Свадьба в Васильевке

Снег в этом году выпал рано. Уже к концу ноября вдоль дороги стояли сугробы высотой в человеческий рост. Лошади, тяжело перебирая копытами,  еле  тащили  пустые телеги по ещё не накатанной колее. Отряд Антонова въезжал в Васильевку.  Красноармейцы  крепко  и уверенно сидели в старых потёртых сёдлах, настороженно глядели по сторонам. На улице не было ни души, только воробьи, нахохлившись от холода, серыми комочками сидели под крышами, изредка чириканьем напоминая, что здесь ещё теплится жизнь.
  Коллективизация в Васильевке не нашла отклика. Объединять все хозяйства в одно не хотел никто. Да и как отдать корову-кормилицу? Они ж,  эти Бурёнки, Зорьки Рогатки обихаживались не один год как члены семьи, а тут своими руками возьми и отдай их в чужие руки не знамо кому….Васильевцы в колхоз не торопились…..
       Не торопилась в колхоз и семья Шуваловых. Матвей Петрович сам из зажиточной семьи. От отца по завещанию ему досталась добротная усадьба, две лошади, две коровы и прочая мелкая живность в виде гусей и кур. Землякам Матвей Петрович в помощи не отказывал: кому коней даст по весне землю вспахать, кому – зерна до будущего урожая. Сам работал, не покладая рук, и сыновьям спуску не давал, особенно весной и летом. А как же? Самое время работать! Летом каждый день на вес золота, каждый летний день зимой месяц кормит. До холодов всё нужно успеть: и урожай собрать, и сена накосить скотине. Хорошо, что сыновья выросли крепкими , здоровыми, в работе батьке не уступали . Матвей Петрович гордился своими детьми, нежностью и лаской их не баловал, но и не покрикивал, не наказывал за шалости и проказы, понимал, что у мальчишек свои забавы. Последним пятым ребёнком в семье родилась девочка. Матвей Петрович в ней души не чаял, назвали Степанидой, в честь его матери. Супруга после родов долго оправиться не могла.  Бледная, с синими кругами под глазами, она не спускала дочку с рук, как будто цеплялась за последнюю надежду в своей жизни. Через шесть лет она отошла в мир иной, оставив Стешу на попечении отца и братьев. Девочка росла подвижной, смышлёной, ей всё было интересно: и почему птички летают, и почему коровка ест травку, а даёт молоко, и почему звёзды на землю не падают? Не на все вопросы она получала ответы, но зато годам к шестнадцати она выучилась грамоте в церковно-приходской школе, умела вязать, вышивать крестиком, доить корову, варить щи и слыла первой красавицей в селе. От женихов отбою не было, но молчало девичье сердце, пока однажды не произошла встреча, которая перевернула её девичью жизнь…..
…….Набрав воды в колодце, повесив вёдра на коромысло, Стеша степенно отошла от «журавля», грациозно выгнув спину. Её тоненькая фигурка отчётливо вырисовывалась на фоне огромных сугробов. Светлый локон выбился из пуховой шалейки, придавая её лицу озорное и лукавое выражение. Пройдя половину пути, она вдруг наступила ногой на скользкую твёрдую ледышку, невесть откуда подвернувшуюся, и вдруг почувствовала, что теряет равновесие. Стеша даже не успела испугаться, как сзади её обхватили чьи-то крепкие сильные руки, не давая упасть. Только вода из вёдер чуть пролилась на снег и тут же застыла тёмно-серой лужицей. Девушка подняла глаза и увидела смеющееся лицо односельчанина Андрюшки Киреева.
- Спасибо хоть скажи, неумёха ! Глядеть под ноги надо, когда с коромыслом идёшь, а ты ворон считаешь!
- Куда хочу – туда и гляжу, не твоего ума дело. Я твоей помощи не просила, вот и шёл бы себе мимо,- с вызовом произнесла девушка.
-Да я и шёл бы, а вот ты задержала, - смеясь ответил юноша, - дела у меня тут. Вот приехал в родную деревню колхоз организовывать.
Тут только Стешка заметила недалеко группу всадников с подводами, все они были в серых шинелях, некоторые в синих полушубках. На будёновках и на папахах ярко выделялись алые звёзды. Стешка узнала некоторых своих односельчан, Ваньку Зиновьева и Серёжку Внукова.
-Давай помогу, - Андрей снял с плеч девушки коромысло, легко подхватил оба ведра и, почти играючи, понёс их к дому Шуваловых. Стеша, держа в руках коромысло, еле поспевала за ним. Около дома он остановился, поставил вёдра на снег, глядя ей в глаза, чему-то улыбнулся, и, вдруг, нагнувшись, коснулся губами её щеки. Стеша на минуту растерялась, в груди стало так тепло и приятно, сердце забилось, как пойманная птичка, всё вокруг показалось таким волшебным, таким чудесным! Когда она открыла глаза, Андрюшки уже не было рядом, он сидел на коне и махал ей рукой, он что-то крикнул, но она его так и не поняла….
…..Войдя в хату, она увидела отца, угрюмо сидевшего за столом, он беседовал с местным батюшкой. Тот ему рассказывал последние новости, ходившие по селу. Этим же вечером весь сельский люд созвали на сход в церковно-приходскую школу. Красноармеец Иван Зиновьев зачитал постановление правительства о вступлении в колхозы. Всем крестьянам было предложено вступить в колхоз и сдать туда в общее пользование всё своё имущество. Первыми в колхоз записались семьи Ушениных, Ушеновых, Сидоровых, Будановых, Внуковых. Семьи Шуваловых, Назаровых и Мироновых в колхоз отказались вступать категорически. Тогда командир отряда красноармейцев, товарищ Антонов, он же председатель будущего колхоза, встал и произнёс:
- Кто не вступит в колхоз и будет этому противодействовать, будет раскулачен и объявлен врагом народа. С завтрашнего дня всем нести своё имущество и живность на учёт к правлению колхоза, который отныне будет располагаться в доме Назаровых. После его слов воцарилась звенящая тишина. Завыла Назариха, её плач подхватили бабы, поднялся шум, но все затихли при виде красноармейцев с ружьями наперевес, которые вошли в помещение, заслышав крики.
    Разошлись по домам. Матвей Петрович Шувалов созвал сыновей и было решено на семейном совете: чтоб ничего голодранцам не досталось, забить скотину на мясо, засолить в бочки и вместе с зерном схоронить в погребах сколько до утра успеют. На том и порешили. Всю ночь провозились. Стеша под утро, не чуя под собой ног, прикорнула на бабкином сундуке за печкой. Проснулась от ужасного грохота. Выскочила на улицу, увидела односельчан, большинство стояло, безмолвно крестясь. Красноармейцы взорвали церковь, складывали брёвна вместе с кирпичом на подводы и увозили в район, на строительство новой школы. Поднималась алая заря новой эры!....
…..Послышался шум в сенях. Дверь отворилась с громким стуком. Вошли четверо красноармейцев, среди них бы и Андрюшка Киреев.
- Ну, Матвей Петрович, где живность твоя, почему скотину не ведёшь на колхозное подворье?- спросил  Антонов.
  - А нет у меня скотины- тяжело вздохнув, ответил хозяин.
  - Хватит брехать, всё у тебя есть, давай, показывай!
  - А нету ничего, говорю вам, вон разве что горшки да ухваты…ежели за энтим пришли, то забирайте ежели нужно…
--Ты мне, контра, дурака из меня не делай, - взвился командир,- я , ведь, и шлёпнуть могу за саботаж. Давай, выводи коров!
    -Были коровы да все вышли и зерна нету, обойдётся твой колхоз без моего хлеба!
      - Обыскать всё – дал команду Антонов_ а ты здесь останься, ежели чего кто дёрнется – стреляй, - обратился он с порога к Андрею.
Обыск длился долго. Нашли в сарае под сеном два погреба, в которые всю ночь носили зерно и мясо забитых бурёнок. Всё это время в хате стояла тишина. Андрей глазами искал Стешу и не находил, а она смотрела на него из-за печи сквозь тоненькую занавеску, и душа её разрывалась на части от ненависти и любви к этому парню.
   Через несколько часов к дому Шуваловых подошла подвода, на неё погрузили всю семью Матвея Петровича. Ванька Зиновьев перед всем селом зачитал приказ, который гласил, что за саботаж и уклонение от вступления в колхоз семьи Шуваловых, Назаровых и Мироновых сопровождаются под конвоем в городскую тюрьму до выяснения обстоятельств дела, а их имущество полностью экспроприируется в пользу коллективного хозяйства. Люди стояли вокруг подводы в оцепенении, многие плакали. Вдруг Стешка привстала на подводе и громко выкрикнула:
-Я ненавижу тебя, Киреев, ненавижу!
Старший брат дёрнул её за подол юбки, она повалилась на дно подводы и заплакала, размазывая по лицу стынущие на морозе слёзы.
…Медленно тянулось время в тюремных застенках. Наконец пришло предписание: всех раскулаченных отправить на поселение в Акмолинскую область. На дворе уже была весна. Стешка, почти ослепшая в тюремных застенках, была даже рада, что наконец-то их вывели на прогулку, и она увидела солнце. Оно было тёплое, ласковое и грело всех одинаково. Стеша и  снохи нашли Михаила Петровича в тюремном дворике, им разрешили обняться и поговорить. Все четверо Стешиных брата были слегка похудевшими, но жизнь и молодость брали своё. Глаза их сияли от счастья, когда они обнимали своих жён и детей.
  Семью Шуваловых вместе с другими семьями ночью привезли на вокзал и погрузили в товарный вагон. На полу лежало сено, видимо до этого в нём перевозили скот. В углу вагона была дырка в полу для туалета. Маленькие окошки под потолком были задраены металлическими решётками. Двери закрыли и поезд тронулся…
  Ехали семь суток. Подолгу стояли на переездах, на станциях, было очень жарко, душно, двери в вагоне открывались раз в сутки, утром, когда выдавали пайку хлеба и кружку воды на человека, медицинской помощи не было. Люди начали умирать. Умершие ехали вперемежку с живыми, их никто не считал и не выносил. На восьмые сутки под вечер поезд замедлил ход, остановился и дверь открылась. Стеша почувствовала, как свежий ветерок, дразня и щекоча ноздри ворвался в душный вагон.
   - Выходи по одному, приехали, - раздался властный окрик. Люди стали выскакивать из вагона Стеша посчитала, вагонов было тридцать семь. Их вагон был шестым. Один из военных начал вбивать табличку с надписью «Поселение № 6»
  - Ну, вот, милости просим, это ваше новое место жительства,- сказал начальник участка и махнул рукой машинисту, чтоб тот трогался.
  Вечерело…Вокруг, сколько можно было окинуть взглядом, была голая ковыльная степь, по которой сиротливо двигалась оторвавшаяся от земли трава- «перекати поле», такая же одинокая под этим небом, как и эти измученные люди, оторванные от своей земли…
…Весна пришла и в Васильевку. Худо ли, бедно ли, а посевную колхозники провели. Новая жизнь постепенно набирала обороты. Андрей Киреев теперь уже был командиром отделения конной милиции, который поддерживал порядок в селе и охранял колхозное добро от врагов народной власти. В селе его уважали, не одно девичье сердце сохло по этому красавцу, а он всё не мог забыть Стешу. Она всё время стояла перед его глазами: невысокая, тоненькая, хрупкая и беззащитная и в то же время очень решительная и смелая. Она занозой сидела в его сердце, которое постоянно ныло от тоски по ней и от любви к этой девушке. Разумом он понимал, они не могут быть вместе, потому что она дочь классового врага, а сердце отказывалось принимать эту мысль и говорило ему, что перед Богом все равны. Разумом он понимал, что Бог – это не начальство, а начальство по головке его за эту любовь не погладит, а сердце возражало: «Пути Господни неисповедимы»…После долгих колебаний Андрей решил отыскать Стешу. Ему удалось узнать местонахождение её семьи, правда не без усилий. Помог спирт с завода бежавшего купца Оглодкова. Это зелье развязывало языки даже самым серьёзным людям. Спиртом Андрея снабдил его старый друг детства и юности, который работал на заводе охранником. Выяснив местонахождение Шуваловых, Андрей взял десять дней отпуска и отправился на поиски любимой. Добирался до места на товарных поездах: где машиниста уговаривал, где «зайцем» прокатывался. Стешу он встретил вечером после работы. Она шла одна, простоволосая, её косынка, зажатая в крепком кулачке, трепыхалась на ветру, как будто хотела вырваться и взмыть в небо, подальше от этого проклятого места. Увидев Андрея, Стеша залилась слезами….
…Они бежали в ту же ночь, отдельно друг от друга. Старый казах, который жил в одном посёлке с Шуваловыми, очень помог Стеше. Он дал ей длинное казахское платье и кемешек, посадил в поезд и сказал проводнику что это его дочь едет проведать родственников. Андрей не сразу нашёл её среди множества пассажиров, он был очень удивлён, когда молодая казашка подала ему свой узелок и жестом попросила поставить его под сиденье. Лишь по тёмным, как глубокий омут, глазам, Андрей узнал в ней Стешу. Ехали молча двое суток до Оренбурга, на их счастье не было ни патрулей, ни проверок. Из Оренбурга до Саракташа добирались пешком и на перекладных. Андрей понимал, что исчезновение Стеши Шуваловой с участка номер шесть не прошло бесследно, понимал, что её уже спохватились и ищут. Так же его мысли занимало то, что он , боец и командир Красной Армии, должен будет объяснить в райкоме комсомола появление кулацкой дочери в своём доме. После некоторых размышлений они решились, по их мнению, на отчаянный шаг: прийти в райком партии, всё рассказать, как есть, и будь что будет ! Так и сделали…
   На тот момент в Саракташском райкоме был большой переполох. Ни Андрей, ни, тем более, Стеша, не знали, что в район пришло распоряжение свыше проработать статью товарища И.В.Сталина «Головокружение от успехов». Проработка статьи шла полным ходом. Рвение многих партийных работников при раскулачивании было раскритиковано и осуждено, вся ответственность при этом легла, как это всегда бывает, на местное руководство. Когда молодые люди явились в райком и всё честно рассказали, им показалось, что там даже обрадовались их появлению. Им было велено сидеть и ждать, пока за тяжёлой и массивной дверью высокопоставленные лица решали их судьбу. Время казалось вечностью. Через три часа Андрея и Стешу вызвали в кабинет, им была выдана бумага, о том, что они могут зарегистрировать свой брак и проживать в Васильевке.
          У молодых была «красная свадьба». Свадебный стол был накрыт кумачом, жених был в военной форме, а Стеша – в простом штапельном платье. Единственным её украшением была белоснежная фата, приколотая к её пышным волосам…
      …Прошло много лет…Село с той поры очень изменилось: чистые улицы, на них стоят добротные дома, ухоженные дворы, аккуратные огороды. Осенью палисадники поражают обилием астр и георгин. Дом Шуваловых давно снесли и на его месте стоит другой, более современный, в котором живут их правнуки. Вокруг дома растут берёзки, ели, рябинки , посаженные этими замечательными людьми, а тёплыми летними вечерами здесь, словно чья-то беспокойная душа, заливается соловей….