Инфоблок Глава 37

Последние две недели Анна молчала. Алекс не слышал ее голоса даже тогда когда их провели через лагерь и затолкнули в темный сруб. Она молчала и все эти дни, пока они сидели на куче прелой соломы и ждали своей участи. Алекс много раз пытался вызвать ее в своем сознании простой командой, или волевым усилием, он вспомнил как она научила его управлять слухом или зрением и попытался применить этот же подход к ней, но безуспешно. Анна молчала, именно сейчас, когда ее наставления и сверхспособности были больше всего нужны. Как будто какой-то цифровой контур отделил ее от своего носителя и заблокировал к ней доступ.

Марк много раз просил робота подслушать мысли лучников или кого-либо поблизости, но Алекс почему-то не мог. Он расширял свой слух до небывалого диапазона и слышал как шуршат навозные жуки в куче сена во дворе неподалеку от сруба, но его уши улавливали только акустические волны. Он, в отличие от Анны, не обладал способностью считывать и переводить электрические импульсы человеческого мозга в текст. Иногда Алекс слышал как переговариваются друг с другом лучники или жители общины и благодаря подслушанным обрывкам фраз он смог сложить приблизительную картину того, что происходило на главной площади поселения.

Скоро будет какой-то крупный праздник и на нем произойдет нечто замечательное, чего они все уже давно ждут. Кто-то сойдёт к ним с небес и явит им свой голос или что-то в этом духе...

Алекс очень хотел выбраться из сруба. Несколько раз он попытался ногами выбить дверь, но охранники били его в ответ, так что он смирился, стих и в последнее время в основном сидел в углу комнаты, прислушиваясь к шорохам жуков в куче осенних листьев.

Он вспоминал свою тихую и спокойную жизнь в Ивановске и думал о том, что Изя наверняка получил второе повышение, а Исааку давно нашли замену. И все его коллеги, соседи по хрущу, его девушка и пьяницы из пивбара прожили эти последние два месяца мирно и правильно, как и надо порядочному гражданину. Не следовало ему слушаться Анну! Не следовало стремиться к недосягаемому и страстно желать горстки никому не нужных сведений. Зачем ему звёзды или дефиниция хруша, если они в итоге завели его в этот странный сарай без окон и соломой вместо мягкой постели! Зачем ему никому не нужные документы про то, как почти сто лет назад у кого-то отбирали книги? Что ему дало желание приобщиться к так называемой истине?

Рядом с приунывшим Алексом сидел Марк. Рана на плече уже его не беспокоила, и он мог сосредоточиться на разных вариантах исхода из этого замкнутого пространства. Марк был уверен, что их убьют именно на этом празднике, недаром все две с половиной недели за ними так тщательно присматривали, хорошо кормили и вообще следили за тем, чтобы пленники были в хорошей форме. Но при этом не выпускали наружу без лишней необходимости, а это значило, что свободу даровать им никто не хотел, да и вечно держать их взаперти тоже никто не собирался, поэтому...

Марк смерти не очень боялся, для него смерть была слишком абстрактной величиной, несмотря на свою жуткую конкретность. Он видел как умирают его подельники и знал, что после смерти его ничего не ждёт кроме черной пустоты. Марк не был знаком с религиями, и концепция бога была ему не вполне понятной, поэтому небытие его вполне устраивало. А вот страдать перед смертью он не хотел. Время от времени он тормошил притихшего робота и пытался разузнать, что думает Анна, но не получал ответа.

Несчастный Михаил вообще никак себя не проявлял в эти дни, и Алексу казалось, что он предпочел бы остаться рядом с братом, в канаве посреди жидких берёзок, а не сидеть здесь во тьме на вонючей, пропавшей немытыми телами соломе. Он молчал и полностью ушел в себя, монотонно покачиваясь в темноте.

И вот их последний день настал. Дроид это понял по скоплению голосов в одном месте и по тому, как суетились охранники. Наконец дверь в сруб открыли и ему в глаза ударил мощный луч света. Лучники вывели жертв на улицу и повели к странному большому столбу с небольшим навесом на самом верху, вокруг которого столпились любопытные жители.

Алекс увидел под столбом небольшой грубо сколоченный стул с прямой неудобной спинкой и неподалеку от стула сарай. Напротив столба стояли три кола, а вокруг них были разложены дрова и пучки хвороста.