Как говорил Эйзенхауэр

Как-то еще на заре перестройки жена сказала, что их предприятию выделили участок, на котором работникам нарежут по шесть дачных соток и предстоит коллективный выезд работников, желающих обзавестись дачами. Жена без меня такой серьезный вопрос решить не могла.  И я поехал с женой.

Казалось бы, дачный участок –  благодеяние, дар правительства. Однако не всех дар прельщал. Тем, у кого были частные дома, и своего хватало.  Молодежи дача не больно нужна. А в предпенсионные годы есть опасения, что дачу не потянешь.   И все же автобус, выделенный предприятием, где работала жена, был полон желающими.

Место под дачи было прекрасным. Лучше не пожелаешь. В большая длинная поляна, скорее лощина меж высоких холмов, поросших лесом. От моря недалеко. Через горку лесом минут двадцать ходу. И от озера недалеко.  Но свободного от леса места мало.  На все участки не хватит. Поэтому немалая, даже большая часть участков попадала на лесистые склоны гор. Не очень крутые. Но и строиться сложнее, и лес на участке нужно вырубить.

А для начала нужна была дорога. Кольцо вдоль участков, к которому бы примыкали дачи.  Без дороги строиться невозможно. А дорога шла среди леса. Нужно было сначала ее прорубить. Организовалась группа активистов. И я в нее входил.  Работа вполне по силам. Несколько выходных мы, активисты, махали топорами. Прорубили дорогу. Потом вдоль дороги устанавливали деревянные столбы для электропередачи.

После этого уже началось распределение участков. По жребию. Предварительный труд на благо коллектива не учитывался. Нам достался хороший участок. И после жребия началась у каждого своя работа.

  Это было не просто. До дачи автобусы не ходили. Сначала нужно автобусом до поселка доехать. Потом от него вдоль озера километров пять пешком. Потом через горку – на поляну, где дачи. Машины у нас тогда не было. Зато были две дочки.  Так что не всякий раз туда поедешь. И денег не было.  Строились мы медленно.

И сразу видно стало, у кого какие возможности.  Встретишь в городе этого человека – человек как человек. ничем не выделяется.  А глядишь ты. Я только свой участок успел вырубить от деревьев, - сам топором махал, а на его участке уже замок вырос. Понятно, что сосед с деньгами и связями.

Но потихоньку все вокруг построились. И мы с женой и подросшими дочерями и их мужьями и с детьми, бывало, заваливали на дачу.  А как дом был пригоден для жилья, начал я его украшать. Решил украсить мозаикой. Как Гауди.

К тому времени население прибарохлилось.  Вокруг города настроили домов. Строили все больше и больше.  Неподалеку от   этих новостроек я и искал материал для своей мозаики.

 Расчет прост. Построив дом, хозяин должен отвезти строительные отходы на строительную свалку. И еще за это заплатить. А жаба душит. И вот наиболее  сообразительные вывозили свои отходы в лес. Там и сваливали.  Что мне и было нужно.  Я мог набрать бой и отходы кафельной плитки любого цвета.  Привезешь в багажнике на дачу, нарезаешь плиткорезом квадратики и треугольники размером чуть больше ногтя. Вот тебе и материал для мозаики. Как мазки краски для художника.

     Но когда собираешь мозаику, нужно иметь под рукой нужный колер.  И вот, по пути на дачу я сделаю небольшой крюк к тем самым кущам, куда товарищи, которым наплевать на экологию, потихоньку сбрасывают строительные отходы.  Собирал я плитку таким образом долгое время. А уж когда вышел на пенсию, ничего не мешало отдаться мозаике.

  И это значило, что я еще чаще делал крюк к свалке, мимо участков, где люди потихоньку строятся. И нельзя не заметить, как хорошеют эти места. И вот, как-то еду там, стоят мужики у дороги и машут мне, чтобы тормознул. Остановился.  Подходят и говорят:

- Мы тут скидываемся на строительство бетонки. Вы ведь, вроде бы, тут где-то живете. Мы вашу машину нередко видели.

- Нет говорю, я не местный. А почему вы скидываетесь? Разве не город должен делать.

- От них дождешься, - отвечают, - Они, - и ткнули пальцем вверх, -  нам только землю продали. И на этом все. Все остальное за свой счет. И электричество, и воду. Ну а дорогу сами грудью проложим себе.    


И вспоминаешь, как на моих глазах застраивались, принимали цивилизованный вид окраины города. И понимаю, что основные работы жители этих участков там выполняли за свой счет. Да собственно и в городе, где строительные фирмы строят многоэтажки, люди это жилье покупают за свой счет.  А за чей еще? Американцев? За счет олигархов? Тогда бы те не были бы олигархами. За счет Думы? Тогда бы у депутатов не было бы таких счетов в банках.  Все в стране по закону сохранения материи. Если строится что-нибудь за счет государства: завод, электростанция, дорога, театр, больница, школа, - то нужно понимать, что у государства собственных денег нет. Оно их способно только печатать.  Одна из функций государства в том и состоит, что оно печатает деньги, которые (при правильной денежной политике) являются эквивалентом материальных ценностей, которые создают граждане.  И потом государство эти деньги, - справедливо или не очень, распределяет. Умно или не очень, вкладывает. То есть, вкладывает под строительство каких-то проектов.

  Считает, например, государство, что нужно вкладывать больше в здравоохранение, оно наймет и заплатит рабочим, которые построят больницы, оно вложит деньги в строительство фармацевтических заводов, оно вложит деньги в производство медицинского оборудования, оно увеличит количество медицинских учебных заведений и т.д. Решит государство приналечь на машиностроение, оно то же самое будет делать в сфере машиностроения. Решит государство воевать – то же самое в военной сфере. И в любой сфере оно будет оперировать теми самыми деньгами, которые соответствуют произведенным в стране материальным ценностям. То есть это в результате будут народные деньги.

А российское государство долго было социалистическим. И это значило, что, сколько бы ценностей ни создавал народ, все соберут до кучи, а потом выдадут в виде денег столько сколько они там считают нужным. Никакого сравнения с частным предпринимателем, который получает деньги в зависимости от того, как идет его бизнес. Социализм и ушел не совсем, и во многих головах социалистическое сознание осталось. Сознание, что государство, как фокусник в цирке из воздуха рождает блага. Больницы и школы. И тот, кого оно наделяет благами должен быть государству благодарен по гроб жизни. 

На что государство действительно способно, так это на периодические «подарки» в виде новых налогов, поборов, изменений часовых поясов, и различных ограничений. Вот это в его власти. В его власти действовать так, чтобы народ мог приумножать свои богатства. И были такие примеры. Например НЭП. И были в стране реформы, которые в  конечном результате  привели к росту валового продукта. Но это было редко. Чаще настроение в народе было таким – лишь бы оно, родное не мешало.  Мы бы все сами сделали. Маркс говорил, что для бюрократа «государственная цель превращается в его личную цель, в погоню за чинами, в делание карьеры».  Так это Маркс писал о капиталистическом обществе, в котором бюрократия и промышленники не были сращены.  В СССР, где средства производства были подчинены госаппарату, где государственная бюрократия рулила промышленностью, как пожелает, ошибки государственного аппарата часты и главное, неизбежны.

  И тем не менее, в России народ, как саксаул. И без воды приживется и пустит корни. Он привык, не удивляется различным фортелям государства. Пусть себе оно и повышает налоги, лишь бы дало дышать.   Как писал Оливье де Маньи, в шестнадцатом веке, обращаясь к королям.

Умерьте сборщиков, бессовестную рать,
Чтобы не смели те, кто алчны и жестоки,
Три шкуры драть с людей, высасывать их соки.
Стригите подданных, — зачем же обдирать?

Однако три шкуры было мало. Стригли под ноль. Почти драли. И при этом говорили, что они этими шкурами согревают весь народ. Современный российский государственный аппарат имеет столько прав и полномочий, что может не только стричь. Есть возможность организовать очень удобную для властного аппарата систему управления: сделать так, что как ни крутись, не разбогатеешь, мало того, что не разбогатеешь, будешь у государства (у банка) в долгах. По ипотеке, например. А таким гражданином управлять еще проще. Денег нет? Иди воевать. И платить за войну будем больше. И вдове твоей выплатим.   У Оливье де Маньи и на этот случай есть строки.
Мы видим вновь убийц пешком и на коне,
Опять войска, войска, и гул, и крики эти,
И нас, как прежде, смерть заманивает в сети,
И только стоны, кровь и города в огне.
Так ставят короли на карту наши жизни.
Когда же мы падем, их жертвуя отчизне,
Какой король вернет нам жизнь и солнца свет?
Несчастен, кто рожден в кровавые минуты,
Кто путь земной прошел во дни народных бед!
Нам чашу поднесли, но полную цикуты…


Но мирная жизнь может стать столь унылой, что война уже не кажется чем-то ужасным. Иосиф Флавий в своей «Иудейской войне» описывает предвоенную ситуацию в Иудее. В результате осуществления великих строительных проектов царя Ирода простой народ был до такой крайности разорен, что он не воспринимал войну как бедствие. Люди от того, что война прокатится через их селение, ничего не потеряли. Им терять уже нечего кроме своей жизни. Но такая жизнь потеряла цену. И война не страшна.

Но мы немного отвлеклись на войну. Только, чтобы подчеркнуть, что зарождается повод для войны в мирное время. Вернемся в мирное время. Как жил в мирное время советский народ, который был испокон веков совершенно непривередлив ни к условиям работы, ни к оплате работы? Это начинаешь понимать, сравнивая.

Приехал я во Францию на завод, который поставлял нам оборудование. На приемку. А они никак не успевают довести его до ума. Я ждал неделю, и предложил инженеру, который отвечал за наше оборудование, поработать в субботу. Мне-то было не привыкать. Так у нас всегда решались производственные проблемы. На то ты и начальник

 Французский инженер испугался. Это невозможно. Каждый такой выход - нарушение трудового договора, всякий раз это нужно согласовывать с профсоюзом.  А он не согласует. Сто процентов. Так ничего с работой в субботу и не вышло. То ли дело у нас. Раздолье. Хоть тебе в СССР, хоть в России. Это вам не загнивающая Франция.  Заводские отделы забиты инженерами, работающими на клеточном уровне. То есть клеточки в отчетах и графиках заполняют. И никакой инженерной работы не выполняют. Отдачи от них мало. Зато задержаться после работы – никаких возражений. За такую работу нужно держаться. Да, личное время она отнимает. Но мозги не нужно напрягать.  И какой там профсоюз? Мы же знаем советские профсоюзы. Чем нынешние российские отличаются?  Профсоюз тоже мозги не напрягает. Это во Франции, где эксплуатация, нужно выход рабочих с профсоюзом согласовывать.

Привередливый читатель скажет: и неправда. У них жуткая эксплуатация. Какой-нибудь владелец кафе начинает с утра, а заканчивает поздно вечером.  Так он эксплуатирует сам себя. И те, кто у него работают получают почасовую оплату.  Как-то прибилась к нам с какого-то иностранного танкера потрепанная книга. Зачем ее принесли, непонятно. Книга не художественная. Таблицы.   Никто из коллег в те годы по-английски не читал.  Открываю, а это тарифы работы лоцманов в разных портах Индии. И оплата зависит от времени суток. Я про условия работы в Индии не знал ничего. Знал, что Индия – еще не изжила колониальное прошлое. У наемных работников вообще никаких прав.  Но вот книга противоречит. Конечно, эти деньги платит судно компании, а не лоцману. Но он получает определенную надбавку за ночную работу. И читаю эту книгу я, который работать должен только днем, а работает часто и ночью, и в выходные. И без каких-либо надбавок. Ты руководитель? Вперед и с песней!   

 Казалось бы, с таким народом, как россияне, которые идут семимильными шагами, которые могут если скажут надо, работать круглосуточно за ту же зарплату, с таким народом можно горы своротить. А что-то у правительства никак не клеится с этим, готовым на труд и на подвиг, народом.

А в заключение мораль.  Все это я к тому, что недавно попалась мне на глаза фраза Эйзенхауэра. Для тех, кто не помнит, кто это такой Эйзенхауэр: это генерал, который командовал американским корпусом, воевавшим против фашистов в Европе. Потом он стал американским президентом. Я в детстве видел его на карикатурах журнала «Крокодил» в каске и с хищным оскалом.
  Казалось бы, генерал, став президентом, мог перенести армейскую систему подчинения и на весь народ. Но нет.  Он сказал так:
 «Лозунг истинной демократии не «Пусть это сделает правительство», а «Дайте нам сделать это самим».

Так и хочется сказать правительству, не мешайте нам сделать это самим. Но правительство не дает.  ему страшнее не то, что мы не сделаем сами, а то, что сами мы будем делать не то, что нужно правительству, а то, что нужно нам самим. Ну, например, не обслуживать такой громоздкий госаппарат, не воевать, и всякие прочие мерзости.