Одноклассница

Какой Алла была в школе я почти не помню. Так отдельные эпизоды-картинки. Мы не дружили.

Помню в младших классах у Аллы были светлые жиденькие волосы, заплетенные в тонкую косу. Вот за эту косу ее мама как-то волокла по школьному коридору, не то за двойку, не то за поведение. Мать тащила, а она скользила по паркету, переворачиваясь со спины на живот. Белым фартуком по начищенным доскам паркета. Я сначала стояла, остолбенев от уведенного. У нас в семье никого не били.  Знала, конечно, что такое бывает. Но никогда не видела.

–  Что вы делаете? Ей больно, – закричал я, выйдя из ступора.

–  Отойди, не твое дело, – зло огрызнулась мать Аллы и со все силы крутанула за косу. Помню звук, с каким Алла ударилась готовой о батарею.  Такой бумс, сухой и звонкий одновременно.

Но косу из рук мать выпустила.  Я встала между Аллой и ее матерью, кулаки сжала и что-то такое грозное сказала. Может, что директору пожалуюсь.  Хотя, вряд ли директору.  Скорее, что папе своему расскажу, и он по голове надает. Не помню, что. Но мать резко развернулась и быстро ушла по коридору на лестницу.

Помню классе в третьем у Аллы был лишай и ее остригли налысо. Мы, наверно были добрыми детьми. Не помню, чтоб кто-то смеялся. А волосы у нее потом выросли удивительно густые, жесткие. Темнее чем были, и не прямой соломкой, а красивой крупной волной.

Классе в пятом катались с мальчишками на ржавых воротах и ей отрезало одну фалангу пальца. Но в старших классах она играла на бас-гитаре и пела хорошо.

После школы не виделись, не созванивались. Мы ж не дружили. Встретились случайно уже после учебы, замужеств и рождения детей. Я работала музыкальным руководителем в детском саду, а она воспитателем в другом.

Хорошее было время. Писали какие-то программы по музыкально-цветовому обучению. Организовывали детские выступления на сцене. Сами играли в КВНах, участвовали в конкурсах. Собирались большой дружной компанией с мужьями, детьми. Сценарии писали. Часто собирались у меня дома в большой квартире с дедушкиными картинами на стенах и трофейным немецким пианино. Мы почти все играли на пианино. И удобно: переделали песню и тут же поем. 

Потом как-то незаметно переместились в маленький домик Аллы. Просто настало время, когда в квартире отрубили все: газ, горячую воду, отопление. Электричество и холодная вода раз в несколько дней по часам. Зимой на улице плюс десять, в квартире плюс двенадцать. Под одеялом дочку из теплой пижамы в свитер и теплые штаны переодену, на свечке воду подогрею, перчатки с отрезанными кончиками пальцев нацеплю, в шубку и в первый класс. В школе холодно. Дети в одежде теплой на уроках сидят и буковки ровные руками в надрезанных варежках-перчатках выводят. Даже не верится, что было такое время.

А у Аллы маленький кривенький бабушкин частный дом и в доме печка. Детвора играет на полу у печки, а мы сценарии пишем. Юморим, смеемся. Домик маленький. Мой муж голову все время наклоняет чтоб об потолок не биться. А дочка, никогда не забуду, как-то раз говорит:

–  Мама, ну, когда же у нас будет такой настоящий домик, как у Аллы?

Мы шутили, смеялись, но объективно становилось все хуже и хуже. Зарплату выдавали большими листами, расчерченными на прямоугольники – купонами. Без этих купонов деньги деньгами не считались. Да и продукты купить становилось все меньше и меньше возможностей. Доходило до того, что собирались компанией не сценарии писать, а в складчину детей покормить. У кого мука, у кого яйцо куриное, у кого пара яблок, а у меня остатки масла подсолнечного и в газете завернут грузинский чай, с полкилограмма, наверно. Мне этот чай давно на заводе в Батуми подарили. Но мы ж грузинский не пили. А выбросить неудобно. Лежал пару лет и вдруг пригодился.

Вот в такое время и поехал муж Аллы в Москву. На стройку. На заработки.  Однажды ей позвонили. Говорят, приезжай, если можешь. Бригаде зарплату за три месяца не выплачивают. Сидим, ждем. А Андрюха твой заболел. Скорую вызывать боимся, заметут без регистрации.

Собрали мы денег у кого сколько было. Проводили Аллу в аэропорт. А через три года к ней приезжали в гости в Москву. Она стала владельцем строительной компании. Вот такой поворот.

***

Как все произошло я немного раньше узнала. Когда она еще только начинала. Когда жила со всей бригадой в общежитии. По вечерам на всех ужин нехитрый готовила. Это только потом, позже все стали снимать квартиры, жен с детьми забирать. Так подумать не одну семью спасла Алла от нищеты в те странные годы.

Приехала я в Москву. Созвонились. Иду к ней в офис. А офис в старом советском НИИ. Страх такой. Коридор облупленный никого нет. Одна дверь открыта. И слышу оттуда голос Аллы:

–  Ах, ты… далее непечатный оборот трехэтажный. Я ж сказала тебе, пристрелить его надо. Пистолет возьми. Пристрелить, я сказала!

Захожу. А она по мобильнику разговаривает. Огромный такой мобильник. Как кирпич с антенной. Она этот мобильник потом еще долго использовала. Когда уже ни у кого таких не было. Из дамской сумочки достанет свой кирпич – заказчики в шоке, и уже согласны на все ее предложения.

–  Алла, кого это ты убить приказываешь? Если честно даже не знала, что ты маты знаешь.

–  Ну без матов в нашем деле нельзя. Не понимают. А пристрелить, – и тут она такую тираду выдает про дюбельно-строительно-монтажный пистолет и про идиотов, которые что-то сделали не так и оно отвалилось. И все это на таком строительно-профессиональном языке, который я передать не смогу, хотя вроде все понятно.

А вечером под бейлиз и кофе с сигаретой рассказала она мне свою историю.

Приехала она тогда в Москву. С трудом разыскала мужа. В подвальном помещении среди труб то ли отопительных то ли канализационных – двадцать кроватей. И на одной из них Андрей ее скорчившись лежит. Как выяснилось потом, почки прихватило. Через наших общих знакомых устроила она его в больницу и как только ему стало полегче, поехала в офис к работодателю. Прорвалась к нему в кабинет, а он сидит в кресле за огромным письменным столом и сам огромный. Голова-шея. А Алла крепенькая, но маленькая. Когда поняла, что он платить не собирается, она взобралась на письменный стол, села прям перед его лицом. За галстук схватила, притянула к себе и сказала шепотом, если не выплатит ребятам всю зарплату сегодня, завтра здесь будет братва и звездец его бизнесу. Потом встала рядом и вежливо проговорила, надеюсь все понятно.

–  Как хорошо, что ты меня с нашими  бандитами познакомила, я ведь почти не блефовала, называя их имена, – сказала мне Алла.

–  Выплатил? – поинтересовалась я.

–  Да. Но три месяца назад это ж были совсем другие деньги. И Андрюха в больнице. Я на лекарства почти все потратила. Сказали лечить, две-три недели. Не меньше.

Алла тогда предложила ребятам из бригады, что найдет заказ и сама проследит, чтоб все по-честному оплатили. Почти все согласились.

Тут, наверно, везение. Она пришла к владельцу крупной строительной компании. Сказала, возьмите меня на работу вместе с бригадой. Ты хоть немного разбираешься, спросил он. Нет, ответила она. Но я умная, я все выучу. А на компьютере работаешь. Да, сказала она. Только кнопку покажите, на какую нажать, чтоб включить. Что-то увидел в ней Семеныч, хороший человек. Он, собственно, всему ее и обучил. Бригада работала хорошо. Все ж с высшим образованием. Способные к самообучению. Постепенно стали спецами в стройке-отделке. Вскоре Семеныч передал ей часть бизнеса сначала в управление, а потом и полностью. Не просто так конечно, заболел серьезно, от части своих бизнесов избавился.

Аллы нет уже. Однажды пришла домой. Села за компьютер. Отправила сообщения в одноклассниках. Схватилась за голову. Закричала. Сын вызвал скорую. Но не успели.

Я вспоминаю иногда одну из ее историй. Заказан был интерьер в колледже или школе искусств. Пришла она на встречу с ректором. А на стенах фотографии. Дети на сцене. КВН. Засмотрелась. Вспомнилась песня, что мы переделывали для конкурса воспитателей. Чуть слезу не пустила.

Катилась полная луна
Была с мечтою я одна
Быть воспитателем хорошим так хотела
И эту сказочную ночь
Не прогнала тогда я прочь
И никогда потом об этом не жалела

–  А у меня, между прочим, высшее педагогическое образование, – сказала Алла ректору.
–  Вы не поверите. Смотрю с завистью, вы так грамотно все объясняете. Я думаю, какая замечательная работа, – помолчал немного ректор и продолжил, – у меня высшее строительное. Так, между прочим.
;