед, а в других — после самого таинства. Сразу после погружения и миропомазания неофиты принимали свое первое причастие.

15. Тайноводственный катехизис состоял в объяснении обряда отречения от сатаны, крещения, евхаристии и, в некоторых случаях, всей Литургии верных. Этот катехизис могли проводить частично до, а частично после крещения, в зависимости от поместных обычаев. О евхаристии во всех церквах рассказывали только неофитам.

Такова была каноническая огласительная практика, насколько о ней можно судить по дошедшим до нас источникам.

Несколько слов об отношении к святоотеческому наследию
Пренебрегать практикой оглашения сегодня и, пуще того, считать ее подозрительным нововведением, означает отречься от важнейшей части нашего Священного Предания. Христианам России едва ли следует объяснять, что к святоотеческой традиции следует прислушиваться. Принципиальный вопрос, однако, заключается в том, как прислушиваться? Одним способом прислушивается раб к окрикам хозяина. Иначе прислушивается слуга к распоряжениям господина. И уж совсем по-другому прислушивается сын к советам отца. Раб прислушивается из страха, слуга — надеясь получить мзду, т. е. преследуя собственные интересы, а сын — движимый одной любовью к отцу.

Относиться к традиции рабски означает бояться любого отступления от буквы святоотеческого наследия, испытывать страх перед всякими изменениями и нововведениями, независимо от того, согласуются они или нет с духом предания. Классическим примером рабского следования традиции является в истории Русской церкви старообрядчество. Относиться к преданию рабски означает также абсолютизировать церковную практику, существовавшую в один какой-нибудь исторический момент, пренебрегая исторической перспективой.

Возьмем, например, вопрос о крещении младенцев и маленьких детей. В истории христианства не раз раздавались голоса против крещения людей в несознательном возрасте5). Катары в средневековье и анабаптисты в XVI в. категорически протестовали против крещения младенцев на том основании, что о нем ничего не говорится в Священном Писании. Действительно, в Новом Завете нет ни одного прямого свидетельства о крещении младенцев6). Первое определенное письменное упоминание о крещении детей относится к концу II в.7) Даже если предположить, что вплоть до III в. крещение детей не получило общецерковного одобрения, было бы неверно отрицать эту практику только на том основании, что о ней ничего определенного не сообщается в более ранних источниках. Это значило бы следовать букве предания рабски, исключая всякую возможность положительного развития крещальной практики.

Если раб боится хозяина и выполняет его повеления, не задумываясь, то слуга подряжается работать на него, ожидая вознаграждения за труды. Прислушиваться к церковному преданию подобно тому, как слуга внимает словам своего господина, означает полностью подчинить изучение истории собственным интересам. Это значит видеть в ней только отражение современных проблем и вычитывать из нее заранее приготовленные ответы. Крайний консерватор будет склонен видеть в истории церкви сплошное повторение от века заведенной и передаваемой из поколения в поколение традиции. Крайний либерал, наоборот, будет усматривать сплошные несоответствия, прерывность, противоречия и реформы.

Напротив, нам подобает наследовать святоотеческое предание подобно сыновьям. Изучение церковной истории должно быть плодом любви, а не пристрастия. Наши суждения должны основываться на исторических свидетельствах, а не на подтасованных фактах, оправдывающих наши конфессиональные привязанности. Следует отметить также, что любить святоотеческое предание подобно сыновьям вовсе не означает не допускать в отношении него никакой критики. Сыновняя любовь предполагает критику и добросовестное обсуждение спорных сторон предания.

Честное обсуждение трудных вопросов было частью древней катехизации. Так, в одном древнем апокрифе находим следующее назидание для катехуменов:

Будучи учениками истинного Пророка, оставляя двоедушие, от которого происходят всякие злые дела, творите добро с усердием. Но если кто из вас имеет сомнения относительно того, что я передал вам, то пусть признается в этом безо всякого стеснения, если он заботится о душе своей, и предстоятель объяснит ему8).

От учеников, таким образом, требовалась предельная искренность в обсуждении тех сторон предания, которые казались им непонятными и вызывали сомнения. В таком же духе следует подходить к обсуждению всего богатейшего опыта святоотеческой катехизации, если только мы хотим действительно извлечь из него урок.