Ханымана

Моя тетя, а Ханымана Алибейли реально была моей тетей, хотя никакого кровного родства у нас не было и об этом я узнал уже позже, будучи достаточно взрослым, когда ты поспеваешь, чтобы делить людей по принципу кровного родства.
Тетя Ханымана была маленьким ребенком во взрослом теле, по моим детским воспоминаниям очень красивая и очень моя ровесница, хотя училась с   моим отцом в мединституте.
Она появлялась у нас совершенно неожиданно,  красивая и взбалмошная, и целый поток слов, о признании в любви к отцу, об уважении к матери, о том, что забежала на минуту и о том, что  написала новую пьесу и так без остановки, а потом ко мне, боже мой, Акиф, как ты некрасиво пьешь чай, разве можно пить чай из блюдечка, и так причмокивать? Гусейн, ты что, не учишь детей пить чай? Нет, нет, я не хочу чай, послушай, что я написала, это про то, как сорняки захватывают поле и как с ними потом расправляются цветы, нет, нет Малека, послушай, вот как здесь красиво и, знаешь, я раз пять переписывала эту часть, пока не получилось так прекрасно!
Она была очень красивая, моя тетя Ханымана, хотя никакого родства у нас не было, а я бегал по двору и дергал за косу ее дочь Гюлю, потому что мне не нравилась ее коса, хотя Гюля мне была, как сестра и тогда, я, маленький так и считал….
А потом тетя Ханымана позвонила, она былв старенькая, и уже мама моя скончалась и папа скончался, а она была ровесницей папы и училась с ним на одном курсе мединститута, и она позвонила, потому что не смогла открыть дверь, и попросила нас придти и мы пришли и долго возились у двери, а в это время ее сосед, чеченец, через окно вошел и помог нам войти, а она сломала ногу, потому что была уже старенькой.
А потом пришел ее внук, и отчитал и Гюлю и мою тетю Ханыману за то, что они впустили чужих мужчин в дом,  и он оказался или ваххабитом или еще кем-то, приверженцем непонятной религии, которую они считают истинным Исламом…