Загорянка, 18. Часть шестая -1

  Полковник Егоров находился во Пскове уже пятый день. Он бродил по его пустынным мёрзлым улицам и вспоминал шестидесятый год, когда он был в этом городе впервые. Тогда стояло жаркое лето, всё время хотелось забраться в тень и напиться холодной воды, но служебные дела не давали расслабиться, как и теперь. И вот, на второй день нового 1980 года он шёл за ответом на свой запрос в местную экспертно-криминалистическую лабораторию. УВД города Пскова спокойно отнеслось к тому, что полковник из Приморска приехал к ним по такому щепетильному делу, как несчастный случай на съёмочной площадке, который у всех до сих пор был на слуху. Перед вылетом сюда, он дозвонился до начальника местного УВД и тот прислал своих людей на аэродром. Егорова встретили и устроили в небольшой, но уютной гостинице, а сами обещали, как можно быстрее предоставить ему все необходимые материалы. Задержка перед новым годом вышла лишь с экспертами. Сразу выяснилось, что экспертиза с телом актрисы здесь на месте проводилось два раза.. Почему - сегодня он и шёл получить ответ на этот каверзные вопрос. Но понимал, что местные опера, что-то умалчивали, и о причине - он догадывался, они имели на этот счёт прямые указания из Москвы. Но, вот от кого, интересно от своих коллег или от сотрудников КГБ? С этими невесёлыми мыслями он пришёл на место и тут же встретился с экспертом, который и писал отчёт в тот роковой для актрисы вечер, работавший с её телом после того, как её доставили сюда из больницы.
- Вы от меня прятались до нового года, а сегодня сразу согласились побеседовать. Вам позволило руководство? - с иронической улыбкой спросил Егоров эксперта Ситникова.
- Нет, не прятался, просто много было работы в конце месяца, а ваш запрос у меня не единичный. Было смертельное ДТП с подростками, выходившими из школы на перемене. Они побежали через дорогу в местный кинотеатр за билетами, а тут подъехал рейсовый автобус на остановку и загородил им вид на проезжую часть. Ребята ринулись вперёд, и угодили под колёса грузовика, который не сбросил скорость, подъезжая к автобусной остановке. Поэтому, много было работы с экспертизой по их телам, - ответил эксперт.
- На смерть?! - Егоров вскинул брови.
- Да, двое пацанов, третьего отбросило в сторону, он едва жив остался, сейчас в больнице находится, но опять же неизвестно, выживет ли... Вот так-то, а вы мне тут упрёки кидаете, - эксперт поправил свои круглые очки. - Давайте теперь с вами разбираться, пройдёмте, - и он повёл Егорова по стеклянному коридору в свой рабочий кабинет. - Детали вам известны? - спросил Ситников, садясь за стол.
- В общих чертах...
- Что же, попробую рассказать подробнее. Вы, ведь за этим и приехали, - эксперт вытащил папку из верхнего ящика стола и разложил из неё справки и заполненные бланки. - Наш начальник УВД Москалёв позвонил в десять вечера мне домой и попросил прибыть срочно в лабораторию, несмотря на то, что на месте был дежурный эксперт Баранов. Как выяснилось на месте, он отказывался проводить экспертизу с телом этой женщины. Потому что доставлена она была из больницы с ножевыми ранениями по всему телу. Точнее, до больницы её так и не довезли со съёмочной площадки...
- Как?! - у Егорова опустили уголки губ и напряглась челюсть.
- Вот так! Мы поняли с Москалёвым, что после ранения, актриса была ещё жива. Её забрала "Скорая" но до места так и не доставила. Говорят, где-то в лесу за Крестами их остановил неизвестный автомобиль и медикам приказали из машины выйти... Когда они вновь вошли туда, всё уже было кончено. Врач связался с дежурным по городу и тот приказал вести тело сразу к нам на экспертизу. Вот акт предварительного заключения на месте, ещё до детального обследования, - Ситников протянул Егорову акт судебно-медицинской экспертизы.
Егоров открыл первую страницу пространного документа и стал его скрупулёзно изучать, вдаваясь во все детали.
- Баранов сразу понял что-то неладное, потому и отказался проводить экспертизу, ну а я - медик-эксперт в пятом поколении. Как я могу испугаться таких вещей? - произнёс с ухмылкой Ситников. - Когда уже стала ясна картина происшедшего и мною был составлен подробный отчёт, к нам приехало областное руководство в два часа ночи и первые результаты были изъяты. Запросили повторную экспертизу, но лишь на пулевое ранение, которое тоже имело место и было получено на съёмочной площадке 24 ноября во второй половине дня. Нужно было составить отчёт так, что якобы умерла актриса в результате лишь этого ранения, про ножевые раны по всему телу, не должно быть сказано ни слова. Первый акт изъяли и на этом успокоились, даже подписку с нас не спросили о неразглашении. Начальник должен был такую подписку дать, а он сам испугался. Дело громкое, мало ли что?!
- Вы же говорите, что первый документ был изъят, а это тогда - что? - Егоров потряс в воздухе результатом первого вскрытия тела Ильмы Паулус.
- Я же говорю, что работаю экспертом в пятом поколении и привык всё делать на совесть, - Ситников гордо вскинул голову и локтем упёрся на спинку стула. - Нам положено всегда о таких вещах подробно докладывать сразу в Область и заранее готовить копии для них, которые потом в архив идут... Ну, вы же знаете, сами полковник милиции.
- Да, но такие копии готовятся только после утверждения результатов всеми сторонами, - возразил Егоров.
- Верно, а я делаю их заранее и сразу, чтобы потом даром времени не терять, потому что в этот день было работы не мало и помимо этой экспертизы. Я про эту копию, пока молчу, понятно, что до времени, она ведь может кому-то пригодится потом. А вдруг приедут из Москвы и решат всё переиграть?
- Подождите, то есть ваше областное руководство так и не объяснило вам причину таких вещей, как подлог документа? Ведь нападение в лесу на машину "скорой помощи" нужно было тоже расследовать. Как с этим быть?
- Вы правы, медики написали такое заявление сперва, но оно исчезло вместе с телом актрисы, которое увезли в Москву на следующий же день. Мы все сразу поняли, что дело тут не чисто, или военные хотят скрыть свой промах на съёмочной площадке, ведь получается, что одно ружьё было заряжено почему-то боевым патроном. Но когда к нам приехали Комитетчики, то всё встало на свои места... Не было такого дела со "скорой помощью" и всё! Наш начальник, скрипя сердце, но согласился. А моя служебная этика не даёт мне право на прямой подлог, поэтому и рассказываю вам, всё как было по-настоящему, зная заранее, что вы будете ко мне лояльны и ничего не расскажете никому о нашей беседе. Я прав? - Ситников снял свои круглые очки и строго посмотрел на полковника.
- Да, правы, всё это разглашать не в моих, а тем более не в ваших интересах. А теперь я расскажу вам во всех подробностях, для чего к вам приехал, - Егоров собрался с духом и начал свой невесёлый рассказ.

  После долгой и плодотворной беседы. Ситников, войдя в положение Егорова, сделал фотокопию со своей первой экспертизы и передал её полковнику из Приморска. Вместе с ней Алексей Михайлович на утро следующего дня вылетел но не в Москву, так как понимал, что попадёт сразу в чужие руки вместе с этим документом, его уже наверняка там будут ждать у трапа "с распростёртыми объятиями". Он попросил Москалёва связаться с военным ведомством и на их военно-транспортном самолёте доставить его на прямую в Краснодар. В какой день полетит туда борт он не знал, но так хорошо получилось, что именно утром третьего числа туда шёл военный транспортник.
- На Ростов не летаем пока, - ответили ему в военном ведомстве, - а на Краснодар, пожалуйста! Ведь гражданских прямых рейсов от нас туда нет, лишь с пересадкой до Москвы. Вам повезло, завтра утром и летите!..

  Прибыв в Краснодар, первым делом полковник Егоров забронировал ячейку в камере хранения в аэропорту, куда положил все добытые документы из Пскова. После он позвонил на квартиру участнице войны, которую знал немало лет, Куриловой Клавдии Степановне и попросил её взять из этой ячейки большой запечатанный конверт и держать у себя дома пока он, или кто-либо посланный от него из Приморска за ним не явится. Сам же прямиком отправился в краевой Управление Внутренних Дел и написал там у них заявление, где подробно изложил причину своего отсутствия с 27 декабря на рабочем месте.
- Вы подчиняетесь руководству Ростовской области, - говорил ему капитал Боглазов, принимая его заявление. - Но мы учтём этот факт и отправим им копию вашего обращения. Но, вам стоило бы самому поехать лучше к Лазареву и там на месте ему всё объяснить. Конечно, то что вы изложили, это очень серьёзно. Наш начальник сегодня не на месте, его вы уже не застанете, но ваше заявление я ему передам, как только он вернётся из своей инспекторской поездки.
- Да, моё областное руководство находится в Ростове, я это знаю, - отвечал на реплики капитана Егоров. - Но так же мне известно, и вам тоже, что мы относимся ещё и к военному ведомству, так как являемся частью военного городка. А военное ведомство подчинено именно краевому Управлению, поэтому с моей стороны тут нет никаких ошибок... Я вылетел из Приморска не поставив в известность моё руководство, а поэтому пишу вам докладную с объяснениями в заявлении о причинах моего такого отсутствия.
- Верно, вы правильно делаете, но на приём сегодня к начальнику УВД не попадёте... Выезжайте лучше домой, мой вам совет, тем более что из Москвы вами уже интересовались, - ответил капитан.
- Подробнее об этом можно, - попросил его Алексей Михайлович.
- Звонили с утра и просили доложить в Москву о вашем прибытии. Там известно стало, что вы вылетели из Пскова на Краснодар с военными. Они сперва вас караулили на московском рейсе, - ответил капитан.
- Да, хорошо работают, мальчики... Спасибо! - и Егоров вышел из приёмной краевого руководства УВД.

  Он уже переходил через площадь на улицу Ленина, когда рядом прямо на пешеходной зебре затормозил легковой автомобиль и чья-то сильная рука его буквально впихнула в машину на заднее сиденье. Егоров чертыхнулся оборачиваясь и вскинул удивлённые глаза:
- Вадим Сергеевич, как ты здесь? - он пристально смотрел на Пискунова.
  Машина сразу развернулась и понеслась к аэропорту.
- Егоров, ты совсем спятил от горя? - начал Пискунов негромким голосом. - Ты всех на ноги поднял своим дурацким демаршем! Что это за ребячество? Тебе своей жизни не жалко, о других подумай!
  Несколько минут они ехали молча, потом Егоров не выдержал:
- А, если серьёзно, как ты здесь оказался? Кто тебя послал?
- Позвонили с утра к нам из первого отдела... Знаешь, кто такие, объяснять не надо? Сказали, что будешь сегодня в Краснодаре у руководства, но просчитались, думали, что ты к нашему военному руководству отправишься, а ты в краевое УВД пошёл. Просили срочно вылететь за тобой и сразу доставить в Приморск, чтобы больше никуда не убежал... Снять с тебя подписку о невыезде из города до особого распоряжения! - ответил недовольный Пискунов.
- Вот оно что? Значит, ты сейчас везёшь меня, как уголовного преступника в кандалах? - Егоров сжал зубы до скрипа.
- "В кандалах"! Нет, уважаемый, я такой экзотикой тебя не побалую... Вот, если бы не я за тобой поехал, а комитетчики, тогда бы уж точно в кандалы бы укатали, а возможно, что и домой не довезли бы... - Пискунов весь подобрался и огляделся по сторонам. - Говорят, что при тебе должны быть какие-то документы... Но, ты же ведь не дурак их с собой возить?
- Угадал! Нет при мне ничего...
- Ну и слава Богу! - Пискунов с облегчением вздохнул. - Значит я так и доложу, что при тебе ничего обнаружено не было, ты пустой.
- Куда мы сейчас?
- На аэродром, у меня билеты на Ейск уже зарегистрированы...
- Почему на Ейск?
- Потому что Приморск сегодня стоит, засыпало снегом наш военный аэродром. Единственная полоса вся под толстым слоем, после вчерашнего бурана, до вечера теперь чистить будут, - Пискунов смотрел на дорогу.
  Егоров тоже невесело огляделся по сторонам и затих.

  Они добрались до города уже вечером и после восьми часов закрылись в кабинете начальника по взаимодействию экстренных служб города Приморска. Пискунов сел напротив Егорова за стол и стал медленно и неспешно бросать фразы:
- Как ты мог так поступить, взрослый мужик, умудрённый жизненным опытом и не поставить никого в известность, даже Султанова?
- Я ему рассказал о своих планах, но он воспротивился. Что оставалось делать?
- На нём лица вчера не было, когда я приезжал к вам в УВД. И ладно бы, какой-нибудь толк был, а то лишь твоя безудержная блажь!.. Ведь ты пойми, если в Москве это дело прикрыли, значит они имели весомый мотив, а ты лезешь, куда не надо, вот они и взбеленились там все, вплоть до отстранения тебя от службы, - Пискунов посмотрел в угол. - Лишишься и места и звания, - дурак!
- За дурака - отдельное спасибо! - Егоров усмехнулся. - Для меня сейчас главное, чтобы все детали моего путешествия узнал генерал Лазарев, он не последняя фигура в руководстве УВД и с ним считаются.
- Нет, но вы подумайте!.. - Пискунов всплеснул руками. - Я же объясняю тебе, что не допустят они никаких твоих контактов, ни с кем...
- Кто не допустит-то?
- Идиот! - Пискунов вскочил со стула. - А, если они захотят тебя убрать за твоё упрямство? Слухи такие уже пошли...
- Подробнее, от кого ты это узнал?
- Не важно, я докладываться тебе не намерен... Но, ведь ты же подставляешь под удар не только себя, учти это, герой! - он снова сел к столу и нервно стал покусывать ногти. - Завтра они с тобой наверняка будут иметь серьёзный разговор, и поэтому прошу, хорошенько подумай - прежде чем отвечать, ладно?

  Из оперативного штаба его доставили домой на машине. Елизавета Юрьевна открыла дверь и прошла вслед за ним в большую комнату.
- Света звонила из Москвы, - без вступления начала она. - Очень волновалась куда ты пропал перед самым новым годом и даже не позвонил ей. Они ждали тебя на праздник, а ты сорвался и улетел без разрешения руководства. Женя Султанов сегодня приходил ко мне днём и очень на тебя ругался... Света просила, как только приедешь, сразу ей позвонить.
- Ладно, завтра утром заскочу на почту... А ещё что тут нового? - он устало смежил веки и сел к столу.
- Больше ничего... Что тут может быть? Света говорит, что Андрей представляется на своей новой работе твоим зятем и, как к этому относится, она не знает, - Елизавета Юрьевна в упор смотрела на Егорова.
- Как относится? Никак! Андрей делает себе карьеру, неужели не ясно? А он настырный и неглупый, будет идти на пролом любым путём, - ответил Алексей Михайлович совершенно спокойно. - И, что вы от него хотите, чтобы был паинькой? Не будет, не дождётесь!
- Но, ведь Наташа ему не жена, у него уже есть женщина, которая ждёт от него ребёнка! - изумилась словам полковника Елизавета Юрьевна.
- Наташе ещё надо поправится как следует, а потом уже решать свои личные проблемы, которых у неё, похоже, не будет. Пусть хоть на словах побудет замужем, и то уже не плохо! - Егоров глубоко вздохнул и налил себе из графина воды в высокий бокал. - А если Жигулин будет настаивать на какой-то формальной расписке - получит по шее, и совсем слетит с работы, это я ему обещаю вместе с кучей неприятностей, а так... пусть говорит, что хочет!
- Света говорит, что память к Наташе постепенно возвращается, но имеет какие-то очень своеобразные формы. Она по-прежнему не реагирует на происходящее, как кукла живая. В какой угол посадишь, там и будет сидеть. Света очень обеспокоена, что так всё это и останется с нашей девочкой, - Елизавета Юрьевна схватила носовой платок и прислонила его к глазам.

  А Светлана Ивановна каждый день ощущала недовольство и косые взгляды со стороны мужа своей родственницы Павла, который уже много раз попрекал жену в том, что она не настояла на отправке своей сумасшедшей племянницы в психиатрическую больницу. Егорова искала выход из положения и постепенно стала подыскивать съёмное жильё, но в Москве это сделать было совсем не просто. Тогда она обратилась к знакомым мужа на Петровку, где сейчас в дежурной части работал Жигулин, ей обещали там помочь и подобрать квартиру уже в следующем месяце. Наташа всё это время тихо и скромно сидела в своём уголке, смотрела в окно, разглядывала иллюстрации известных художественных произведений в фотоальбомах, которых было много в этом доме, и перед её глазами стали отчётливо возникать некоторые образы, которые по её мнению, она откуда-то знала. Она пыталась понять их природу, чётче их видела по ночам, а один особенно часто к ней приходил в памяти, во сне она улыбалась и с кем-то разговаривала. Светлана Ивановна подходила к её постели, прислушивалась но не могла понять, о чём и с кем говорила её дочь, но под утро Наташа уже ничего не помнила и не могла пересказать свои сны, она лишь украдкой открывала свой блокнот и пыталась в нём что-то найти, но начинала нервничать и оставляла свои попытки.

  В доме было тихо. Широкое окно наполовину завешано тонкой шторой бежевого цвета и пасмурный полумрак хмурого дня наполнял эту просторную комнату серым монохромом. Наташа с Андреем находились одни в этом помещении, они сидели на небольшом диванчике у окна, а в соседней маленькой комнате спала хозяйка Антонина Михайловна, у неё был сегодня выходной день.
  Жигулин держал Наташу за руку и тихо разговаривал с ней, он рассказывал ей о своём детстве, о родителях, которые рано разошлись, о том, как он выбрал свою профессию и стал работать в милиции. Много говорил о Наташином отце, глядя в её пустые глаза. Он пытался как-то затеплить их отношения, но девушка была ещё не в том состоянии, чтобы серьёзно воспринимать его речь.
 - Наташка, ну неужели ты ничего не помнишь? Ну, вспомни меня, вспомни! Помнишь, как мы вместе гуляли в парке, ходили в кино... Котёнка у меня дома, помнишь? А помнишь, как в Подольском мы у деда моего ночевали и на нас напала банда подростков? Как ты стреляла тогда и убила двоих, помнишь? А меня отвезли в больницу, я тогда ранен был...
  Она отрицательно мотала головой и молчала.
- А работу свою помнишь, ну, куда вы вместе с папой ходили? Евгения Петровича Султанова? Наши планёрки, свой кабинет, а меня там помнишь? Как мы с тобой встречались в коридоре и разговаривали, стоя у окон на втором этаже?.. Я Андрей, вспомни меня, ну пожалуйста! - он взял её ладонь и прижал к своей груди, она встрепенулась и подняла на него глаза.
Что-то промелькнуло неуловимое в её мимолётном взгляде и Жигулин поймал это состояние:
- Наташка, я Андрей... Помнишь меня?
Она вытащила свою ладонь из его руки, потом подумала о чём-то с напряжением и разлепила губы:
- Саша?! - неожиданно спросила она, загоняя Жигулина в мелкую дрожь.
  Он вскочил на ноги:
- Ты помнишь его? Что ты помнишь? - в бешеном гневе переспросил он.
- Вот тут стоял мой стол, - девушка поднялась и прошла по комнате, как по своему кабинету, - а здесь - его! - она снова замерла и опустила глаза.
- Он был твой начальник, - поникшим голосом произнёс Жигулин. - Помнишь это?
  Она отрицательно качнула головой.
- Тогда, что ты о нём помнишь? - он смотрел на неё внимательным взором, ловя каждый её жест и движение, но она снова замолчала. - Его уже нет, Наташа! Можешь не вспоминать...
  И тут её глаза снова вспыхнули ярким светом и в них появился вопрос, она подошла ближе к Андрею и посмотрела ему в лицо.
- Нет его больше, - повторил он. - Саша, твой начальник, погиб ещё осенью, он разбился на мотоцикле вместе со Славой Истоминым. Знаешь такого?
  Наташа опустила голову и напряглась. Мысли работали, но очень неуверенно. Она снова подошла к окну и села на диван, положив голову на его высокую спинку. О чём она сейчас думала? Что вспоминала? На лице отразилось лишь удивление и больше ничего. В этот день она не произнесла больше ни слова Жигулину в ответ на его пламенные речи.

  Светлана Ивановна вернулась с прогулки вместе с Мишкой и прошла в комнату, где сидели Наташа с Андреем.
- Вот хорошо, что вы во время пришли, очень кстати! - Андрей вскочил со стула. - Мне нужно на вокзал ехать, встретить Соню. Она приезжает сегодня вечерним поездом из Ростова... Ей нужно на консультацию к врачу попасть. Она, когда в Москве жила, тут её хорошая врачиха наблюдала по женской части, а теперь - мы ждём ребёнка и она волнуется, что поздний он. Ну, понимаете?...
- Да, конечно, Андрюша, иди... Пусть не волнуется, я родила в сорок пять и не жалею. Всё будет хорошо... Как Наташа? Ничего не вспомнила, пока вы тут с ней беседовали? О чём говорили? - спросила Светлана Ивановна.
- Нет, ничего не вспомнила... Хотя, проблески какие-то есть! Ну, я пошёл, - и Андрей вышел в коридор, снял с вешалки шарф и пальто, украдкой взглянул на Наташу в открытую дверь и выскользнул из квартиры.

  Дверь в кабинет Егорова была плотно прикрыта, а за ней уже с утра бушевали страстные разборки.
- Послушайте, Алексей Михайлович, в чём вы меня обвиняете? - бегая вокруг стола, почти кричал у него над ухом, специально приехавший в Приморск полковник КГБ Николай Авеньев. - Мы же с вами не враги, одно дело делаем и одним занимаемся: вы бандитов ловите, а я обеспечиваю безопасность нашей страны - от границ, до тыла! Почему не хотите меня как следует выслушать и принять за факт то, что я понятия не имел и не догадывался о том, что произойдёт во Пскове. А вы уже обвинили меня во всех смертных грехах, - он подскочил к столу и рывком выдвинул стул, сел на него и уставился на полковника Егорова. - Давайте на чистоту... Доказать ничего в Москве не удалось тогда после нападения на детский сад. Кстати, там погибли детишки ваших же коллег, сотрудников Московского УВД района Орехово-Борисово. А эта тварь, так и ушла от наказания... Она и моего сына оклеветала, а вы ей поверили, что в Геленджике, якобы, он сам на неё напал... Теперь после такой чудовищной лжи он вынужден уехать из страны и работать за рубежом, на студии "Дэфа" в Германии.
- Вынужден? - переспросил Егоров. - Бедный, как же он страдает там наверное, в Германии-то? Да ещё на студии "Дэфа" вместе с Гойко Митичем! Прямо говорите так, будто его в рабство туда продали, как негра на галеры!..
- Я прощаю ваш сарказм, полковник... Понимаю, в каком вы сейчас состоянии из-за вашей девочки. Но, я тут совсем не причём в ваших бедах, поймите! Я сам лишь недавно понял, что это были сотрудники милиции, которые и организовали эту провокацию на съёмочной площадке, - Авеньев опустил голову.
- Вы поняли?! - Егоров изменился в лице.
- Ну, да, да признаюсь! Грешен, всё понимаю и принимаю... Они не смогли тогда, оперативники, во время её разоблачить, не доказали ничего, а понимали с кем дело имеют, тем более... такой у неё папаша! Но решили так просто это дело не оставлять. Вот и приговорили эту актрису - осуществили с помощью военных. Привели приговор в исполнение, так сказать, таким вот образом... Не знали те ребята, которые снимались, что так получиться. Говорят, что выстрелы специально отрабатывали холостыми патронами. А в самый последний момент на площадке поменяли массовку и вместо ребят-солдатиков, туда приехали сотрудники милиции, всего несколько человек, но и этого хватило... Вы понимаете! - Авеньев прятал свои дрожавшие руки в карманы.
- И вы мне сейчас об этом говорите здесь, в кабинете следственных групп? - Егоров пришёл в негодование.
- А что вы со мной сделаете? Ну, что?! - Авеньев посмотрел на полковника уже спокойнее. - Я же вам всё откровенно рассказал, что не имею к этому никакого отношения, но знал... Не сразу, я заранее ничего не мог тут предугадать... Знал уже после, кто эту операцию осуществил, но ничего предпринимать не буду. По заслугам ей, этой убийце!..
- Вы сами-то уверены в том, что говорите?
- Уверен! Иначе бы не пришёл сегодня с этим к вам, - Авеньев вытер мокрый лоб. - Мне очень тяжело было к вам приходить, после вашей личной трагедии. Вы и так на взводе, разве же я не понимаю, сам отец!.. И прощаю вам эти розыски по Пскову, собирание на меня компромата...
- Почему решили, что именно на вас? - спросил его в упор Егоров,
- А на кого же?! Всё тут на мне замыкается и на моём сыне... Мол, ещё летом в Краснодаре подстроили актрисе такое с нападением на неё в гостинице, а потом арестовали невинную овечку, какой она там прикинулась перед вами, а после не давали сниматься в кино, а теперь, вот, убили... Кто, как ни я, верно? - Авеньев был нервным и покрасневшим с припухшими веками и дрожавшими руками. Его неприглядный вид говорил о многом и Егоров понимал это. - Мне бы не хотелось, полковник, какой-то между нами недосказанности, а тем более вражды. Алексей Михайлович, я ни в коем случае не хочу вас видеть моим врагом, не хочу!
- И мне бы хотелось... вам верить! Но, как?! Это после всего, что я узнал во Пскове? - Егоров не унимался и выговаривал всё, что у него наболело на душе.
- Ну, что вы там узнали-то, что? Только что второй акт вам показали, так это подлог... Вынужденный подлог со стороны военных. Мол, не мы виновны в смерти актрисы, а нападавшие на неё в лесу люди. Вот и состряпали этот акт, а что? Вполне логично! Но нападения никакого не было, мы проверили это, а потому и забрали своё заявление врачи. Акт тот, что был первым составлен, изъяли, он теперь тоже в деле, его мы не уничтожили, он должен быть, так что зря вы кипятитесь насчёт подлога документов и акт этот выпросили зря... Его никто уничтожать не собирается. Хотя впрочем, все эти бумажки не имеют уже никакого значения. Мне хочется, чтобы хоть перед вашим генералом Лазаревым, вы бы не несли эту чушь, какую хотите мне доказать и своим коллегам. Давайте всё забудем, как не было, и будем дальше мирно жить и работать! - Авеньев поднялся и протянул руку полковнику Егорову в знак примирения, но тот ему своей руки не подал и отвернулся к окну.

  Евгений Петрович вышел из-за стола, когда к нему вошёл Егоров.
- Женя, ты не хочешь со мной разговаривать? - поинтересовался у него Алексей Михайлович. - Обиделся?
- Я видеть тебя не хочу, а не только разговаривать... Чего ты добился в результате своих подвигов? - резко обернувшись, спросил у него Султанов.
  Егоров сел на стул возле шкафа и отрицательно покачал головой.
- Вот!.. Но я не хочу с тобой даже про это говорить... Давай о текущих делах! Надо принять пополнение, я у Зайцева из его второго отдела попросил подыскать для нас ребят посмекалистей. Всё-таки и Жигулина лишились, и Наташа неизвестно когда поправится, а потом - может быть в Приморск и не вернётся, в Москве останется, как ты и хотел. Терещенко, тоже надолго выбыл из строя... Так что, давай рассмотрим дела ребят, кого нам Зайцев рекомендует, обсудим и примем решение, - Султанов достал папку с личными делами работников второго отдела и разложил документы на столе.
- Где сейчас генерал Лазарев? - прозвучал неожиданно вопрос Егорова.
- Не знаю, а что? - Султанов поправил очки и поднял глаза на Алексея Михайловича. - Зачем он тебе?
- Есть ещё негласное указание не выпускать меня из Приморска? - Егоров буравил глазами Султанова.
- Алёша, - вздохнул тот и снял очки, положив их в карман пиджака, - ты можешь ехать куда угодно, но за твою безопасность личную, я не дам и пол копейки! Если нужно, будешь передвигаться только в служебном автомобиле, и то лишь в пределах нашего района, пока...
- Ты думаешь что?...
- Я теперь о чём угодно могу думать. И не в бандитах дело - Доротный уже отсюда далеко, надо полагать, а Москва, что-то слишком близко к нам подъехала в этот раз... Понимаешь теперь?
- Ты не хочешь меня расспросить, о чём со мной говорил московский полковник КГБ, тебе не интересно? - Егоров привстал со стула.
- Представь себе - нет! И хватит, Алексей, смотри, до чего ты себя довёл!.. Поговорим лучше о твоей дочери. Звонила Света, когда ты по Пскову летал, советовалась со мной, стоит ли Наташку обратно сюда привозить? Я ей ответил, что у неё есть отец, пусть он теперь и решает такой вопрос, а она не уверена в тебе, Алёша, не может согласиться с тем, что ты ей советуешь, - Султанов подвинул к себе карандашницу. - Она что, не может больше жить у твоей сестры, я так понял? Говорит, что Павел, муж твоей Антонины не доволен, что они так долго в их квартире проживают.
- Я об этом не знал, но сегодня же свяжусь с ней по автоматике, пойду на почту и поговорю... Но, Наташку сюда привозить сейчас не разрешаю. Там, может быть, будет и полегче. Вон, она уже потихоньку Андрея вспоминает, говорит, что знает его, но не поймёт откуда. А это прогресс, Женя, и очень не плохой. Спокойная стала, это тоже хорошо... Может быть и вспомнит всё постепенно, а, как ты думаешь? - Егоров улыбался.
- То, что я сейчас скажу, тебе не понравится, но я не могу умолчать... Ты бы лучше, как только привёз Наташку из больницы, вместо всех этих врачей и уколов отвёл бы её к Сашке в палату... Посадил бы ему на колени, и всё! И ничего бы этого всего, с Москвой впридачу, и не надо было... - Султанов отвернулся от Егорова и посмотрел в дальний угол. - Помнишь, ты рассказывал, в каком ступоре она была, после того, как в Подольском уложила двоих бандитов? Что она тогда делала - носила Мишку на руках и никому его не отдавала несколько часов подряд. Вы не знали что и делать-то с ней, а потом... Потом позвонил Терещенко тебе по делу, а ты попросил его прийти к вам домой. Он прибежал и увидел всю эту картину, а потом что было?
- Потом он подошёл к Наташе и попросил у неё малыша подержать, - продолжил Егоров.
- Вот, и она, не сопротивляясь, отдала!.. Вам не отдавала, а ему отдала и шок сразу прошёл. И тут, я уверен, было бы тоже самое... Посмотрела бы на него, и всё сразу вспомнила! - уверенно проговорил Султанов. - Он на женщин, наш Сашка, действует как-то магически, не понятно почему, но это так! И ты знаешь про это... И не хочешь...
- Да, не хочу! Когда она здоровой была, тогда другое дело, а сейчас лишний стресс для неё губителен, - Егоров покачал головой. - Если бы всё так было просто, Женя в этой жизни!..
- А ты сам не создавай себе проблем и сложностей! - выкрикнул Султанов. - Так, что Светке скажешь?
- Нет, пусть даже не думает об этом, чтобы приехать сюда с Наташей. Пусть сидят там и не высовываются, а с сестрой я поговорю, разберёмся, что там за недовольство!

  Поздно вечером андрей Жигулин втаскивал два тяжёлых чемодана в свою маленькую комнату при общежитии МВД. Соня, раскрасневшаяся от двадцатиградусного мороза, вошла следом. Она сняла свою пушистую шубу и недовольно огляделась по сторонам:
- Это тут ты предлагаешь нам с тобой вить семейное гнёздышко? - с ехидной улыбочкой спросила она у Жигулина.
Он в ответ пожал плечами и стал раздеваться сам. У вешалки было тесно, он отодвинул Соню в сторону и принялся распихивать чемоданы по углам.
- Ладно, я сама займусь нашим устройством, уже то хорошо, что работа у тебя вполне престижная имеется... Что Наташа? - спросила она, обернувшись и покачиваясь на каблуках.
- Ничего хорошего... Вспоминает пока только лишь отдельные эпизоды, и то потом забывает, - ответил он и стал переобуваться в домашние туфли.
- Это же хорошо! Она не помнит тебя предателем. Уже можно наладить какие-то контакты... А пока, познакомь меня поближе с её мамой. Я хочу повиниться перед ней и посоветоваться, как нам всем тут получше устроиться в Москве? Я не подведу, она будет довольна!
- Ты опять за своё, Соня, остынь! - Жигулин посмотрел на неё неодобрительно.
- А, что я такого сказала? Что ты на меня опять собаку спускаешь? Здесь жить надо или хорошо, или не жить тут совсем - это Москва! Плохо жить в столице, по крайней мере - обидно! - она села на скрипучий диван и положила руки на колени. - Мне самой сейчас надо будет, как можно лучше устроиться на работу, а тебе эту не потерять. Очень хорошо, что ты назвался зятем Егорова, а меня представишь своим коллегам, как всегда - родственницей, тётей Соней. Я об этом и хотела попросить Наташину маму, чтобы она пока не обнародовала наши с тобой связи. Это ни к чему! А тебе только навредит, твоей дальнейшей карьере. Вот я и хотела с ней поговорить... Что же тут такого?! - Андрей ещё раз, уже с гневом посмотрел на свою Соню, но промолчал.

  С самого утра, как только Андрей ушёл на работу, Соня стала прихорашиваться. Навела косметику на своё смуглое личико, одела ярко-красное платье под пушистую лисью шубу и пошла из общежития на метро. Примерно через час она уже звонила в дверь квартиры на улице Лётчика Бабушкина. Соня стояла под дверью и настойчиво давила на звонок, пока ей не открыли. Она быстро влетела в коридор и сразу у порога кинулась в объятия чернобровому мужчине с жёсткой щетиной на скулах.
- Цыганёнок мой, - горячо шептала она, покусывая своими острыми зубками его губы, - я так скучала в той провинции! Эти пять лет, что ты отбывал срок, я будто не жила совсем...
- Ладно, Соня... кончай хитрить, - мужчина отстранил её рукой от себя и помог снять шубу. - Зачем приехала, говори?
- Чтобы увидеть тебя! - она широко улыбнулась.
- Ты слишком практична для того, чтобы ехать просто так. Проходи, все твои дела обсудим в комнате, - он прошёл в хорошо обставленный зал трёхкомнатной квартиры и сел в кресло у окна.
- Ромик, дорогой, - кинулась она к нему и села у его ног на пол, - помнишь, как нам тут было хорошо с тобой, до тех пор, пока не приехала твоя толстозадая жена... И сколько их у тебя теперь?
- Кого, жён? Немного, только две, - он усмехнулся.
- Да, по цыганским меркам маловато, да ещё с твоими возможностями... А, кто вторая? Опять малолетка?
- Да, но она совершеннолетняя... уже! Из-за Сусанны мне хватило неприятностей, больше не желаю!
- Зато какая была девочка! - Соня поцокала языком. - А у меня тоже пополнение, я наконец-то забеременела. У меня совсем молодой парень и мы с ним поселились в милицейском общежитии, но это совсем не жильё, меня такой расклад не может устроить...
- Понятно, и ты с моей помощью хочешь себе подобрать что-нибудь подходящее... Не выйдет! Я уже больше не занимаюсь такими вещами, отошёл от дел, - он ехидно взглянул на свою бывшую наложницу. - Могу лишь предложить собственную двушку у станции Лось, в которую я ещё не переехал, там нужен ремонт.
- Ну, это не серьёзно... Андрюше будет далеко добираться на работу, - она недовольно сложила губки трубочкой. - Но, если ничего нет, тогда...
- Он что, у тебя король? Вон, люди из далёких пригородов до Москвы добираются на электричках по два, а то и по три часа, а тут сел и приехал на Ярославский вокзал... Впрочем, твоё дело! - он потянулся рукой к журнальному столику, на котором стояла бутылка дорогого марочного вина. - Будешь?
- Нет, поберегу будущее дитя, - ответила она довольно и погладила себя по животу.
- Как это у вас получилось?.. Он, кстати, знает, чем ты тут в Москве занималась, когда была ещё замужем за своим депутатом? - Роман налил себе в бокал красного вина и залпом выпил.
- Это же не в Москве, ты же у бабки нас держал... Или забыл про Загорск? - она сверкнула своими жгучими глазами.
- Помню, теперь она в Струнино перебралась... Я же тогда, всё на себя взял после того, как нас притонщики сдали с потрохами... Ладно, давать адрес и ключи, а то мне некогда с тобой тут лясы точить? - он поднялся и подошёл к окну, отодвинул занавеску.
- Ну, раз нет ничего больше... Там от станции хоть близко, квартира твоя? - она тоже поднялась.
- Рядом совсем...
- Тогда годится. Не бойся, платить буду исправно, сколько скажешь, и по коммунальным счетам тоже, - она открыла свою сумочку. - Вот, возьми задаток за два месяца, хватит? - она протянула ему несколько купюр по десять рублей.
- Достаточно, - он подошёл к серванту и вытащил из верхнего ящика ключи, потом подошёл к столу и откинул крышку с блокнота, написал ручкой адрес на верхнем листке и протянул его Соне. - И зови меня в следующий раз Ромио, как прежде... Мне так больше нравится!

  Вечером того же дня они уже сдавали ключи дежурному на вахте общежития. Андрей стоял немного растерянный и на вопросы соседей по этажу отвечал однозначно: "Тётя Соня всё устроила и сняла нам квартиру, чтобы было не тесно, когда Наташку заберём..." Ему откровенно завидовали, хлопали по плечу и желали скорейшего выздоровления невесты Наташи Егоровой. Подъехало такси, Жигулин занёс туда свои вещи, посадил Соню на заднее сиденье и они синим вечером покинули центр столицы, перебравшись на окраину Москвы, но зато в своё собственное, без подселения, жильё.

  Наташа сидела в кухне, смотрела как мама кормит Мишку кашей, и было видно, что голова усердно работает в этот момент, потому что её складочки на лбу говорили о внутреннем напряжении, она силилась что-то вспомнить, что-то далёкое и значительное для неё, но все эти видения быстро ускользали и проваливались в глубокую пропасть, именуемую страх. Мозг не давал ей расслабиться и увидеть то, что могло её травмировать, он тормозил на самых зачатках этих мыслей, организм так защищал себя от нового стресса. Ведь все её воспоминания теперь сводились к одному, которое и требовалось забыть - это железная дорога и габаритные огни приближающегося поезда... В коридоре раздался телефонный звонок и Антонина Михайловна подняла трубку:
- Алёша! - радостно вскричала она. - Я сейчас позову Свету... Света!
  Та уже выбегала из маленькой комнаты и на лету схватила трубку:
- Лёшенька, как ты? Всё у вас хорошо? Почему ты не позвонил и не прилетел, как обещал? Что случилось? - она взволнованно смахнула чёлку с глаз. - Когда ты приедешь, когда тебя ждать?.. Может быть, уже можно нам ехать домой? Тяжело очень здесь, я не привыкла к большим городам... Ну, что же, если так надо, то мы подождём!
  Светлана Ивановна говорила с мужем десять минут, которые для неё пролетели, как одно мгновение, а потом с тяжёлым сердцем повесила трубку, посмотрела на его сестру и, опустив глаза, снова прошла в комнату к Наташе и сынишке.
- Света, что он сказал? - спросила Антонина Михайловна, пройдя за ней и встав в дверях. - Когда планирует приехать сюда?
- Не говорит... Сказал лишь, чтобы подождали пока возвращаться, - она вздохнула при этом. - Говорит, что сам за нами приедет, как только будет такая возможность и решится вопрос с нашей безопасностью на месте.
- Значит, бандюг этих ещё не взяли? - Антонина прошла и села рядом с Наташей на диван.
- Что ты, Тонечка?! - Светлана Ивановна горько улыбнулась. - Его, это чудовище, ещё с войны взять не могут. Уж и Кузьменко поймали в 1964 году, Румыния его нам выдала, как военного преступника, а этого... нет! Боюсь, что и сейчас его не возьмут, очень уж хитёр... К тому же, видимо, имеет какие-то связи на верху.
- Разве такое возможно, Света? Чтобы кто-то из чиновников его прикрывал? - Антонина округлила глаза от удивления.
- В наше время всё возможно, Тонечка! Мир быстро меняется, да и сами люди изменились... То ли ещё будет? Двадцатый век к концу идёт...
  Егорова встала у письменного стола и обратила внимание на Наташин блокнот, который раскрытым лежал на краю. Дочь пыталась там что-то записать, её отрывистый почерк складывал слова в предложения, но они были пока не внятны. Она посмотрела на Мишку, сидевшем на диване с игрушками в руках. Наташа была к нему безучастна, но уже не так холодна, как прежде, в её глазах теплились проблески прошлого, которое она пыталась мучительно вспомнить. Светлана закрыла блокнот, села к дочери и обняла её за плечи.

  Весь следующий снежный день они гуляли на Гоголевском бульваре и катали Мишку на санках.
- Ему только десять месяцев, а такой тырчок, - говорила Светлана Ивановна с такими же мамашами, стоя на пригорке, - уже пытается сам ходить. Сегодня посадили его в санки и приехали сюда... Такси заказали!
- Сами вы откуда? - интересовались мамочки с детьми.
- Мы из Текстильщиков, а тут рядом работает наша тётя Тоня, - она ласково взглянула на сыночка, - мы сегодня её встречаем с работы и поможем ей купить продукты домой, а заодно и погуляем в красивом месте. Правда, Наташа? - она посмотрела на безмолвно стоявшую у дерева дочь и тяжело вздохнула.

  Поздно вечером в квартире полковника Султанова раздался телефонный звонок. Это был генерал Лазарев:
- Не спишь, Женя, - по свойски обратился к нему Николай Павлович. - Как там у вас новый сотрудник Паша Солошенко? Доволен им Егоров, как своим старшим помощником вместо Жигулина?
- Не знаю, - был короткий ответ. - Егоров текущими делами не занимается, его интересует только один вопрос - это расследование похищения его дочери, в результате которого девочка стала невменяемой. Он имеет право расследовать, тем более, что он её отец!
- Да, понимаю - он старший следователь по особо-важным делам, а что сейчас для него особо-важное, можно догадаться... Подвижки есть? - на том конце провода замолчали в ожидании ответа.
- Ничего конкретного, - откашлялся Султанов. - После поездки в Псков он собирает данные о погибшей актрисе и её окружении, думаю, что этим сейчас занимается и Доротный.
- Что это даст? - генерал спросил громко, видимо находился ещё не дома, а у себя в кабинете.
- Он объяснил это так - чтобы собрать доказательства о непричастности актрисы Ильмы Паулус к московским преступлениям, нужно опросить как можно больше свидетелей. Он соберёт все эти данные, поедет снова в Псков и опросит врачей "Скорой", в машине которой была эта женщина убита. С этим компроматом он явится в следственный комитет, чтобы предъявить обвинения Авеньеву и его компании, вместе с теми операми, которые принимали участие в убийстве. Он хочет здесь капитально покопаться, - Султанов вздохнул. - Потом, как он полагает, начнётся следствие и Доротный узнает через своих людей о том, кто на самом деле причастен к смерти его дочери. Выйдет на них и там его банду уже можно брать тёпленькими... Чушь, правда?
- То есть Егоров верит в это?! - Лазарев был удивлён такому раскладу.
- Видишь ли, если будут доказательства на Авеньева, то банда может спокойно добраться до его сына, который работает в ГДР, там уже, говорят, парень ходит на работу с охраной. Как тебе такое? - Султанов закутался в плед и сел на кровати, подвинув к себе с тумбы телефон.
- Я понимаю, у него сейчас в голове каша. Егоров ищет пути подхода к Доротному, но... Эти пути ведут через комитетчиков, а это уже опасно. Ведь неизвестно, какие цели они преследуют, если это правда, с актрисой... Они не позволят так глубоко копать, потому что раз они устроили такой демарш, значит был повод и серьёзный, о котором мы и понятия не имеем. Ты ему объяснил всю степень ответственности и опасности положения?
- Да, неоднократно я с ним пытался говорить, но всё без толку, он ничего не хочет слышать... Упёрся, как баран! Ждёт вас, когда вы к нам приедете с проверками, и тогда поговорит с вами и предложит уже что-то... Только вас и послушает, - Султанов с надеждой в голосе проговорил это.
- Начало года, сам знаешь, что до двадцатых чисел месяца у меня поездки в отдалённые районы. Как только появится возможность, сразу приеду к вам. С вашим военным городком мы никогда не спешили, у вас же есть свои кураторы и проверяющие, так что в ближайшие дни меня можете не ждать... И какие же у него дальнейшие планы?
- Собирается ехать в Таганрог, туда приехал на очередные свои съёмки ассистент режиссёра Владимир Алексеенко, который присутствовал во время съёмок в Краснодаре, у него хочет конкретно всё узнать и выспросить...
- Про актрису Паулус?
- Да, - Султанов дотянулся до настольной лампы и немного убавил свет, сощурив глаза. - Жена его звонила из Москвы, не хочет там больше оставаться, а он не везёт их сюда, хоть от тамошних врачей тоже толку мало.
- Чем мотивирует?
- Конкретно не говорит, хочет чтобы Наташа пришла в себя именно там, а не здесь, чтобы привыкла жить там, а уж потом, будет решать, как быть с ней дальше, - Султанов тяжело вздохнул, вспоминая свой последний разговор с Егоровым, но генералу настоящую причину не назвал, потому что до конца не верил, в сказанное другом в запале его отцовских переживаний.
- Ладно, что-то появится конкретное - звоните, ты или Егоров, будем на связи, - Лазарев повесил трубку, а Султанов ещё долго держал её в руке, а положив на аппарат, никак не мог успокоиться после этого разговора. Его волновало, так же как и Лазарева, это условное расследование, где понятное дело, напрямую никого было нельзя арестовать, потому что эти люди, похитившие Наташу, были уже далеко за пределами области, и это Егоров не мог не понимать, но его всё ещё бередила и опустошала мысль, что он ничего не может сделать в ответ на такую чудовищную акцию. Не может принять тот факт, что его снова обыграли, как тогда в Краснодаре, где банда была ликвидирована, а Доротный ушёл!
Но этот же вопрос волновал не только следователей с Загорянки,18... он не давал спокойно спать и компании Авеньева, чей сын сейчас пребывал в чужой стране, а сам он пытался прикрыть по всем фронтам настоящих виновников московской трагедии, потому что в их делах был тоже неким образом замешан. И если теперь в МВД СССР узнают всю правду о нападении на детский сад, тут уж полетят головы, начиная с самых верхов, что было невыгодно многим, в том числе и его начальству. И так противостояние КГБ с этой организацией зашло слишком далеко, а тут ещё и Егоров со своим расследованием, которое поначалу казалось Авеньеву простым блефом, но теперь последние события его сильно взбудоражили, а именно доклад его помощника о том, что Егоров начинает рейд по съёмочным площадкам для сбора данных под протокол. Это уже было волнительно серьёзно и требовало какого-тот конкретного решения.

  Полковник Авеньев, сидя под лампой с абажуром, у себя дома принимал своего секретного агента по оперативной работе Самонина Юрия, прилетевшего недавно из Прибалтики, имевшего, как всегда, щегольской и уверенный вид.
- Я вызвал тебя Самонин, для серьёзного разговора, и сейчас всё изложу по порядку, - начал Авеньев и голос его совсем притих.
  Он рассказал своему агенту всё, что было связано с Егоровым, начиная с его поисков в Новороссийске ещё летом, и кончая покушением на дочь и начатым расследованием в этой связи, которое касалось лично самого Авеньева.
- И, что я должен делать? - спросил Самонин. - Припугнуть его, или готовить деньги? Тогда скажите сколько приготовить, и когда к нему отправиться?
- Ты не понимаешь ситуации...
- Почему же, понимаю! У него сейчас больна дочка, требуются средства на лечение... Всё понимаю! - Самонин качал головой.
  Авеньев начал терять терпение:
- Ничего ты не понимаешь... Егоров не тот тип, которому можно сунуть деньги. Прошу тебя, как можно быстрее дай поручение своим людям и установи за ним слежку. Я знаю, у тебя есть надёжные парни под Краснодаром... Но так, чтобы это не прошло официальным каналом, тут в Москве не должны знать о моём личном интересе к этому полковнику. Понял теперь? Скажи им, что я хорошо заплачу.
- Разумеется. Когда нужны будут эти данные и как долго их собирать на него? В виде компромата, или как? - Самонин тоже соблюдал свой личный интерес, только в виде мятых купюр.
- В виде досье... Постарайтесь узнать, как можно подробнее, с кем и когда встречался, как часто контактировал со своим областным руководством. Просто боюсь, что этот человек не успокоится, а начнёт копать дальше, а как только выйдет на определённые источники, тогда его уже не остановить... Но, будем надеется, что наши меры воздействия, которые я уже готовлю, нам помогут и крайности не потребуются.
  Авеньев протянул Самонину фото полковника и его личные данные в папке. Тот кивнул головой и со словом: "О - кей"! - поднялся с кресла.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

 
  (На фото генерал Лазарев - актёр и режиссёр Сергей Бондарчук.)