Безымянный остров

   Остров, на котором со слов Артура МакКенли живут лишь звери, обсуждался в нашем кругу постоянно. Каждый, конечно, додумывал своё, но, как мне кажется, общее представление о нём у нас было одинаковое. Безжизненная скала или песочная коса с небольшим количеством растительности вряд ли позволит зверям хорошо питаться, следовательно наш островок был размером чуть-чуть побольше, обладал парочкой видов растений, животных и насекомых, быть может. Так я впервые и представил себе это место — не пустынный обрывок земли, на котором не то что леса нет, даже одной единственной пальмы, а небольшого размера, но состоятельный остров со своим крупным озеленением и парочкой ручейков.

- История весьма занятная вырисовывается, - согласился Пётр Фёдорович, глава моего отдела, когда я высказал ему свои предположения. Он, как обычно, сидел за своим широким столом, и пристально смотрел мне в глаза, а он был человек очень доброго телосложения, щёки его периодически раздувались от восторга, отчего мне казалось, будто я стою перед огромным вулканом, беззащитный и очень напуганный. Я очень боялся перед ним оступиться, но выступил очень смело и уместно. - Дорофей Архипович, это ведь правда интересная догадка… Учитывая то, что информации мы не имеем никакой, а сэр МакКенли отчего-то не желает распространять её даже через свои личные каналы или среди своих английских коллег… Предположения о возможной связи острова и культуры матуи являются смелыми, но не невозможными! Если отправить миссию...

- Вы забываете о том, уважаемый Пётр, - в дверях показался тонкий силуэт главного секретаря русского географического сообщества. Он, Евгений Маркович Виардов, был из французско-русских эмигрантов, в самом конце 19-ого века уехавших зарубеж, а позже вернувшихся. Солидная фигура в высшем обществе, да ещё и хитрая. Евгений Маркович обладал недюжинным умом, и взгляд имел всё сжигающий. Его я тоже боялся. И его монокля, восседавшего на кончике орлиного носа. - Что, всё-таки, ресурсы наши не безграничны. Посылать миссию в настолько сложное и неизведанное никем место ради идеи...

- На то есть молодые специалисты, желающие показать себя, разве не так? Тем более, нам давно надобно было найти сенсацию… А коли это она? Откуда нам знать, пока не попробуем? Вот, Дорофей, например — сильный, здоровый. Его же и направим.

- Да, именно это я и собирался вам предложить, но вы меня опередили.

   Благо, таких специалистов как я ценят именно за проворность и устремлённость к истине, да и мой братец Нариман не из трусливых, и поэтому именно нашей экспедиции удалось открыть тайны Безымянного острова. Так его и прозвали мы, да и члены сообщества, просто и ясно — остров Безымянный. Хотя, ему подошло бы ещё одно название. Но тогда все тайны его сразу бы стали открыты пред каждым, а открытие тайны пред каждым взором, даже недобрым, это не всегда хорошо.

   Долгие годы тайна острова так и была покрыта мраком, пока наша храбрая экспедиция не отправилась повторить давнишний подвиг сэра Артура, вошедшего в те буйные воды и вышедшего из них сухим. Англичанам свойственно говорить не то, что есть на самом деле, поэтому реальность безымянного острова поразила всё наше сообщество.

   Тогда, когда я стоял, дрожа перед величием гениев в кабинете Петра Фёдоровича, я и представить не мог, что моя идея заведёт меня так далеко. Я ожидал, что меня отругают или пристыдят, но в итоге именно меня направили с экспедицией на остров. Сразу сообщив новости Нариману и позвав своего верного напарника с собой, я приступил заполнять всевозможные документы, что пригодились бы нам до отъезда. Нариман, как профессиональный картограф, решил разведать подвластную ему сферу деятельности. Спустя пару дней мы встретились, чтобы обсудить результаты — я только-только справился с нашей имперской бюрократией, да и друг мой выглядел не сильно радостно.

- Трудное дельце ожидает нас братец, - сказал он и поставил на стол свой походный рюкзак, в нём явно было на что посмотреть. Медленно и вдумчиво, мой напарник принялся разгружать добычу. - Чёрт попался мне такой, что представить страшно… А ещё сидит в центральной европейской библиотеке! Картограф-неумёха...

- А что, подвёл тебя этот картограф? - удивился я, не сразу поняв, к чему мой напарник клонит.

- Он сам-то по предкам казанский, да вот только… - Нариман нахмурился, продолжая доставать из кожаного рюкзака заветные свёртки карт. - Чёрт ещё тот, говорю же. Связался с европейцами, научился у них… Это же хитрое дело — всё по правилам, да по особым датам выдавать. Я ему говорю, мол, ты своему человеку что помочь не хочешь? Тем более, я же не требовал ничего сверхъестественного! А он мне в ответ: «Мин белмим.» По любому вопросу: «Мин белмим, мин белмим!» Не знает якобы. Не понимает. Я тогда хитростью его взял — он сознался, что вот, дескать, этот самый МакКенли, сэр наш…

- Не наш, - поправил я друга. - У нас свои сэры, они карты от других не прячут. Делятся.

- Ну так вот, этот их сэр Артур приказал всем картографическим хранилищам строго настрого ничего никому не показывать. И не разглашать. И у нас, и за рубежом, - мой друг слегка затих, стал говорить медленно.

- А они взяли и согласились! - а я начинал закипать одновременно от азарта и злости, поэтому становился громче. - Нет, подумать только! Неужели они что-то скрывают!

- Они точно что-то скрывают, - сделав ударение на слово «точно», Нариман ткнул в один из свёрток с картами. - Учитывая то количество данных, что есть по соседним островам… Это, кстати, именно по ним данные, по искомому острову я добыть смог всего ничего. Явно тут что-то нечистое, братец.

- Значит, нас ждёт серьёзная работа!

- И определённо важное открытие.

- Да уж, с каждой минутой всё интереснее… Когда потом Пётр Фёдорович будет читать мой отчёт… Кстати, об этом! Я тут с твоими новостями почти забыл сказать… Общество требует… Говорит, что для того, чтобы взять дирижабль, нужно минимум три члена экспедиции. Кого будем ввязывать в нашу авантюру?

- А ты, Дорофей, меня удивляешь. Дирижабль попросил! И они согласились?

- Это они и предложили. Мол, воды опасные, много ресурсов выделить не можем… Так летите по воздуху, зачем усложнять всем жизнь.

- Вот дела!

- Так что, есть подходящая кандидатура на уме?

   Нариман задумался.

- А скольких человек мы можем взять? - немного подумав, спросил он. Тут я не знал, что ответить, поэтому мы отложили этот вопрос и принялись изучать карты.

   Стоит отметить, что я, как исследователь, не особо хорошо ориентируюсь в картах. Понять где север, а где юг, я могу, как и отличить остров от пролива или материка, но все прочие тонкости для меня остаются загадкой. Сила моя проявляется на деле — любые трудности мне покоряются обычно быстрее, чем другим людям. Впрочем, быть может, поэтому мы так и сработались с Нариманом — он своей хитростью и знаниями останавливал мои порой излишние порывы, а я защищал все его слабые места.

   Территории, к которым мы направлялись, оказались довольно далеко от материкового берега Индии — расположились между островами уже известными, где-то в просторах индийского океана.

   Путь наш, ведущий к ним, должен был пролегать почти через всю Новую Российскую империю, благо во время механического прогресса это совершенно нетрудно. Тем более, наши азиатские друзья, не меньше нас заинтересованные в изучении прошлого, наверняка не отказали бы в помощи — и сначала мы добрались бы к ним на поезде, а затем взяли бы дирижабль общества и…

- ...то, что ты умеешь обращаться с дирижаблем, всё равно не означает, что миссия может справиться без кого-то образованного. Если мы поедем через Индокитайскую сторону… - мой друг продумывал всевозможные варианты маршрутов. - То британские колонии, те маленькие клочки территорий, что от них остались, мы явно минуем, отдав предпочтение нашим товарищам-союзникам… А вот как быть, на каком языке с ними изъясняться...

- А что если, - задумался я, оглядывая зал, в который мы вышли, и в котором собралось приличное количество исследователей разных форм и размеров. - Взять кого-то из уже знакомых нам… Да хотя бы Кюру Исламовича! Он арабский знает.

- И чем нам поможет его арабский в Индии? - удивился Нариман. - Я бы поставил скорее на Алесю Жук, если говорить о языках. Она уже два раза была в Индии, и, как мне известно, без переводчика.

- Хорошая кандидатура! Но, есть нюанс. Она историк. То есть теоретик…

- Да, с историками-виртуозами нам может случиться несладко.

- А Гуль?

- Гуль Багмановна? Которая Хакимова? Астрочёт, которая?

- Она.

- Ничего против неё не имею, но она вся в космосе. Какой из неё переводчик?

- Да, вряд ли нам пригодятся человек, смотрящий на звёзды… Она же с ними не говорит.

   В общем и целом, мы с Нариманом пришли к выводу, что наши белорусские историки и башкирские астрочёты, а так же чеченские коллеги-исследователи в дирижабль с нами не полезут. Мы решили взять кое-кого другого. Полиглота со стажем. Но, не переживайте о наших коллегах, к одному из них, Кюре Исламовичу мы ещё вернёмся, связана с ним одна интересная история.

   Как я уже говорил, друг мой был хитрее и смышлёнее меня в тех вопросах, где требовался особо острый ум. Собственно, именно поэтому ему пришла гениальная идея.

   Свернув из зала, залитого светом электрических люстр, на которых мерцали свечи нового века, мы направились прямиком туда, где сейчас, по слухам, обитал весьма богатый меценат-исследователь из Бурятии. Рингин Самданович Рандаев прославился засчёт своих щедрых вложений в разнообразные экспедиции и научные затеи нашего общества и страны в целом, он любил науки и культуру, заботился о них за счёт своих средств. О нём слыхали даже татарские знакомые Наримана.

- Говорят молод, хорошо воспитан, собран… Следует моде, что меня не волнует, но для высшего света немаловажно. Не женат, - он-то и обрисовывал мне незнакомого специалиста.

- А он не пижон, с такими-то характеристиками? - заподозрил я Рингина в обмане, в каком-то злом умысле, но лишь оттого, что не видел его в живую, а слухи о нём вызывали лишь удивление. «Разве есть такой хороший человек на свете? И отчего он такой хороший и вдруг не женат?» - думал я, вспоминая свою любимую невесту Наташу. Впрочем, Нариман тоже был ещё не женат, но плохим человеком его это не делало. - Он случайно не… Аферист?

- Говорят, что нет, - пожал плечами мой братец. - И ещё многое говорят. Он, дескать, «акыллы иптэш» - умный друг. С уважением к нему относятся, понимаешь? Это о многом говорит.

- А вдруг мы для него покажемся слишком навязчивыми? Или он с высоты своего полёта...

- Глаза боятся, а руки делают. Это же ваша поговорка, Дорофей, русская? Так что давай, прекращай заваливать меня вопросами, всё равно скоро сами всё увидим и поймём, а не с чужих слов. Где только его искать…

   Библиотека географического сообщества была, мягко говоря, обширна. Если бы Рингин ушёл гулять в сторону чтения каких-то узконаправленных книг, то мы никогда бы его не нашли. Но нам повезло — за первым же попавшимся столом в читальном зале сидел он, собственной персоной. Что я сразу заметил — слухи насчёт моды оказались правдой. Одет он был с иголочки: гутал, что-то вроде сапог, видневшихся из под стола, тэрлиг, стилизованный под современные реалии летний халат, даже небольшой головной убор малгай имел место быть. И всё со вкусом подобрано, и выглядит дорого и опрятно. Нариман, редко облачавшийся в свои национальные одежды, шёпотом мне пояснил — молодой и богатый, Рингин не только увлечён изучением культур мира, но и чтит традиции своего народа.

- ...а как он любит русские народные праздники! - заключил мой друг, добавив от себя немного эмоций. Масленицу он тоже очень любил.

- Если вы пришли ко мне, то вам стоит говорить чуть громче, - явно услышал наши перешёптывания молодой бурят, но при этом не разобрал ни слова. - Вы ведь ко мне?

- А как вы догадались, Рингин Самданович? - поразился я. Говорили мы очень тихо, услышать и понять нас у него не было ни шанса.

- В библиотеку ходят личности увлечённые, - начал он, отвлекаясь от каких-то причудливых карт. - И многих из них я знаю, уже видел, ибо бываю здесь регулярно. Вы же, хоть и выглядите словно увлечены чем-то, на местный контингент не похожи. Следовательно, преследуете какие-то свои цели. А раз не ходите по шкафам и не спрашиваете направлений, и встали при этом рядом с моим столом, следовательно, пришли за мной. А зачем же я вам нужен?

- Вы тот ещё гений, - развеселился я. Но почти сразу же вспомнил то подозрение, что охватывало меня мгновения до этого. - Знаете, мы пришли затем, чтобы спросить у вас…

- ...как у знатока языков, - подхватил Нариман, чувствуя, что я могу провалить всю эту разговорную операцию. - Мы весьма наслышаны о ваших познаниях… Насчёт индийского текста одного.

- Как интересно, - протянул Рингин, лицо его осталось таким же спокойным и недвижимым. Кажется, предложение его не заинтересовало. - Текст написан на санскрите? Или на хинди?

- Честно, - тут я вернулся в разговор, почувствовав, что гениальный гигант сейчас просто напросто проглотит смышлённого Наримана вместе со всеми его картами. - На самом деле мы пришли совсем не за этим, а просто пытались придумать повод для разговора… Ведь не совсем вежливо просто так подходить и прямо что-то заявлять, верно?

   Наш сложный собеседник прищурился, немного подумал, а потом улыбнулся.

- Должно быть, это что-то, о чём не принято просто так говорить вслух, - предположил он, а потом, ещё подумав, добавил. - В любом случае, мне сейчас довольно скучно… Я думаю, мы могли бы обсудить ваше предложение за обедом.

   На больший успех надеяться было нельзя! Я восторженно следовал за Рингином и Нариманом, продумывая, как мы вместе отправимся на остров, «на котором живут только звери». Мой братец, однако, в отличии от меня, чувствовал остававшуюся в нашем тогда почти компаньоне холодность и пытался её растопить. Рингин задумчиво обсуждал с ним что-то, но, кажется, думал исключительно об обеде.

   Тут-то в нашу историю возвращается Кюра Исламович.

   Он продолжал чем-то заниматься, то ли разговаривал с кем-то, то ли просто работал, но так или иначе он привлёк нашего серьёзного исследователя.

- А четвёртый человек нам не пригодится, случайно? - спросил Рингин, хитро ухмыльнувшись. - Этакий русский богатырь.

- Вы о Кюре? Он настоящий джигит! - сначала я не понял, что попал прямиком в капкан злобного гения. - С ним и горы, и море ни по чём! Настоящий друг.

- Так, может быть, - хитрец хотел продолжать разбрасывать свои сети, но я опередил его. Случайно, конечно, но оба они — и Рингин, и Нариман, долго потом припоминали мне потом это.

- Один раз мы с ним устроили рукопашный бой, - я разошёлся ни на шутку. В голову ударила кровь, воспоминания зашевелили мои усы. - Дружеский, конечно же! Однако, дело шло очень даже…

- Вы дрались с ним? Здесь? Прямо в здании сообщества? - глаза мецената округлились, а брови чуть не слетели со лба.

- Нет, не здесь, в библиотеке! - Нариман пытался остановить меня, но русский запал так просто не остановишь. - Мы отодвинули читательские столы… Книги не пострадали! Ни один шкаф, ни один стульчик… Мы хотели проверить, кто из нас сильней.

- И что же вышло? - Рингин наконец-то стал звучать как-то человечно, увлечённо даже. - Кто из вас победил?

- А от этого зависит поедете ли вы с нами?

- Ну… Не то чтобы, но если вы настаиваете…

- Победила дружба — международная, всероссийская дружба! Он чуть не выбил мне зуб, я чуть не сломал ему нос. Разошлись на добром слове. И драться договорились, даже в рукопашную, только вдвоём против кого-то, потому что между собой драться смысла не оказалось — мы оба хороши, но силы свои направлять должны в дело. Такая история.

- Красивая, даже мораль есть.

- А у нас же во всём так — сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок.

- Что-то я не припомню сказок, в которых дрались в библиотеках географического сообщества.

- Ой, Рингин Самзанович, я вам гарантирую, даже если нет сейчас таких сказок, их потом потомки наши напишут. Народное творчество, оно же… Не имеет границ!

   Наконец, Нариман смог достучаться до меня с помощью лёгкого щипка уха и перехватил инициативу разговора.

- В конце-концов, - возмущённо причитал он. - Дорофей, как там тебя, Архипович… Что ты творишь? Ты хочешь, чтобы Рингин думал о нас, как о варварах каких-то? Мы исследователи, с горячим темпераментом, но мы же…

- А даже если бы вы были и варвары, что с того? - на лице строгого гения появилась слабая, но очень искренняя улыбка. - Я людей не делю на категории, я готов к дружбе со всеми. Я имею в виду, с теми, кто к этому так же расположен и знает цену дружбе. Что может быть лучше дружеской драки? Наверное, чаепитие, которое последует после.

- Скорее застолье, - поправил его я, и Нариман больно наступил мне на кончик ботинка.

- Или застолье, - согласился Рингин. Удивительно быстро он менял гнев на милость, а скучающее выражение лица на заинтересованность. - Так что же за экспедиция ждёт меня с такими забавными и надёжными компаньонами?

   Всё-таки, наш Рингин Самданович Рандаев был тот ещё авантюрист, да ещё при этом и богатый. Настоящая географическая находка. Мы бурно обсудили предполагаемый маршрут за обедом, который состоял из множества блюд со всех краёв нашей необъятной Родины. И в итоге составили примерный план экспедиции.

   Остров, на котором со слов Артура МакКенли живут лишь звери, обсуждался в нашем кругу постоянно. Однако, теперь к этим обсуждениям добавились и новые — обсуждали нас, нашу грядущую экспедицию, которую почему-то не удалось сохранить в тайне. Я думал, что виной тому разговорчивость Евгения Марковича, но моя невеста Натали, Наташка моя, предполагала самое простое и обыкновенное — естественную слежку всех за всеми. К нам, нашей троице, даже наведывались англичане и грозили чем-то. Жаль, я почти ничего не понял из их слов, поэтому опирался лишь на своих более лингвистически углублённых компаньонов.

- Ещё и требуют успокоиться, подумать только! - ругался Нариман, проверяя верность своих расчётов на картах. - Словно это мы врываемся в их кабинеты, чтобы натоптать, пошуметь и заявить в итоге, что ничего интересного на острове нет. А в их неадекватном поведении есть!

- Они определённо что-то интересное там скрывают, - довольно покачал головой Рингин, выпивая очередную чашечку чая. - Пусть сами “keep calm”, мы как-нибудь без их советов обойдёмся.

   Всё-таки, дух у Рингина был боевой, хотя сначала я о нём совсем по-другому подумал.

   Как истинный исследователь, я, наверное, должен был бы посвятить страницы описаниям нашего полёта — особенности каждой пересечённой нами страны, местных культур и людей. Однако, после отчёта, составленного для общества, сильно блистать своими знаниями я не желаю. Поэтому расскажу лучше о том, как наша экспедиция чуть не пошла к коту под хвост.

   Всё случилось, когда добравшись в Нью-Дели, мы обнаружили, что подготовленный обществом дирижабль неисправен.

- Это какая-то чудовищная оплошность! - расстроенно повторял Прабху, ругаясь на самого себя и судьбу. Делал он это, кажется, на родном языке, на хинди, поэтому переводом его речей занимался Рингин. - Ещё вчера дирижабль был полностью в порядке, что же могло приключиться с ним за ночь? Как я мог недосмотреть!

   Его китайский коллега, который лучше говорил по-русски, потому что постоянно был в командировках то у нас на Дальнем Востоке, то в Индии, пытался всячески его успокоить. Он говорил, не уверен по китайски ли или тоже на хинди, что всё в этой жизни исправимо.

- Но ведь мы предали их доверие! - наш индийский коллега всплеснул руками. - Как я смогу смотреть в глаза людям после такого позора?

- Ничего мы не предали, Прабху, - Зиан достал из кармана своего ханьфу миниатюрный томик китайской классической поэзии, чтобы зачитать оттуда труднопереводимую цитату, основанную на игре слов. - Тем более, что поломка незначительна, и я приложу все усилия к тому, чтобы исправить её за день.

   За время нашего пути я уже привык, что все окружающие нас люди начинают говорить голосом переводящего их Рингина, но отчего-то именно в тот момент мне начало казаться это забавным. Большой, как скала, Прабху, хватался за голову, низковатый, но очень элегантный Зиан пытался его как-то привести в чувства, и говорили друг с другом голосом нашего талантливого Рингина, передававшего интонации с особым шармом, свойственным ему и только ему. Очаровательная картина.

- Друзья, вы ведь не в обиде на Прабху? - наконец обратился к нам китайский коллега.

- Конечно же нет! - ответил Зиану Рингин, и я чуть не подавился от неожиданности.

- Что нам обижаться на друзей? - Нариман развёл руками. - Случайности случаются. Да и вряд ли вы тут так сильно виноваты.

- Врагов у нас достаточно, а желающих нас рассорить ещё больше. Поэтому держаться надо вместе и очень крепко, - добавил я, тоже от всего сердца.

   С горем пополам, нам удалось утихомирить нашего расчувствовавшегося коллегу, и, уже разделившись, мы побрели на прогулку. Я сначала прошёл большую часть пути с Нариманом, но потом мы разделились на перекрёстке — его путь лежал на рынок, мой же петлял между различными жилыми кварталами, пока наконец не завёл меня в милую лавку, где я добыл простенький сувенир для своей невесты.

   Рингин же остался в гостевом доме, где мы остановились, погружённый в местную библиотеку. Мы думали, что оставив его в покое теней и благовоний, сделаем ему одолжение.  Однако, всё обернулось не так, как мы предполагали.

   Поймав Наримана на перекрёстке, где мы разошлись, я морально готовился к пышному обеду — кормили нас везде хорошо, а в Индии, как я уже успел насмотреться, есть любили от слова совсем. Поэтому, вернувшись, я не сразу обратил внимание на излишне притихнувшего Рингина. Я погрузился в карри и лешёшки с маслом. Только после чая, настоящего индийского чая, я наконец-то стал возвращаться из уличной жары в реальность.

- Как это его нет!? - возглас Наримана вместе с полностью отсутствующим Рингином привели меня к чудовищному осознанию.

- Его похитили! Как только я сразу не понял… - и правда, ума мне порой мало, чтобы сложить очевидное в одну картину. На обеденном столе ведь ещё до трапезы я приметил листок бумаги с каким-то текстом.

- Да все мы хороши, - братец поддержал меня, оббегая похлопав по плечу. - И Рингин… И мы, которые его бросили… Зиан сказал, что он пошёл с некой девушкой…

   Тут нервы у меня совершенно сдали.

- Ты ведь понимаешь, что просто так пойти с девушкой Рингин никуда не мог? - вскрикнул я.

- Понимаю, - сразу ответил Нариман. - Но китаец не врёт!

- Китаец не врёт, - закивал Зиан, выбежавший из коридора на шум. - А татарин не бросит друга в беде. И индус. И я тоже.

   Вчетвером мы обошли ближайшую округу и подняли на уши всех. Обошли пару районов, прочесали их, можно сказать. И тут, друг наш, сам собой явился — сначала я даже на него разозлился, такой спокойный он был. Но вскоре всё прояснилось. Рингина, как оказалось, хотели отравить чаем, но он быстро смекнул, что предложенные ему книги - подделки, и ретировался. Вернее, сначала его заманили на чай книгами, а потом...

- Что взять с англичан, - сказал Прабху, а Рингин сразу же перевёл. - Они чаще всего способны на одни гадости. Взялись бы за голову, стали бы истинными джентльменами… Но нет же. И дирижабль ваш наверняка от их рук пострадал.

   Конечно, Нариман сразу же согласился, что всё произошедшее — дело рук наших врагов или конкурентов. А девушка и вовсе, наверняка, иностранный агент.

- Они либо хотят нас потопить, либо опередить, - причитал братец. - Но мы должны всё равно узнать истину… Первыми!

   К ужасу нашему, всё произошедшее когда-то на острове оказалось в итоге задокументировано до нас. Впрочем, без нас эти документы, дневники и заметки, написанные на обрывках бумаги, никто всё равно бы не нашёл — они бы так и лежали на острове, пока не истлели бы с веками. Поэтому, визит наш был просто необходим. И мы стали теми первыми исследователями, что докопались до истины. Иначе и быть не могло, конечно же, но риски провала преследовали нас на каждом нашем шагу. Уже после вылета из Индии случилось парочка случаев, когда нам пришлось проявлять свои самые сильные качества.

   Отставив в сторону простое тщеславие и хвалебной, вернусь к самой важной части рассказа — к моменту, когда мы прилетели на остров.

   Тогда, уже проведя долгое время в воздухе, мы надеялись как можно скорее сесть на землю как минимум для того, чтобы хорошенько размять ноги. Дело было к вечеру, делать было нечего, и мы с Рингином и Нариманам стали играть в города.

   Пару раз переназвав все большие города Центральной части нашей Родины, мы готовы были продвинуться дальше на восток, но внезапно дирижабль наш слегка закрехтел. И крехтение это было очень и очень нехорошим. Нариман принялся выправлять все возможные неисправности, а мы с Рингином прильнули к окнам, за которыми уже смеркалось.

- Как это всё-таки интересно, - наш эстет устал смотреть за потухающим в волнах солнце и присел на одно из кресел, вытянув ноги вперёд. - Умереть, разбившись о земль…

- Так там же море, - я совершенно не хотел поддерживать его декадентские высказывания, но промолчать тоже не мог.

- Значит, утонуть в море...

- Так с чего ты взял, что мы утонем? Мы же в дирижабле! Мы скорее взорвёмся, чем что-либо другое.

- Да не рухнем мы! - возмутился Нариман. - Борчылмагыз!

   На этом дирижабль шуметь перестал, и мы медленно принялись спускаться вниз в поиске твёрдой поверхности. И она, о чудо, нашлась!

   Как я уже говорил, мои спутники были талантливее меня, хоть я далеко не промах, что уже о многом говорит — посадить дирижабль в подобной сложной местности не каждому под силам. Но Нариману это удалось очень даже легко, как только мы вышли он даже с полчаса корил нас за нелестные высказывания насчёт падения.

- Я же вижу мир, как философ, - наконец нашёл что ответить Рингин. - Это были исключительно риторические заявления…

- Исключительно риторические, конечно! - я пытался потушить раскочегарившийся спор, но всё-же больше радовался свежему воздуху, окружающему нас, и изучал вечерне-ночной пейзаж.

- Дураки вы, - рассмеялся Нариман. - Нам надо либо начинать пришвартовываться, либо организовывать лагерь и первые вылазки, а они философствуют. Сила есть, ума не надо, Дорофей, давай-ка подсоби!

   Мы принялись обустраивать первичный лагерь, накрепко закрепили наш летательный аппарат на земле, дабы не остаться на этом острове навсегда, и через пару часов, когда стало совсем темно, могли похвастаться небольшим и скромным, но, всё-таки, весьма и весьма уютным логовом — палатки и костёр, пара ящиков с припасами, два масляных фонаря и энтузиазм с тягой к приключениям. Разве ещё нужно что-то для того, чтобы искать истину? Хороший сон. Да и искать что-то ночью на неизвестном, неизведанном острове, было совершенно излишне. Мы ничего бы не нашли, наверняка переломали бы ноги, и толку от этого бессмысленного и бесстрашного приключения не было бы. Каждое приключение должно иметь смысл.

   Поэтому, ещё раз поиграв в города, мы отправились спать. Не помню, снилось ли мне что-то, но я точно помню ощущение предвкушения завтрашнего дня, что не покидало меня всю ночь.

   Утро выдалось свежим и прохладным. Завтрак был по-походному сытный, а настроение у нашей экспедиции превышало все ожидания. От вчерашней усталости не осталось и следа — и я, и Нариман, и даже Рингин, вчера впадавший в слабое уныние, все мы жаждали разведать наконец-таки эту загадочную землю. Узнать её тайны.

   Так получилось, что вчера мы сели на возвышенность — скалистый с одной стороны холм. И теперь должны были спускаться вниз, к лесу. Вернее, сначала на пляж, каменистый, полный гальки, а затем уже двигаться в сторону леса. Почему первым пунктом нашего расследования стал именно лес? Потому что ещё до того, как спуститься вниз, во время завтрака мы заметили, что рядом с первым рядом деревьев есть нечто… Искусственного происхождения. Что именно это было, разглядеть издалека не предоставлялось возможным. Благо, спустились мы быстро — по второй, плавно перетекавшей вниз, стороне холма. И тут же столкнулись с первым большим удивлением.

   То, что мы так пристально высматривали с холма, оказалось чужим лагерем. Разбитым уже какое-то большое время назад. Причём, лагерь был куда более капитальным, нежели наш временный, однако, выглядел очень и очень плачевно.

- Тут словно взрыв произошёл, - сетовал Нариман. - Ничего нет в сохранном состоянии, один мусор.

- Намусорили и не убрали! - возмущённо рявкнул Рингин, пристально изучавший осколки чего-то, что раньше видимо было сделано из глины или керамики. - Это обязательно нужно указать в отчёте. Мы должны беречь землю, изучая её, а не пытаться превратить в свалку все новые острова, что попадаются нам на пути.

- Может быть их просто убили, - предположил я, давая шанс нашим менее удачливым предшественникам. - И они не успели убраться именно и исключительно из-за этого.

- Будем милосердны, - кивнул Рингин. - Дадим им шанс… Вот только, сэр Артур ничего о резне и покинутом впопыхах острове не сказывал.

- Значит он просто мерзавец, - Нариман принёс нашему меценату какой-то обрывок металлической пластины, предлагая ему её прочесть. - Слушай, а ты ведь и по-китайски изъясняешься?

- Да хоть по-норвежски! Но то, что ты держишь — это японский.

- Не суть важно… Я это к чему… По-татарски тоже говорить умеешь?

   К сожалению, тут я прервал их душевный разговор.

- Коллеги, я нашёл первую улику! - восторженно воскликнул я, выудив из пепла дневник в кожаной обложке. От огня обложка почернела, но самое главное, самое ценное, а именно записи, остались нетронуты. - Дневник!

- Прелесть какая, - Рингин отдал повреждённую пластину обратно Нариману. - Тоже на японском?

- Нет, на английском! - заглянув внутрь и увидев знакомые символы, ответил я.

- Что-то интересное начинает вырисовываться у нас, братцы, - Нариман спрятал пластину в карман и медленно побрёл ко мне. - Экспедиция терпит бедствие… Когда она отправилась сюда? После сэра МакКенли? Но никто до нас официально не мог сюда приехать. Просто не собирался и всё тут. Мы бы знали. А неофициально это ещё менее вероятно! Чтобы попасть на остров, надо знать, где он находится. А мы едва нашли его… А его ли мы нашли?

- Мы смотрели карты, помнишь? - Рингин крутил в руках дневник, с интересом поглощая его содержимое. - И сверялись… По координатам мы именно там, где нужно.

- В таком случае, я не понимаю, - я снова вмешался. Любопытство стало перебивать во мне нормы такта. - Если мы там где надо, и это тот самый остров, на котором никого кроме сэра Артура МакКенли и нас не было и не могло быть… То кто же поставил этот лагерь и потерпел бедствие?

   Мы втроём глубоко задумались. Немного помолчав, Нариман решил вернуться в лагерь и взять револьвер. Рингин ещё какое-то время молча читал, а затем, когда Нариман вернулся, принялся объяснять нам описанные в дневнике события.

   Так как пишу я свой рассказ уже после всевозможных отчётов, расследований и выводов со стороны, то могу абсолютно спокойно, без колебаний совести, привести полный перевод записей, что предстали пред нами. Рингин прочёл их нам несколько раз, а потом мы принялись к обсуждению. Однако, в итоге не смогли понять самого главного, и возвращались к тексту раз за разом, пока всё не встало на свои места.

   Что же было написано в найденном нами документе?

   Дневник, он же записная книжка, принадлежал некой Елизавете Авгуровой. Её родители ещё в юные годы перебрались в Великобританию, и Елизавета родилась там. Это мы узнали из короткой вырезки из личного дела географического сообщества, что была прикреплена к первой странице. Должно быть, происхождение Елизаветы каким-то образом было важно для экспедиции или участвовавших в ней.

   Следом, на следующих двух страницах, аккуратным почерком был выведен список оборудования и припасов, которые были взяты с собой. Так же нами был обнаружен неполный список членов экспедиции. Экспедиция состояла минимум из шести человек, личности некоторых удалось установить. Другие же так и остались пока для нас пустыми именами.

Руководитель экспедиции — Артур, известный нам сэр МакКенли.

Помощник руководителя — Лиза, она же Елизавета Авгурова.

Неуточнённые члены экспедиции — Ризли, Томас, Бобби, Джон.

   Сложить логически всю историю сразу, как я уже говорил, было невозможно, однако, как и обещал, предоставляю перевод дневника:

«Запись первая,

После отбытия из Лондона мы столкнулись с первыми неприятностями. Случилось это куда быстрее, чем планировалось. Нас чуть не раскрыли на границе с водным пространством Франции. Лишь наши удостоверения спасли ситуацию. Как хорошо, что морское судоходство сейчас более лояльно относится к экспедициям. Иначе, дело наше было бы плохо.»

«Запись пятая,

Уже прибыв в Нью-Дэли, мы обнаружили первую поломку механизма, ответственного за важную часть наших «исследований». Как хорошо, что первая партия «реагентов» не пострадала. Вся миссия снова была на грани срыва. Всё-таки, стоит признать, и Ризли с этим согласился, что мы выбрали очень непростой путь для достижения цели.»

«Запись семнадцатая,

На острове очень спокойно и нет агрессивной фауны, как мы и рассчитывали. Отличное место для наших «исследований». Мы разбили лагерь и в «руинах» уже произвели первые «исследования». Работа идёт отлично. Томас и Бобби нашли небольшой грот на другой части острова, который можно будет в последствии использовать. Артур говорит, что всё складывается более, чем удачно. Он планирует вернуться в Великобританию раньше, чем мы закончим основную работу. Таким образом, он сможет точно удостовериться в том, что на остров не придут посторонние.»

«Запись сорок седьмая,

После ссоры с Джоном, я не видела Ризли. Бобби и Томас не отвечают по рации. Я не знаю, как долго мы ещё сможем продержаться. Что-то пошло чудовищно не так.»

   Конечно же, после того как мы прочли этот дневник, то ничего не поняли. Прочли ещё раз, снова обсудили. Странным Рингину показалось полное отсутствие записей насчёт любых географических наблюдений и культуры матуи, которую, как мы узнали позже из газет, якобы до нашей экспедиции всё-таки обнаружили на острове Ещё более странным посчитал он то, что Артур МакКенли оставил на острове людей.

-  Остров, на котором живут лишь звери, не похож на место, где ты оставляешь свою экспедицию просто так. Вряд ли у них тут был отпуск, - Рингин превратился в настоящего детектива. - И эта японская пластинка… Кстати, где она?

- У меня, - Нариман, задумчиво до этого бормотавший себе что-то под нос, достал пластину из кармана. - Она на культуру матуи тоже не тянет. Да и не на матуи тоже.

- Тут написано… Вернее, тут было написано что-то про… Некого… Словно, как, знаете, на выставках под картинами оставляют таблички… Так вот, это выглядит, словно табличку разломали или она по какой-то причине была сломана. Прочесть конкретно ничего нельзя, но определить откуда, из какого музея, и как она оказалась на острове — я думаю станет моей дальнейшей целью. Но пока что… Нариман, пусть она побудет с тобой.

- Хорошо. Но что же нам делать? Даже если какая-то табличка из музея и оказалась на острове, где же матуи? Ну или другие обнаруженные МакКенли интересные вещи? А так же почему эта экспедиция выглядит так странно и надолго осталась здесь без руководителя? И что с ними случилось? Как понять?

   Я громко ахнул, найдя в кармане свою верную зажигалку.

- Моя Наташка так говорит, - начал я издалека. - Если что-то не до конца понятно, надо посмотреть на это под другим углом. Например, глазами самой экспедиции, которая очевидно пропала. В тексте упомянуты руины. В кавычках, как и исследования, что странно…

- Да, именно что странно, - согласился Рингин. - Именно поэтому я это несколько раз и упомянул.

- В общем, надо найти руины, - предложил я.

- Значит, надо идти в лес, - Нариман вынул небольшой кусок пергамента и набросал на нём примерную карту. - Дальняя часть лагеря идёт именно туда, значит, можно сделать вывод, что и руины были в лесу.

   Собравшись с силами и вооружившись компасом, мы двинулись вперёд.

   Лес не был настолько густым, как казалось снаружи — деревья были пышными, но находились на достаточно большом расстоянии. Большая часть территории хорошо просматривалась. Это, правда, не помешало нам немного заблудиться. Мы даже немного походили кругами и обнаружили ещё один разбитый лагерь, в котором уже нашлась карта. Рингин срисовал её на кусок своего пергамента и взял с собой. В этом же лагере мы нашли вырванный из заметок лист, содержащий неясный шифр. Следуя карте, мы вышли на небольшую лесную возвышенность, где и обнаружили руины.

   Вернее, руины «руин». На карте, обнаруженной чуть раньше, это место именовалось не иначе, чем «склад». Кругом было много ящиков, разбитых и целых, огромное количество парусины и мешков, выстроенный с трудом деревянный ангар, разрушенный наполовину. Настоящих руин матуи, которые мы так хотели увидеть, не было.

- Это что… - задумчиво бормотал я, рассматривая сложенные один на другой предметы. - Неужели это...

- Да, так и есть, - Рингин напрягся. - Выглядит как большой склад музея.

- Это экспонаты! - догадался Нариман. - Погодите… Погодите-ка! Они что… Вывозили на остров предметы мирового достояния, а потом...

- Нэ вашэ это дьело, - сказал некто четвёртый. Мы не ожидали, что на острове есть кто-то живой, кроме нас, поэтому страшно перепугались. Принялись размахивать руками в попытке отбиться от возможного нападения.

   В суматохе мы не заметили, как неизвестный скрылся из виду.

- Он мало куда мог побежать, - успокоил нас братец Нариман. - А с таким отношением к жизни, ему в целом осталось немного.

   И правда оказалась на стороне Наримана. Неизвестный, позже оказавшийся тем самым Бобби, что одним из первых обнаружил грот, погиб, потому что сорвался с высоты — его же грот стал его могилой. В гроте наши находки только продолжились — мы нашли тела ещё нескольких членов экспедиции и множество механизированных кораблей, работающих на пару. Каждый из кораблей был загружен доверху различными предметами искусства.

   Описывать наше возмущение и разочарование не хватит страниц.

   Мало того, что мы стали свидетелями чудовищного преступления, так ещё и не нашли ничего, что искали — история матуи не стала яснее для нас, и никакой пользы, кроме практической и судебной, из экспедиции не вышло.

   Судя по тому, что нам удалось восстановить, дело было так: Артур и его команда изначально направились из Англии на другой остров, но в процессе немного заблудились и нашли новый. Для дела их это было как раз кстати. Потом они разбили лагери, организовали склад и принялись устраивать свою преступную деятельность. Первые корабли, судя по всему, добрались до заказчиков целыми и сохранными, поэтому дело по разворовыванию древностей пошло дальше. Именно после этого МакКенли сказал общественности об острове, скрывая при этом любые детали своей экспедиции. Ничего толкового он сказать не мог, потому что экспедицию на самом деле не проводил, поэтому и путал всех туманными рассказами. На острове тем временем у внезапно ставших преступниками джентльменов и следившей за ними Елизаветы случился приступ безумия. Деньги, которые стали приходить к ним в обмен на древности, полностью свели их с ума. Они начали ссориться друг с другом, делить не свои ценные предметы, доходило даже до драк. В итоге в работе случился небольшой разлад — древности не покидали остров. Деньги, ставшие яблоком раздора, каким-то образом к нашему прибытию кончились. Куда-то подевались. Есть предположения, что Елизавета сожгла их, но сделала это столь неаккуратно, что спровоцировала несколько взрывов. Другая теория заключается в том, что деньги попадали на остров в виде выписанных чеков — и это куда более реалистично, ведь количество бумаг, разбросанных в осколках лагерей, вполне предполагает нечто подобное. Уничтожение же заметок пожаром или взрывом, так же как и самих лагерей, могло быть последней надеждой вразумить обезумевших коллег. Скорее всего Елизавета либо до конца оставалась в своём уме, либо первая вышла из безумия и пыталась всех спасти. В любом случае, судьбе преступников не позавидуешь. Их ждала мучительная смерть. Каждого из них. Суд был бы к ним куда более милостив… Но, не буду забегать вперёд. Получив все эти знания, мы вернулись в Новую Российскую империю. Стоило в отчётах перечислить все наши открытиях, как мир ахнул.

   Конечно, судьба Артура МакКенли не была лучше судеб его подельников. Впрочем, в отличии от них он остался жив — пожизненно заключён он в одной из Британских тюрем. Его поступки вскрыли схему мошеннических процедур, обвивших почти весь мир. Благодаря нам случилась большая чистка, в ходе которой справедливость восторжествовала в очень многих делах, и наше достояние, общемировое наследство, было спасено из жадных рук недобросовестных людей. Суд за судом, скандал за скандалом — моё имя тоже долго не сходило с главных полос газет. Я и моя экспедиция стали героями, которых пытались очернить в процессе преступники вроде МакКенли. Но в итоге всё затихло, и мы вернулись к обычной работе нашего русского географического сообщества.

- Похоже, - предполагал уже после судов и мировой огласки Рингин в одну из наших встреч. - Похитители собирались использовать «Безымянный остров» как прикрытие своих манёвров. Они бы партиями отфильтровывали там грузы, зная, что никто не сможет увидеть этого безобразия. Устраивали бы аукционы! Человечество могло лишиться огромного количества ценнейших артефактов…

- Если бы мы их не остановили, - Нариман, пригласивший нас на обед, наворачивал очередной талкыш клеве. - Но мы им показали, кто тут занимается настоящей географией, а кто способен только набивать свои Британские музеи и потом грабить их повторно.

- Мы не смогли бы ничего им показать, если бы наш Дорофей не придумал бы предложить саму идею экспедиции руководству, - Рингин, улыбаясь, посмотрел в мою сторону. - Кстати, Дорофей, как там твоя женитьба? Ты ведь не забыл нас пригласить?

- Да-да, - спохватился Нариман, отвлекаясь от сладкого. - Что там с французами, родственниками невесты? Они что решили нашего героя-жениха обижать, или я что-то не так понял? Может им тоже надо показать, где раки зимуют?

   Я, конечно, рад был слышать похвалу своих друзей, да и о свадьбе своей и той истории, что развернулась в процессе, рассказал бы каждому желающему, но рассказ мой был посвящён острову, на котором живут лишь звери. И на этом история эта завершилась, рассказывать мне о нём больше нечего. Разве что, оставить небольшую мораль: «Всё тайное становится явным».