Отшельник с Подкаменной Тунгуски. Книга 2. Гл 26

Глава 26. Тунгус.

                А через неделю я встречал уже Григория, и тоже со своим родственником. Альфа на этот раз потеряла бдительность, да и зачем ей, когда такое спокойное и теплое местечко было уготовлено у самой печки. Да и Григорий еще тот таежник, подкрался неслышно в самый разгар уходящего вечера. Сначала поднялся полог у входа, а за ним проявилась мохнатая голова с торчащей из-за спины двустволкой. Необычное зрелище, даже для нас с Альфой! На этот раз весь груз был с гостями, и я потом за разговорами пытался шутить – мол такие гости, а угощать нечем. А их гостинцы были неожиданными и доселе невиданными: теплая новая кухлянка с унтами, трехлитровая бутыль со спиртом, кулек с карамелью и …серый живой комочек, от которого я на минуту пришел в ступор.
         - Это, Егорка, тебе подарок от моего младшего! Мы бы раньше приплыли, да вот ждали пока щенок подрастет и сил наберется. Это самая настоящая северная лайка, такую ты на юге не встретишь. Мужской породы, как-то зовут, да я уж и позабыл, придумаешь потом сам кличку.
              С Григорием приплыл его старший сын, и почти сразу же, напившись ароматного чая, завалился спать. А мы продолжали беседу почти до утра:
        - А как там родители? Не рвутся обратно?
        - Первое время отец места себе не находил, а когда внук показал ему как из коряг вырезать всяких зверюшек, так и забыл про все на свете. Открылся в нем новый талант, и хорошо! А мать даже рада, что так вышло, теперь на всю зиму хозяйство на ней, пока мы стада гоняем вдоль Тунгуски.  Так бы не собрался к тебе, а стоим сейчас вниз по реке километрах в тридцати, потому и приплыли. Завтра рано с утра обратно.

           Я и Григорию поведал о таинственном острове, рассказал о своих походах туда, да про историю в учебнике. На что мой собеседник округлил глаза и разразился неожиданным для меня сказанием:
      - Лет десять назад привезли с реки еле живую девчонку, выходили да откормили, вроде отправляли в больницу, а потом вернули назад. Живет сейчас в поселении с одной старухой, помогает ей по хозяйству, но вот ни слова от нее никто не услышал -немая, и говорят, что сама себе на уме.
     Я достал зеркало в черной оправе, учебник с фотографией женщины, завернул все в плотный пакет и передал Григорию:
     - Будет случай – передай ей, вдруг это ее писание, и что вспомнит!
             Мы еще многое обговорили за длинную осеннюю ночь, так не хотелось отпускать от себя живую и говорящую душу, а Григорий к таким времяпровождениям оказался привычен – убеждал меня, что всегда засыпает под утро, а просыпается, когда пригреет солнышко и олени начнут тербанить снежный наст.

           Уходили гости налегке, да я бы и не поспел за ними. А вот Альфа было увязалась, но сообразив, что я ей в этом деле не помощник, замерла в своей стойке на краю поляны. Григорий не обещал когда-либо навестить меня, с его слов выходило, что ближе к середине зимы они уйдут на север, поближе к редколесью, где начинается тундра, а вернутся лишь к середине лета. Был бы помоложе – увязался бы за ними, когда-то мечтал побывать на крайнем севере и увидеть белых медведей.         
           Внутри чума жизнь налаживалась. Альфа с недоумением разглядывала своего близкого родственника, и пыталась понять – что ей со всем этим теперь делать. Я же боялся, что она попытается применить к нему свои собачьи санкции, но вот уже час лежит на животе, уложив голову на передние лапы, и не спускает глаз с нового обитателя нашего жилища. Я поднял Тунгуса на руки, а именно такое имя явилось мне вдруг, и поднес к Альфиной морде:
       - Ну, давай знакомиться, я Тунгус, а я Альфа!
           На что тот пес, что постарше, фыркнул носом и высунул язык, в готовности облизать и мои руки, и милую серую мордочку. Ну вот, знакомство состоялось, я опустил щенка рядом с Альфой и приступил к хозяйственным делам внутри жилища. Теперь моим развлечением на ближайшие дни будет наблюдение за этой парочкой, вдруг в Альфе откроется материнский инстинкт, и она возьмет всю заботу о малыше на себя. 

           Сегодня наконец дошли руки до последнего ящика, обмотанного веревками и самого тяжелого. Мы так и несли его с Михаилом вдвоем, взявшись руками по бокам за веревки. Здесь, по словам Михаила, находился подарок от его начальника, а вот что – так и не сказал мне. Сверху наложены теплые вещи, несколько бутылок с растительным маслом, упаковка хозяйственного мыла, резиновые сапоги и тяжелый продолговатый пакет. Размотав бумагу, обнаружил красивую деревянную коробку и приклеенный небольшой лист бумаги с надписью: «Робинзону Крузо от начальника РОВД!». Я открыл коробку и уставился на явившиеся внутренности – лук не лук, ружье не ружье, где-то я такое видел или читал! Арбалет! Вот так вещь, и что мне с нею делать? Но на дне еще лежала тонкая книжица, и начав читать ее, я поразился проницательности начальника – подарить охотнику то, что сделает его во сто крат опаснее для любого зверя!  Не зря Михаил промолчал, хотел, наверное, чтобы я вдруг порадовался, разбавив свое одиночество.               
           К полудню начался обильный снегопад и продолжался до позднего вечера. Я накрыл жилище Огонька брезентом, и теперь только торчащая в узкое оконце рыжая мордочка напоминала о его здешнем присутствии. Если навалит снега, то выпускать его никак будет нельзя – еще подвихнет или сломает ногу о камни. Да и куда с ним пойдешь. Альфа пару раз уже таскала Тунгуса за холку по чуму, и теперь он почти не отставал от нее, а оставшись один, начинал поскуливать. Ближе к ночи снегопад сменился на усиливающийся ветер, и наше жилище наполнилось необычными звуками – наверху поскрипывали деревянные брусья, а из остывающей печи подвывал голос единственного в этих местах северного ветра.