Недолгая нормализация

REX LUPUS DEUS
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
В 70 году до Р.Х. все антидемократические изменения римского государственного устройства, осуществленные в период диктатуры ставленника знатных олигархов-«оптиматов» Лyция Корнелия Суллы, были отменены, и хлебные выдачи столичной «черни» возобновлены.
Странным образом, отмена заведенных при диктаторе порядков поднявшими голову после его смерти демократами-«популярами» прошла, как говорится, без сучка и без задоринки, без всяких трений. Аристократы-олигархи явно выдохлись, устали от борьбы…
Хитрый, дальновидный толстосум (разгромивший в свое время полчища вождя восставших рабов Спартака) Марк Лициний Красс первым делом устроил грандиозное кормление «державного народа-победителя» – бесплатный пир на десяти тысячах накрытых за его счет столов, ломившихся от яств и хмельных напитков – и трехмесячную даровую раздачу простонародью хлеба, знаменитую «аннону». Приобретая своею щедростью симпатии и поддержку столичного простонародья-плебса.
Союзник Kрасса - одержавший многочисленные победы над врагами Рима в Азии и добивший спартаковцев в Италии половодец Гней Помпей «Великий» потребовал триумфа для себя и земли для своих «контрактников», положивших к ногам римского сената и народа «весь Восток». Подозрительный олигархический сенат не сразу пошел навстречу требованиям «Великого» и долго с ним торговался (чем окончательно склонил Помпея, уже чуть было не изменившего раз «оптиматам», поддержав антиолигархический мятеж Лепида, на сторону «популяров», явно перешедших в наступление). В итоге Помпей все-таки добился от сената триумфа, но о наделении его воинов-«контрактников» землей и речи не было. Ведь неосмотрительный Помпей сначала распустил свое войско и лишь после роспуска своей «ЧВК» стал договариваться с сенатом, сам лишив себя единственного инструмента оказания давления на «patrеs conscripti»  - «отцов, занесенных в списки», гордо, как цари, восседавших в своих белоснежных туниках-латиклавах с широкими пурпурными полосами и окаймленных пурпуром тогах-претекстах на мраморных скамьях Гостилиевой курии…
В консульство Красса и Помпея была в полном объеме восстановлена лонельзя yрезанная «Любимцем Афродиты» Сyллой власть народных (плебейских) трибунов. В глазах плебса именно восстановления полновластия народного трибуната было решающим шагом в направлении демократизации общественной жизни. Восстановлена была и упраздненная при Сулле должность цензора. Луций Аврелий Котта, дядя бдщего могильщика олигархического строя - Гая Юлия Цезаря - по материнской линии, внес законопроект, названный впоследствии в честь него «lеx Аurеlia» («Аврелиев закон»), реформировавший римскую судебную систему. По этому закону римские суды, право заседать в которых Сулла предоставил только аристократам-«нобилям», отныне формировались на одну треть из сенаторов, на другую – из «всадников» (представителей торгово-ростовщического сословия), и на третью – из так называемых «эрарных трибунов» (представителей привилегированного слоя населения «Вечного Города», наиболее близкого к «всадникам» в римской сословной иерархии). Именно на этот период «восстановления попранной Суллой римской демократии» пришелся знаменитый судебный процесс Гая Верреса – бывшего римского наместника на Сицилии, крайне одиозной личности, перебежчика из стана вождя «попyляров» Мария (дяди Цезаря по материнсой линии) в стан вождя «оптиматов» Суллы, ставшего подлинным бичом управляемого (и разоряемого) им треугольного острова (называемого греками, за свою форму, Тринакрией), запятнавшего себя бесчисленными актами насилия, вымогательства и произвола, в том числе и судебного (по его приказу римские граждане, вопреки закону, распинались на крестах, хотя им полагалось быть казненными через отсечение головы).  Верреса защищал в суде знаменитый ритор Квинт Гортензий, утерший в свое время нос Цезарю, тогда еще  новичку на прокурорском поприще, в ходе процесса «сулланца» Долабеллы. Однако на этот раз обвинителем против очередного «сулланца» выступил молодой и честолюбивый Марк Туллий Цицерон, прославившийся именно своими блестящими речами против Верреса. Берясь за судебные дела с политическим «бэкграундом» (говоря «по-новорусски»), можно было уже в те давние времена способствовать своей успешной, а порой – прямо-таки головокружительной   карьере (причем не только на юридическом поприще). «Аврелиев  закон», принятый как раз в самый разгар процесса Верреса, по-новому расставил акценты. В  изменившейся не в пользу «оптиматов» обстановке всем и каждому в «вечном» Городе на Тибре было совершенно ясно, что Веррес непременно проиграет, хотя его и защищает лучший римский адвокат. Веррес и впрямь был осужден и, не дожидаясь приговора, добровольно отправился в изгнание. А Марк Туллий Цицерон впоследствии опубликовал свои обвинительные речи против пойманного за руку наместника (включая и те, которые знаменитый ритор лишь намеревался произнести в суде, но так и не произнес), как своего рода политический памфлет. Правда, на момент издания речей против Верреса накал политических страстей, связанных с ним, уже спал, и никого они не уязвили. Цицерон всегда проявлял разумную осторожность. Да и не он один! Впрочем, впоследствии, уже после гибели Гая Юлия Цезаря, соратник последнего Марк Антоний приказал казнить и Верреса, и Цицерона...Сколько веревочке ни виться...
Сам Цезарь публично выступил с речью в защиту «lеx Plautia», «Плавтиева закона». Этот законопроект предусматривал официальную амнистию нобилей-«демократов», осужденных на изгнание из Рима в период диктатуры Суллы.   К числу римских нобилей, которым принятый при активной поддержке Цезаря закон о помиловании пошел на пользу, принадлежал близкий родственник Гая Юлия – Луций Цинна, долго тосковавший по Риму в Испании и теперь одним из первых воспользовавшийся возможностью вернуться в родной «Вечный Город» из ссылки.
В 68 году до Р.Х. Гай Юлий Цезарь был избран на должность квестора (буквально: «следователя») – обычную  магистратуру для всякого римского «нобиля», делающего обычную служебную карьеру. Став квестором, Гай Юлий, воспользовавшись, как поводом, двумя, с нашей современной точи зрения, чисто семейными, делами или обстоятельствами, убедительно доказал и подтвердил присущий ему дар незаурядного пропагандиста и демагога, незамедлительно и чутко реагирующего на запросы и настроения  общества. Этими  двумя поводами были торжественные похороны жены Цезаря – Корнелии, и тетки Цезаря – Юлии, вдовы Гая Мария Старшего.
Но это же дрyгая история...
Здесь же - конец и Господy Богy нашемy слава!