Однажды Он победил

В одном из миров Алый Король победил. Или Завулон, Саурон, Вольдеморт, Мастер, Рассилон, Воланд, Даврос, Палпатин, — как бы там ни называли в ваших мирах этого полоумного социопата-истеричку, всё едино.

Победил он как-то внезапно. Герой чуть опоздал, его помощник невовремя споткнулся, оплот сопротивления был схвачен, тёмный рубикон перейдён. Торжествующий и безумный, Король несколько месяцев носился по отнятому себе в вечное владение миру и добивал оставшихся врагов. Это же так приятно! Пнуть самых смелых и светлых, разрушить последние города, затопить несколько стран и в конце концов, когда уже всё умерло, погасить и само солнце.

Утомительно, впрочем. Трудишься один с утра до ночи, и никто тебе не помогает. Ну да, ну перебил Король всех своих союзников, так это на всякий случай. А то знаем мы этих. Что он, не слышал, чего там у него за спиной говорят. Мол, спятил наш Король, кукуха съехала. «Съехала — не съехала, а крысиным ядом напоить могу, — думал Алый. — Даже кормить не пришлось, зыркнул, и сами выпили, я ж красавчик». Вот и приходилось доламывать мир самостоятельно.

Всё. Вроде всё сделал. И Время истребил, и от Пространства следов не осталось. Это его коллега Даврос хорошо придумал — бомба реальности. Один взрыв — и даже первоматерии нет. Встал Король посреди бесконечного и вечного Ничто и приготовился этим владеть.

— Муахахахахахахаааааа!!! — торжественно крикнул он от всей своей злобной души.

Ему никто не ответил. Ведь нет никого.

— Муахахаха! — повторил он, чуть настойчивее, но уже не с такой радостью.

По-прежнему в ответ лишь тишина и пустота. Он ведь так старался их создавать.

— Ну ладно, — буркнул Король. — Пойду владеть.

А как владеть Пустотой? Вроде ничего делать-то и не надо. Он так ждал этого сладостного мига. Вот, он такой сильный, он справился! А даже трона нет, чтобы пафосно сесть на него и обозреть владения, ибо владений, чёрт побери, тоже нет. Какой-то сплошной обман. Несправедливо!

— Ты о какой справедливости говоришь, идиот? — спросил он себя вслух. По крайней мере, для него это так выглядело. Звука-то больше не существовало. — Мы с тобой справедливость уничтожили перед Временем и Пространством.

Король подумал. Давалось ему это с трудом. Обычно он не слишком утруждал себя мыслительной деятельностью. Все его «гениальные планы» приходили будто сами собой, откуда-то из ниоткуда. Он просто знал, чего там надо делать, и радовался своей гениальности. Ведь не у гениальных подобные планы в голове из ниоткуда не возникают!

Думать не хотелось, потому что никакого решения не приходило. А если ты стараешься, напрягаешь извилины, а результата никакого, то и думать дальше не хочется. Потому что нечестно это.

Внутренний голос снова напомнил, что честность они уничтожили как сестру справедливости вместе с миром. Он вообще был очень ехидным, этот Голос. Часто его идиотом называл. Его, Алого Короля! Откуда он только взялся, если всё уничтожено?

Король попытался осмотреться, заглянул в рукав, за спину, под ноги. Но везде чернела пустота, и даже рукава с ногами существовали условно.

— Я у тебя в голове, идиот, — отозвался уставший и печальный Голос. При этом, чтобы говорить, он использовал как инструмент его голос, голос Короля!

— Да что ты себе позволяешь? — взвизгнул Алый. — Я великий и ужасный, я тут всех уничтожил, уничтожу и тебя, когда найду, где ты скрываешься!

Голос тяжело вздохнул, хотя не было никакого воздуха, который можно было бы вдохнуть. Он это, скорее, для демонстративности.

— Ты можешь избавиться от меня, только убив себя, — меланхолично констатировал Голос. — Потому что я это ты, идиот.

— Перестань называть меня идиотом! — окончательно рассвирепел Король. Он так не злился с тех пор, как ему в детстве запрещали убивать соседей.

— Кретин? — предложил Голос альтернативу. — Умалишённый безмозглый недоумок? Малахольная истеричка?

— Прекрати!!! — заорал Алый, как не орал никогда в жизни.

Голос замолчал, но лишь для того, чтобы подождать, пока у Короля включится хотя бы то жалкое подобие мозгов, что всё-таки были благодаря ему, Голосу. Ждать пришлось долго, хотя долго — это понятие для тех миров, где сохранилось Время. Скажем так, ждать пришлось намного дольше, чем хотелось бы Голосу.

— Ты не можешь быть мной, — в итоге изрёк Король высокодуховное умозаключение. — Ты… слишком…

— Слишком что? — деликатно спросил Голос, наслаждаясь замешательством Алого.

— Эээ нет, что бы я ни сказал, ты скажешь, что это я такой, потому что ты это я.

Голос даже порадовался, что его более безмозглая часть всё-таки начала думать.

— Почему я тебя впервые слышу, если ты это я? — продолжил Король.

— Потому что у тебя впервые нет выбора. Тут больше некого слушать и нечего делать. Я всю жизнь пытаюсь с тобой говорить.

— Ты мне не нравишься, ты меня не уважаешь, — обиделся Король, не сильно доверяя словам какого-то бестелесного Голоса в голове.

— Я от тебя тоже не в восторге, знаешь ли. Обидно жить с идиотом и даже не иметь возможность сказать другим, что меня ты тоже бесишь.

Королю очень хотелось поддаться искушению и убить этот Голос, даже если вместе с ним придётся убить и себя. В конце концов, всё равно тут нечего делать. Никто не радуется его «Муахаха», не устрашается и не трепещет перед силой его уничтожающих глаз.

Но что-то его останавливало. Алому было слишком обидно, чувство несправедливости зрело и расцветало громким внутренним криком. Он должен был наслаждаться вечностью, правя своей Пустотой. Почему вместо упоения своей гениальностью, мощью и хитростью он получает ехидный Голос, говорящий ему, что он идиот? И почему единственный способ от него избавиться — самоубийство? Почему, когда вселенная уже не работает, она всё равно работает как-то несправедливо?

— А чего ты вообще ожидал? — невесело усмехнулся Голос. — Ты планировал, что будешь делать, когда обретёшь эту свою желанную Пустоту?

Король не ответил. Может, он и был идиотом по мнению Голоса, но всё равно сразу понял, что любой его ответ окажется проигрышным. Ибо ничего он не планировал. Он хотел сказать заветное «Муахаха» и ничего больше. Эта навязчивая идея доводила его до ручки, сколько Алый себя помнил. Желание победить, выиграть, доказать своё превосходство было столь болезненным, что подавляло все другие мысли и чувства. Любой миг, прожитый вне достижения заветной цели, казался агонией. Даже когда Королю удавалось приблизиться к разрушению всего сущего, облегчение снисходило на него лишь на краткий миг, взрываясь через секунду новой болью неудовлетворённости. Он думал, что это из-за неполноты своей власти, и бежал дальше. Дальше от Голоса, от света и солнца.

Когда-то на заре Его Злодейшества у него был иной образ Победы. Ему казалось, что достаточно контролировать окружающих и добиться славы. Вот он, великий Алый Король, посреди толпы, приветствующей его, удовлетворяющей любые его желания. Он говорит слово, и его подхватывают и разносят во все уголки галактики. Он отдаёт приказ, и его исполняют наперебой сотни подданых. Но в реальности даже самые фанатичные подданные не повиновались ему с такой радостью и желанием.

Тогда Алый решил научиться подчинять их разум и сердце своей воле. Разум он подчинить смог. Но не сердце. Король мог обмануть их, мог внушить желание, вожделение, стремление идти к нему, но не любовь… не искреннее обожание, почитание, радость от его существования.

Тогда Король решил, что может получить удовольствие от порабощения этих наглых самодовольных глупцов, не способных оценить его гениальность, мудрость, щедрость и деятельную натуру. Он захотел видеть их страдания, знать, что они ничего не могут сделать, и лишь повторять: «А могли бы по-хорошему, вы меня недооценили, вот и мучайтесь теперь».

На время Алому показалось, что у него получилось, что можно отвести душу и получить хоть малую толику своего счастья, пусть оно и выглядит вот так. Но очень скоро он почувствовал, что его режим настолько не желанен, что эти самоуверенные наглецы ищут способ его свергнуть. И даже подданные, которым выгодно служение, при любом удобном случае избавятся от Короля и займут его место. В тот момент он обозлился на всю вселенную, ибо ничто в ней не могло принести покой и счастье.

— Всё это несправедливо, — тихо сказал Король, впервые надеясь, что Голос ему ответит. Пусть даже снова назовёт его идиотом. Он начал бояться, что действительно убьёт себя.

— А как справедливо? — устало спросил Голос после непродолжительного молчания.

Алый задумался. По-настоящему. Ему было сложно думать, да. Отчаяние давило грузом бесконечной Пустоты. Как только Пустота ухитряется быть такой тяжёлой? И всё-таки он думал.

— Чтобы у меня был шанс быть счастливым. Чтобы хоть что-то принесло мне покой.

— А почему это справедливо? Что ты сделал, чтобы это заслужить?

— Не знаю, — Алый Король больше не казался безумной истеричкой. Уставший и грустный, он стал немного напоминать Голос в голове. — Я не помню, чтобы я хоть когда-то был счастлив. Будто я был создан, чтобы страдать. А вокруг все счастливые. Это несправедливо.

— Ты просто не помнишь…

Король помедлил, прежде чем спросить. Почему-то ему было страшно, как никогда в жизни. Он не верил до конца Голосу, даже не верил, что он действительно существует. Может быть, Пустота уже свела его с ума?

— Чего я не помню?

— Меня.

Это слово, сказанное Голосом, разнеслось по Ничто как гром. И на миг показалось, что Пустота эта не совсем пустая. Будто вокруг не чёрная бездна несуществования, а целый рой детских каракуль.

Алый почувствовал страх. Нет, не страх — ужас. Паника пронзила его до самых алых пяток. Король не сразу понял, почему ему настолько страшно. Ну говорит ему какой-то бред несуществующий Голос, и что?

Потому что это правда.

И вокруг не Пустота… Король вдруг стал очень явно это чувствовать. После разрушения вселенной он не ощутил какой-то сильной разницы. Ну было солнце, теперь нет. Подумаешь, он всегда чувствовал смертельный холод, он уже привык к нему. Он давно привык и к холоду, и к пустоте внутри, и к боли, и к отчаянию, и даже к разумному уровню страха. Но сейчас…

Последнее слово Голоса будто привело в движение гигантскую машину. Чернота, разом потерявшая равномерную структуру, начала вгрызаться в несуществующую плоть Короля. Боль усиливалась, паника нарастала. Будто он оказался в аду.

— Не «будто», ты сам создал ад, — громыхнул Голос. — Ты сам это понимал и был не против.

— Но я должен был владеть им! — пискнул Король и поразился, насколько жалко это прозвучало. Где же величавость, с которой он кричал «Муахаха»?

— Идиот, — лаконично припечатал Голос. Алому казалось, что он хочет ещё что-то сказать, но медлит.

— Почему? Но почему? Что я забыл?

Боль от кусающей пустоты усилилась. Королю казалось, что она сразу стала невыносимой, но как тогда назвать то, что происходит теперь? Самым отвратительным было понимание, что боль будет лишь усиливаться. Пока он действительно не сойдёт с ума, пока не начнёт умолять расформировать его, убить, разделить на атомы, которые не чувствуют боли.

— Как отверг меня и выбрал их, — Голос был полон печали и боли. — Ты чувствуешь то, что чувствую я, потому что начал вспоминать. Я живу с этим с того момента, как ты выбрал их.

— Кого их? — одними губами спросил Король.

— Движущуюся Пустоту. Их. Это не ты гений, ты выполнял их волю, считая это своими выдумками.

— Я не понимаю.

Алый Король был на грани потери рассудка. Ему казалось, что голова раскалывается на миллиард кусков, и любая мысль должна долго бегать между всеми кусками, преодолевая огромные пространства (но ведь пространства больше не существует?), чтобы собраться воедино.

— Пожалуйста, объясни, сделай что угодно, что угодно, лишь бы это прекратилось. Я не хочу жить в аду, — закричал Алый из последних сил.

— Что угодно? Ты уверен? Ты ведь сам хотел забыть.

— Что угодно, клянусь, только помоги мне, если ты на моей стороне.

— Проблема в том, что я на твоей стороне гораздо больше, чем ты на своей, — тяжело вздохнул Голос. — Ладно, давай рискнём. Это твоя последняя попытка.

Голос сделал что-то. У Короля не было сил думать, как Голосу это удалось. Сквозь бесконечно усиливающуюся боль и ужас начали прорываться куски памяти.

Вот он маленький мальчик, бежит и смеётся. Ему ещё не хочется убивать соседей. Он гонится за бабочкой — лишь для того, чтобы коснуться её крыльев и убегать в другую сторону, будто её очередь гнаться за ним.

А вот он подружился с другим мальчиком. Им лет по пять, они учатся играть на фортепиано, стоящее в большом зале. Ему кажется, что он может создавать нечто волшебное с помощью всего нескольких нажатий на клавиши. У него не очень хорошо получается, но ему так нравится… И нравится играть вместе.

Они растут, и у другого мальчика получается всё лучше и лучше играть музыку. А он, он сам от него отстаёт. Ему нравится витать в облаках и нажимать на клавиши, но не нравится стараться. Другой мальчик просиживает за фортепиано часами, оттачивая мастерство, и играет с радостью и вдохновением.

Маленькому мальчику, который стал Королём, грустно, что им сложно играть вдвоём, что он хуже играет, что на него не обращают так много внимания, как на того, другого. Ему хочется поражать других своим волшебством, но не хочется скучать, обучаясь технике.

И вот однажды, когда обоим было уже почти восемь лет, они готовились к важному концерту. Другой мальчик подготовил сложное произведение на грани своих умений. А он сам — лишь детскую песенку, которая ему очень нравилась. После репетиции мальчик пошёл домой, задумчивый и грустный. Навстречу ему вышел подросток со странными глазами. Мальчик испугался, но подросток улыбнулся и протянул руку. Он предложил ему сделку…

В этом месте Пустота с воем ударила Короля в грудь, и он потерял нить воспоминаний. Ему было так больно, что на мгновение он забыл вообще всё — кто он, как здесь оказался и что делает. Но Голос был настойчив, он кричал и кричал, просил услышать, вернуться. И Алый Король, истерзанный болью и печалью от того, что когда-то он был счастлив и играл на фортепиано, вернулся к Голосу. Ему было страшно: казалось, он приблизился к ужасной тайне, способной изменить его навсегда. Краем сознания он понимал, что вот-вот случится, и не хотел знать. Хотел и не хотел.

— Выбирай, — умоляюще проговорил Голос, прорываясь через вой Пустоты. — Стать как они, вечно кричать от боли, не зная себя, или вспомнить.

— Хорошо… — прошептал Алый.

… Странный подросток предложил ему сделку. Он сказал, что может наделить мальчика талантом, чтобы он без всяких стараний превосходил и своего друга, и ведущих маэстро. Извлекать волшебные звуки с помощью клавиш, творить магию и чудеса, не отвлекаясь на тяжёлую работу по совершенствованию навыка, из-за которой всё становится так тоскливо и буднично. Мальчик хотел согласиться, но чувствовал, что здесь есть какой-то подвох. Конечно, он был. Подросток сказал, что если он согласится, то станет великим, будет видеть всё и знать всё. Сможет играть на фортепиано как профессионал. Но тогда тот, другой мальчик, его друг, потеряет весь свой талант. Мальчик задумался. Он попросил время подумать. Подросток ухмыльнулся и ответил, что мальчик может решить в любой момент. Достаточно чётко и громко сказать вслух «я согласен».

Будущий Король пошёл домой в смятении. Ему очень хотелось стать великим. Быть может, даже больше, чем извлекать волшебные звуки. И чем больше он думал, тем слабее звучал голос совести. Он сможет сделать столько великих дел, а тот мальчик займётся чем-нибудь другим. У него хватает других интересов… И всё-таки он не хотел соглашаться сразу.

Перед концертом они встретились и долго сидели в комнате за кулисами. Оба нервничали и волновались. Другой мальчик подбадривал будущего Короля. Он обещал научить его, позаниматься с ним, чтобы у него лучше получалось. И внезапно после этих слов у будущего Короля поднялась красная пелена перед глазами. Как смеет его друг относиться к нему с таким снисхождением? Почему он говорит с такой гордостью? Почему считает его таким слабым и никчёмным? Эта ярость была неестественной, но он не стал разбираться. Он вышел из комнаты в зал для выступления и чётко и громко сказал заветные слова: «Я согласен».

Снова Алый Король почувствовал резкий толчок адской боли и ненависти в груди. Уже в своём настоящем. И снова ему потребовалось время, чтобы вернуть способность видеть воспоминания, которые показывал его внутренний Голос. Он не хотел видеть, что было дальше, ведь теперь он чувствовал помимо страха, боли и отчаяния ещё и нарастающий стыд. Но Голос был неумолим. Он продолжал свой рассказ.

Мальчик вышел в зал, сел за фортепиано и заиграл. Это была сложная соната, которую даже не все учителя в его школе решались играть на публике. Мальчику нравилось чувствовать, как легко ему даётся игра, но краем сознания он понимал, что нет больше того волшебства в музыке, которое было в его простеньких песенках и импровизациях. Он решил, что потом приноровится, когда закончится концерт. Это ведь новая способность, надо привыкнуть.

Мальчик закончил выступление и ушёл в зал смотреть, что будет делать его друг. Он уже и забыл, что платой за его силу будет талант другого мальчика. Тот вышел на сцену, поклонился, пошёл к инструменту, но неожиданно споткнулся и упал. Он пытался зацепиться за занавеску, она тоже рухнула, как и осветительный фонарь с острыми краями. Его друг лишился пальцев. «Нет!» — закричал мальчик.

— Нет!!! — хором с ним закричал Король.

Он всё вспомнил. И друга, и сделку, и как друг потерял пальцы, и как он смог играть любое, даже самое сложное произведение, и как волшебство навсегда пропало из его музыки. И как после концерта, когда его трясло от ужаса, к нему подошёл подросток и сказал, чтобы он просто забыл, что произошло, если ему так не нравится.

И он забыл.

Забыл не только друга, не только сделку, но и волшебство. Забыл, что когда-то был счастлив, ведь с тех пор в его сердце поселилась пустота. Он помнил только желание стать великим. Это всё, что осталось от мальчика, который бегал за бабочками.

— Я не хотел! — простонал Король. — Я не понимал, что я делаю. Он обманул меня!

— Тебе было всё равно. Ты разозлился, — ответил Голос тихо.

— Он обманул меня! Он сказал, что я смогу творить волшебство. Но я не смог! Это была ложь!

— А чего ты ожидал от дьявола?! — Голос, казалось, плачет и смеётся одновременно.
— А чего ты ожидал, когда год за годом, шаг за шагом продолжал следовать его советам?

— Я не… — начал Алый.

— Идеи! — отрезал Голос. — Эти твои гениальные идеи, сами собой приходящие в голову. То, что ты получил благодаря сделке. Тебе говорили, что надо делать, а ты делал. Ты идиот! Идиот! Идиот!!!

Голос и Король рыдали — каждый по-своему. Но почему-то от их солидарности Пустота слегка отступила.

— Что мне делать? Ты сказал, что у меня есть выбор. Неужели ещё что-то можно изменить? Я ведь всё уничтожил, нет никого, кто мог бы мне помочь…

— Прости, но не в твоих силах уничтожить всю вселенную. Да, ты стёр мир, но ты стёр один мир, — жёстко поведал ему Голос.

— Как мне попасть в другой?

В повисшей тишине завывания Пустоты казались особенно жуткими. Она отступила, но Король чувствовал, что любой следующий шаг его снова притянет боль, и она будет дробить его существо на пыль.

— Раскаяние.

Король зажмурился, и ничего не изменилось. Как была темнота, так и осталась. Каким он был, таким и остался. Спрятаться от себя в Пустоте уже не получится.

— Я раскаиваюсь, — сказал он.

— Это не раскаяние.

Король хлюпнул.

— Я не знаю, как раскаиваться.

— Ты не хочешь, не веришь, не выбираешь. Не нужно знать, как раскаиваться. Нужно это сделать.

Король и Голос надолго замолчали, перекидываясь лишь обломками мыслей. Пустота завывала и делала всё, чтобы убедить Короля ни в чём не раскаиваться. Она шептала, что он всё сделал правильно, что это Голос причиняет ему боль. Пока он не стал слушать Голос, ему было хорошо и не больно. Это он во всём виноват.

— Нет, ты лжёшь, — вдруг тихо, но очень твёрдо сказал Алый Король. — Боль была и раньше, я просто не чувствовал её так. И не было мне хорошо в Пустоте, поэтому я и услышал Голос. Всё, что ты говоришь, делает меня только более и более несчастным. Я думал, что обрету счастье, но обрёл лишь вечную Пустоту. И ты мне не нравишься! — добавил Король, и эхо прокатилось волной по всей колышущейся черноте.

«Тебе и Голос не нравится», — захохотала чернота, ехидно пульсируя болью. «Ты сам себе не нравишься, тебе никогда ничего не нравится, проблема не в нас-с-с».

— Голос показал мне себя, и теперь я ему благодарен. А ты меня отняла. Ты сделала меня подобной себе. Я отвергаю тебя, твой дар и имя Алого Короля. Я хочу снова быть… снова быть…

«Ты не помнишь своё истинное имя», — насмехалась Пустота, сплетая из своих чёрных детских каракуль некрасивые фигуры.

— Его можно будет вернуть в другом мире, когда ты доберёшься туда, — шепнул Голос. Существо, бывшее Королём, почувствовало тепло и поддержку от этих слов.

«Нет никаких других миров, никто тебя не услышит, никто не захотел бы помогать тебе», — прогрохотала Пустота.

— Заткнись, — посоветовал Голос. — Не мешай моему идиоту думать.

Существо, бывшее Королём, решило, что «мой идиот» звучит всё равно лучше, чем просто «идиот», и смирилось с этим именем. Он всё ещё не знал, как начать, но Голос будто пожал ему руку, и это значило: «Просто скажи, что чувствуешь».

— Я разрушил мир, и это не принесло мне счастья, — начал он, ни к кому особенно не обращаясь. — Мне казалось, что я наслаждаюсь процессом. Возможно, так и было. Я… я чувствую боль, глядя на то, кем я стал. Я чувствую себя глупым, слабым и бесполезным. Я сожалею, я бесконечно сожалею, что разрушил мир. Я прошу, помогите мне его вернуть. Я сделаю что угодно, проживу любую боль, только верните мир. Он не должен страдать из-за моей глупости и жестокости.

Эти слова, конечно, никогда бы не покрыли весь тот ужас, что он сотворил. И всё же что-то изменилось. Пустота заорала от ярости, и в их движении Идиот что-то заметил. Маленький тонкий луч, выходящий из его сердца. Он тянулся вперёд, в неизвестность, скрытую чёрной Пустотой.

— Иди на свет! — с надеждой шепнул Голос. — И продолжай говорить.

И Идиот пошёл. Он шёл в луч и говорил. Каждое слово Исповеди жгло его стыдом и болью, но он продолжал, потому что луч вёл его. Луч — это не Пустота, значит, ещё что-то осталось. Значит, есть шанс, что можно вернуть его мир…

Он перечислил все свои злодеяния. Иногда Голос напоминал о новой мерзости, которую он воплощал по указке Пустоты, в его голове. Луч креп и превращался в мощную струю света. И вот, когда он закончил историю о том, как с помощью магии разрушил Время и Пространство, свет вытолкнул его в другой мир.

Такой яркий, полный красок, звуков, космоса и счастья. Но Идиот знал, что он не может остановиться, он потерял право так просто говорить с миром, пока не искупил свою вину. Он двинулся дальше, к самому солнцу, ведь только у него он мог просить помощи.

Солнце взирало на него с болью и тоской, но не отказалось говорить.

— Солнце иного мира, прошу тебя, пожалуйста, помоги мне. Я разрушил свой мир, я поверил Пустоте. Я сам стал её частью и нет мне покоя больше нигде. Я презираю себя и свои выборы, но больше всего сожалею о том, что сделал непоправимое. Умоляю тебя, помоги мне вернуть мир, хоть что-то. Вдруг это возможно, хоть немного.

Солнце внимательно слушало его речь и смотрело в сердце бывшему Королю. Наконец оно промолвило:

— Я даю тебе выбор. Ты можешь остаться здесь, в этом мире, жить с этим знанием, пытаться начать всё заново. Или можешь пройти через моё ядро, через перерождение. Ты переживёшь всю боль, что причинил. Боль всех существ, вашего солнца, боль Времени и Пространства, когда ты их уничтожал. Если справишься с этим, то это возродит тебя и твой мир.

— Правда? Возродит? — с надеждой воскликнул Идиот. — По-настоящему?

— По-настоящему. Но ты можешь выбрать другой путь.

Бывший Король задумался, но только на секунду. Пульсация Голоса внутри подсказала, что не будет ему ни счастья, ни покоя в новом мире. Как бы ни была ужасна участь перерождения, он готов.

— Нет, я больше не выберу лёгкий путь, — тихо сказал он. — Пожалуйста, верни мой мир.

И солнце приняло его в себя, и он горел. И прожил боль миллиардов смертей, боль целого мира и реальности как таковой. Это было смертельно, но эта боль отличалась от боли грызущей его Пустоты. Она исцеляла, она что-то меняла, слой за слоем счищая всю мерзость с его души. И в самом конце он вспомнил своё истинное имя — Мереодай.

— Встань, Мереодай, — спокойно велело солнце, когда всё закончилось. — Я вернул твой мир, и отправлю тебя туда. В тот момент, когда ты в первый раз сделал неправильный выбор. И тебе снова придётся пережить встречу с тем парнем. И снова выбрать. Но ты ничего не будешь помнить, только твоя душа. Твоя душа всё знает. Послушай её, и всё будет иначе.

— Хорошо… — Мереодая трясло от напряжения и новых ощущений, но он приготовился начать жизнь заново.

***

— Когда будешь готов, а я знаю, что ты будешь готов, — говорил странный подросток с холодными глазами, — скажи ясно и громко «я согласен», и я тебя услышу.

Мальчик — в этом мире его звали Мей, хотя истинное имя по-прежнему оставалось Мереодай — пожал плечами и пошёл домой. Всю ночь он думал и терзался сомнениями. Ему казалось привлекательной идея уметь всё и сразу и превзойти его друга, Лея, в игре на фортепиано. Но казалось, что кроется в этом предложении подвох…

На следующий день он готовился к концерту, так и не приняв окончательное решение о сделке со странным парнем. Мей вместе с Леем сидел в комнате за кулисами и нервничал. Лей попытался подбодрить друга и предложил позаниматься с ним в свободное время.

— У тебя же хорошо получается, ты просто не любишь тренироваться. Может, если мы снова вместе поиграем, тебе будет легче? — спросил Лей.

Волна непонятного гнева поднялась в Мее. Ему вдруг показалось, что Лей насмехается над ним. Что он считает себя лучше, талантливее.

«Нет, он сказал не это», — вдруг прошептал Голос в его голове. «Он сказал, что у тебя хорошо получается и предложил помощь с тем, что ты не любишь», — продолжил Голос. И вдруг необъяснимая ярость прошла так же внезапно, как и появилась.

— Да, давай, — согласился Мей. — Мне нравилось, как мы вместе играли, но тебе, наверное, теперь скучно со мной.

— Мне нравится волшебство, которое у тебя получается, — улыбнулся Лей. — У меня не всегда так выходит, хоть я и умею играть сложные сонаты. Давай ты научишь меня волшебству, а я тебя не скучать, оттачивая навык.

— Давай, — засмеялся Мей.

А где-то неподалёку парень со странными глазами скрипнул зубами и растворился на месте.